Христос шел бос

Христос шел бос. Он шел и шел по снежной трассе и лохмотьями своими привлекал внимание, и  только внимание…
Первым к нему подошел полицейский ППС Андрюха – молодой парень с немного оттопыренным пузоном и только подчас - таким же оттопыренным самомнением.
-Гражданин! Предьявите документы, удостоверяющие вашу личность!
-Нет их у меня. Я – Христос…
-Так. Отчасти понятно.…А фамилия?
- Иисус Христос – полное мое имя.
-Гражданин, Вы выпиваете? Может оно…Вы там со дня рождения или там с похорон и Вас ограбили?
-Нет, ясноглазый мой сокол…,я иду так, как должен быть в миру людей, призывая их к великой милости своим бесконечным страданием и отзывая с их душ язвы порока и греховного существования.
-Значит так…,- полицейский был смущен ясным и о многом говорившим взгляде этого случайно им встреченного… Бога:
 - Значит так, товарищ- гражданин…Я, конечно, понимаю, что теперь накануне Рождества – рядятся и ходят…,но Вы, это…,
-Андрюха от чего-то поперхнулся:
 – Вы, поосторожнее…,и главное, не нарушайте установленный порядок!
-О, я за миропорядок сущего, ибо в грехе человек не чувствуя того страждет. Коростой лености покрыта его душа и тело .Он превознес в помыслах своих на пьедестал, который соорудил Нечистый.
Андрюха вспомнил, что-то из речей своей старой бабки Акулины Ильиничны о суетности людей и вздохнул.
-Вы, гражданин, правильно, может быть излагаете, но в такой одежке Вы не дойдете до этих…поросших «коростой». Давайте я Вас в  «скорую» доставлю – Вас там осмотрят на предмет, так сказать здоровья, и может помогут.
У Бога был один путь и в любом направлении  и любом ориентире он всегда безошибочно ощущал свою духовную стезю абсолюта любви и терпения…
В  «Скорой помощи» на кушетке сидела женщина с рыже-закрученными жесткими волосьями. У нее был огромный вздувшийся живот и пьяная оскотинившаяся  жалкая улыбочка. Ее голову брезгливо состригала санитарка, то и дело «чертыхаясь» в возмущении своей подопечной. Смрадные твари прижились со смрадной хозяйкой и наоборот – хозяйка «шевелящейся головы» уже не обращала на то внимания…
- Помрешь от своей «Трои»….-выговаривала санитарка. А ведь какая славная пекарша ты была! Все баловство твое! Все твоя мать – покойница! Распустила тебя, а ты и своих дочек по своему мытному пути направила…Тож, прости Господи, поистаскались с мужичьем за стакан…
- Прощаю! Я всех люблю, дочь моя…- мягко сказал санитарке Иисус, глядя ей в глаза милосердным и сердечным взглядом. – Это хорошо, что ты меня впомянула. Иногда меня напрасно тиранят.
-А и что Вы босеньки? Хоть и прозвались за божьего, а ходить так у нас грешно – застудитесь!
-Эх, милая! Лицо твое доброе мерзнет ли в холод?
-Нет.
-А так и лик мой и ноги, заодно с тем – спопривыкли к снежку и не стынут в стужу, и хожу я так от селения к селению, от города ко городу и подсматриваю грехи людские и людому последних страстей.…Все-то в впопыхах и потугах, о душе и некогда людям поразмыслить…
Рыжая «вшивотная» оскалилась:
- Гых, сам - то пьешь, поди! Вон на тебе одежка, как моя и нет на тебе даже вещи приличной!
-И испить я многое что испил….Вот только не дурманит меня это утешение от твоих скорбей – не про меня оно.
- Так чеж, сильно пил. Сам-то?
-Нет, отчего же сильно – мой путь попробовать испытать страдание и отойти от греха в помощи – напутствовать толком. Вот ты, Мария – помрешь скоро и дочь твоя уже мертва, на конце села собаками обглодана лежит.…И ты это за грех не считаешь? И за матерью своей – Надеждой, ты не ухаживала и сгнила она бедная от холода в нетопленной своей избе, в обмоченной постели и только деньги ее твой взгляд привлекали, ибо ты плод греховный -  той же Надежды….
-Я - помру? Да мне сорок три годика! Я - молодая еще! Подлечат и все! А ты, козлина – не каркай! Я тебе вот, что скажу – терпеть сил нету эту пакостную жизнь! Вот и пью – все легче! Слышь? Эт мой антидеперессант! Не важно, что ты тут ерундишь про дочь мою – жива она.…У хахаля своего должна быть!
-Да вот и упокойся мыслями о лучшем!
-А хрена не хочешь? – громко и зло из последних сил закричала Машка «Елюха», как все ее обзывали. – Не умерла я и дочь живая!
-А ты в последний раз живой была 18 лет назад, когда дочь родила.…А потом, как кинула ее к матери престарелой и душу свою отринула – так и ходила живой мертвечиной по Земле…
-А когда это я умерла – тогда?
-А вот она на ножки встала-смешная такая, упала вдруг и ты с опохмелья ей сказала.…В первый раз дитю сказала: - «Проститутка позорная,чеж ты падаешь как тварь подзаборная…»Если бы знала, что не те силы тебя слышали и не те силы тебя напутствовали…
-Это чего же твориться? Соседи уже рассказали? Вот уроды! Только и делали, что учили! Учили все жить – жлобье!Жрать неча – куска хлеба не дадут….Горбатишься на них, а они денег не дадут …или там чего поесть, а все водки….Вот так напьешься и все поплывет в забытье! Эх-ма, житуха моя! А дочку я че не учила? Дык самой башкой надо было «варить» на моем – то примере….
-Не все примеры дают крепости духа…
- А вот я не помру и сказ мой короткий!
- Помолись, сердешная…Я приму твой грех и помолюсь за тебя и дочь твою пьяненькую замерзшую в снегах.…Тут вот душенька ее рядом со мною блуждает да удивляется – экая ты непонятливая…
-Значит, Нинка в рай попала? На халявку жить будет! Умора…- Марья попыталась громко засмеяться, но боль адским клинком пронзила тысячей спиц ее бок и она, отливаясь все большей желтизной лица, она  медленно завалилась, хрипя во все горло стонами ….
Санитарка, изумленно слушавшая разговор двоих пациентов, перекрестилась и заплакала…
-Как страшно ты странник, предсказал судьбу ее дочери!Ты,часом,не экстрасенс?
-А кто это?
-А они, как там Ванга или Джуна, вещуют разное, говорят – сбывается! Не верь им, добрая женщина…Никто не слышит слов моих – только напутствия или утешение.…И только! Всякий, говорящий от моего имени – говорит уже – я от лукавого и мой удел искать от ваших душ гибель и себе серебро. А серебро  душ заблудших искренне -  из него Он кует в латы для защиты.
Санитарка тяжко вздохнула и произнесла:
- Бог ты или не Бог….Мне от того не лече! Ведь каждый ищет от него помощи – а ее и нет, когда бывает нужно ее…. Она опять тяжело вздохнула и, вспомнив про свои жизненные дрязги в круговерти земных страстей, замолчала. Она молчала, и руки ее продолжали выполнять привычную механическую работу с тряпкой и половиками, со шваброй и водой….
Она терпела всегда: от родителей – матери и отчима, от мужа, за которого шла замуж восемнадцать лет, от детей своих – вздорных и капризных….
Потом она, молча, набрала теплой воды в пластмассовый зеленый таз и подошла к странному человеку, имя которому было Бог.
-Давай, снимай , старый, свои обмоточки, я ноги тебе помою, может и «спасешь» меня когда…!
- А ты и так спасена – страстотерпия в тебе много…Я по глазам это вижу – обижают тебя понапрасну и часто, а ты терпишь и не преумножаешь своей боли - это правильно….
- А ну тебя! – помыв ноги, сказала санитарка и пошла, тяжело переваливаясь всей тушей, как утица, в конец коридора.
Дежурная молоденькая медсестра сидела на посту и обводила губы ярко-малиновой помадой, когда он проходил мимо.
-Э! Ты куда? Тебя ж, наверное, в приемник – распределитель для «бомжиков»? Так туда без больницы не пустят! Не уходи!
-Да я и не ухожу никогда – то вы приходите ко мне сами: помыслами дурными и незатейливыми….
-Ага…,шас-с-с! Там охранник стоит – все равно не пропустит!
Снег падал за окном больницы неправдоподобно круглыми хлопьями – как в кино…Дворник скреб унылое подворье районной больницы и не справлялся с нормами выработки подворья «небесной канцелярии» - нормы человеческой жизнедеятельности не учитывались за абсолют требования, так  - за «требовалки»…
Охранник Сережка был на вахте и думал…Ему не дали визу. Проблемы были с паспортом – там стоял, в графе «место рождения»,город которого больше не было у России. Там, где – то далеко, в американской клинике лежала его девушка – Тая….Та, которой он обещал, что прилетит к Новому году…,но он уже наступил и всё – все его усилия оказались тщетными.
-И что? – спросил его странный с виду дедок.
-Что – «Что?»??? – в извечной агрессивной манере последних неровных дней спросил он.
-Прости отец, ради Бога, измотался я весь….
-Знаю, милок, знаю.…Вот только не трепыхайся  – ты поедешь к ней….
- Что? Ты о чем?
-Да так…
Серега подумал: - Вот так и бывает – много думаешь, и по твоему лицу все окружающие читают твою проблему и ему захотелось….
-Вот хотел с ней время провести. Недавно поженились. Когда ее подташнивало, думал, что беременна – радовался, как мальчишка.…Думал, вот так, круто все! Как у мужика – дом, жена любимая, дети.…А она стала «таять» - прям на глазах. Кожа прозрачная, руки тоненькие и пальчики, как восковые свечи….
Я ж люблю ее, дед! Как так можно – взять и оказаться без нее! Знаешь сколько я Таю добивался? Еще со школьной скамьи мы задружились. Ее папаша всегда был против. Всегда искал ей выгодную «партию». А мы….Мы же в группе альпинистов на Эльбрус с ней пошли – там ,по - быстрому в одном из местных ЗАГСов ,и расписались пять лет назад.
-А что же за любовь такая? Что для тебя она?
Сергей взял с конторки книгу. В ней торчала закладка.
-Вот. Читаю теперь много, когда на дежурстве - особенно. Вот недавно прочел ,понравилось, похоже на «мое»:
Любовь — это когда хочешь переживать с кем-то все четыре времени года. Когда хочешь бежать с кем-то от весенней грозы под усыпанную цветами сирень, а летом собирать ягоды и купаться в реке. Осенью вместе варить варенье и заклеивать окна от холода. Зимой — помогать пережить насморк и долгие вечера…
-А что для тебя она, сыночек?
-Ладно. Скажу, как альпинист - вот ощущение такое, что сорвался со скалы: У-у-х=х-х! Сердце вниз куда-то и…вдруг крылья и ты ввысь, наверх, к ней.…И каждый раз – так! Каждый раз падаешь, и по пути к смерти у тебя вырастают крылья, и ты остаешься жив!
-Бог есть любовь, сын. Ты его видел….
Бог вышел опять на длинную трассу и заспешил вперед – он должен был понять, что происходит с душами его ипостаси….Он размышлял о том цинизме, который вошел в души людей и они утратили естество и простоту, качества – с которыми он творил себеподобных. Эти люди стали всего остерегаться, бояться поступков во имя любви и радости и в то же время перестали ценить детей и старых людей…
Неожиданно возникшая машина резко затормозила перед ним. Уходя от столкновения, она резко затормозила, и ее бросило в снежное месиво сугроба.
-Блин, старик! Ты пьян что ли? – вышел Дед Мороз и обмер: - Братан! Иисус и ты тут?
-Да, видишь как тесен мир. Мы с тобой в прошлый раз, где встречались? В Африке? В Кении?
-Если сюда послали самого Деда – значит что – то произошло? В сказку перестали верить даже мальчишки 5 класса? Вот смотри же – я хочу тебя просить, сделай подарок одному парню?
-Нет, брателло, у меня комп – самый крутой подарок – а ты, чувствую, по – мелкому просить не будешь?
-Ну, ты же самый древний дед! Простого сюда просто бы отработать прислали – ты же чью-то мольбу в своем прочел?
-Тут ребенок с ДЦП, неподвижный.…Просит компьютер и не разуверился в людях.…Тоже мне «новые русские» помочь ребенку не смогли…Кто же из них о душе думает?
-То они. Они свои места в «адском» солярии уже зарезервировали – я же к тебе – просьба….
Сергей стоял на вахте, когда зашел он.…К детям….
Уходя, Дед Мороз посмотрел на него строго и спросил:
-По Снегурочке моей тоскуешь?
-Неа. По своей, - и вымученно улыбнулся….
Когда он ущел, Сергей заметил оставленный им красный мешок и выскочил вослед ,но  никого не нашел в дымке метелицы от крутого джипа.
Он тряхнул его мешок и что-то нащупал твердое. Открыл мешок и в темном холле больницы застыл с конвертом на свое имя.…Внутри конверта была открытая виза на его имя и два обратных билета в Россию….
А Бог шел и шел дальше. По городам и весям. По поселкам и проселкам. От личин к ликам. Радовался и страдал. И молился обо всех заблудших и безутешных, безудержных и методичных, циничных и не очень….
Молитвы его была о том, что будет ниспослано каждому в срок и без срока…