Кавалеры

Когда пытаешься выехать из деревни зимой, мёрзнешь  на остановке, на трассе в ожидании попутки  – аборигенские танцы и песни на все голоса –  только это тебя и спасает.  Первые полчаса ждёшь обещанный автобус.  Потом начинаешь отчаянно голосовать, периодически прячась за перегородкой остановочной будки: завидев  в щель между фанеринами приближающийся автомобиль, выскакиваешь чёртиком из табакерки, потрясая рукой: «Стой, автолюбитель!», и так далее.  Ещё через полчаса, с потерей надежды,  выходишь в снег и ветер и столбом стоишь в ожидании доброй души.  Зажравшиеся иномарки и фарой не поведут, равнодушно преодолевают шлагбаум твоей одеревеневшей  руки.  И она плетью падает, и кажется, ты уже не в силах поднять её. Разворачиваешься на 360 градусов, семикратно чертыхнувшись.
 
Но вот, наконец! Останавливается старенький запорожец  –  урр-урр-УРА!!! Подлетаю: «До Архангельска довезёте?» – «Я в Северодвинск еду» – «А-а-а, ну и ладно! Нету больше моченьки, ноги к асфальту примёрзли! В Северодвинск, так в Северодвинск!»  Падаю в дряхлое кресло, тут же звоню подруге в Северодвинск: «Оля, планы меняются,  я еду к вам!»

Дальше успокаиваюсь и обращаю внимание на своих спасителей: шеф – дедушка, настоящий Дедушка,  с добрейшими всепрощающими глазами, глуховатый, и его пёс по кличке Бой.  Дедушка  и Мальчик. Улыбаюсь про себя.  Дедушка объясняет, что едет в город к сыну, везёт пса на зимовку в теплую квартиру (!). Пёс явно всё понимает – дотянувшись с заднего сидения, он с невероятной осторожностью кладёт голову на плечо хозяину.

   Видимо, ему не хочется менять старого хозяина на нового, здесь он по-собачьи консервативен.  Я треплю его за ухом, чешу под подбородком, и невидавший горя пёс легко идёт на взаимность, кладёт голову мне на плечо  и мягким теплым языком лижет мои руки.  Кавалеры.  Дедушка поддерживает светскую беседу, не слышит  почти ничего, что я ему отвечаю, мило осведомляется: «Музыку завести?» – «Заводите! – воодушевляюсь я, – Гулять так гулять!»
 
 Звучит нелюбимый мною шансон, но звучит как-то неожиданно пронзительно, трогательно и даже романтично в чреве этого динозавра, спасшего меня от снега и ветра,  и представляется мне тогда, как мы с дедушкой кружимся  в вальсе в светлом зале под  песню  ветра,  на все лады свистящего в щелях лобовых стёкол.  И тогда я понимаю, что это и есть «ветер в ивах»:  ветер, приводящий нас из странствий к родному очагу.