Он пристроил на колено арфу...

Он пристроил на колено арфу,
стал смотреть, как здание вокзала
пятится назад, решив тот город
не покинуть. Набирая ход,

всё быстрее поезда вагоны
разыграли настоящее движенье
Было и спокойно, и тоскливо.
Почему-то вспомнилась записка

на окошке привокзальной будки,
виденная нынче: „перерыв“,
без часов-минут и пояснений
отчего здесь прервана продажа

всяких пирожков и шаурмы.
Поезд шёл. Худая проводница,
подозрительно взглянув на арфу,
молча забрала билет, вздохнула,

и он тоже - ей в ответ - вздохнул.
Осмелев, мелькали тополя,
разрешив иллюзии движенья
продолжаться. Зря тянулись влево,

вдаль и вправо струны проводов.
Он был одинок. Он был готов
одиночество своё оставить в прошлом.
Но зависело всё от железного вагона,

тамбура, табличек цифр плацкартных,
от двух жён, которых он покинул
и от тех, кто покидал его.
Через несколько часов он выйдет

в обязательные шум и суету.
Отчего же здесь ему так грустно,
как в том городе, откуда он уехал?