La Drama

Под прицелом карабина дикий рев пронзает полночь…

В онеменье, Коломбина, ты слезами взор наполнишь

И растреплются кудряшки, в парике, под слоем пудры

Он «теперь не Чебурашка*», он – последний вдох Иуды

У него стальные крылья и шершавые ключицы

Плачь же тихо, от бессилья, ты попалась в клетку птицей

И уже его, как прежде, не уложишь на подушку

Он не станет больше нежно прижиматься теплым ушком

К шейке трепетно-смущенно, выражая боль  во взгляде

От того, что недостоин быть не толь забавы ради

Для тебя, с тобой и рядом…он хотел бы полноценно

Но сейчас, уволь, не надо…Он теперь на авансцену

Вышел новым персонажем, изменив сценарий пьесы

Он за все тебя накажет…ведь он знает - где та леска

Без которой ты лишь кучка лоскутков в цветастых ромбах

А не вычурная штучка, притягательна нескромно...

"Ну, играйте ж, музыканты, на печалящих валторнах

Эпитафию таланту оставаться непокорной!"

Так сказал он и…мгновенье…Тень взметнулась…вскрик и выстрел

Гаснет рампа…звук движенья – кто-то вышел за кулисы…


* - тот, который "был когда-то странной игрушкой безымянной", аллегория