Протокол

                Я осознал… и ты мне помогла…
                Но это было лишь начало осознанья,
                А впереди туман непониманья,
                И нелюбви болезненная мгла…

                Я убегал в далёкие края,
                Забыться думал в сотнях мелочей…
                Но в каждой мелочи, любимая моя,
                Мне виделась краса твоих очей…

                И сердце надвое и натрое рвалось…
                И выбраться казалось невозможно…
                Тогда я к Богу обратился осторожно,
                И наше исцеленье началось…

                М.К. – эпилог



Он, тридцати семи летний мастер спецгруппы Сергей Оленин, спешил на работу. Надо было успеть собрать инструмент, проинструктировать людей, пободаться с главным инженером… и не забыть чайник, и микроволновую печь. Он не любил выезжать на объекты – всё кувырком: и режим питания, и работа в сжатые сроки, и домой никогда не привезут во время...
Вошёл в метро. К кассам стояли огромные очереди – начало месяца. Но его это не касалось – он всегда брал проездной на шестьдесят поездок и всегда вовремя. Положение обязывало не опаздывать. Поэтому на своей машине в будни не ездил.
Вошёл в вагон, притулился сразу у дверей, достал плеер, вставил в уши наушники, пустил любимую Смольянинову:

     «В лунном сияньи
     Снег серебрится
     Вдоль по дороге
     Троечка мчится…

     Динь-динь-динь,
     Динь-динь-динь –
     Колокольчик звенит.
     Этот звон, этот звук
     Много мне говорит…»


Она вошла в Текстильщиках: алое пальто, алые губы, золотистые волосы, чёрные сапоги, чёрные перчатки, чёрная сумка… Было что-то ещё замечательное… кажется духи… да-да – именно духи… это изумительное сочетание ароматов гардении, сирени и ландыша, с обворожительной доминантой последнего…
Народу было много она встала рядом с ним, взялась за поручень… Ах, это чудное мгновенье…

     «В одной знакомой улице
     Я помню старый дом,
     С высокой тёмной лестницей
     С завешенным окном.

     Там огонёк, как звёздочка,
     До полночи светил…
     И ветер занавесками
     Тихонько шелестел…» - пела Смольянинова.


Он забыл обо всём на свете и краешком глаза держался этого благоуханного соцветия. А как иначе – не будешь же откровенно таращиться без всякой причины, да ещё на людях… Однако сердце его уже колыхалось в предчувствии: что-то будет… что-то будет…
И вот она достаёт книгу, открывает, закладка вываливается и падает ему на ботинок… Он нагибается, поднимает, подаёт ей… Глаза их встретились… Только Смольянинова смогла по достоинству засвидетельствовать глубину этой встречи:

     «Мой костёр в тумане светит,
     Искры гаснут на лету…
     Ночью нас никто не встретит
     Мы простимся на мосту...»


Всё случилось в первое же мгновение, остальное лишь протокол, который нельзя уже было не соблюсти.
- Спасибо.
- Не стоит. Но, думаю, стоит познакомиться… Вы не против?
- Удивительно, но нет…
- Сергей.
- Светлана.
Следующей остановкой объявили Кузнецкий Мост. Она стала готовиться к выходу, он затрепетал:
- Было бы непростительной ошибкой…
- Что Вы предлагаете? – ах, как она улыбалась…
- Вот моя визитка…
Она взяла карточку, глаза её увлажнились:
- Думаете, молодой женщине удобно первой звонить?
- Слушаю Вас… - он достал мобильник и приготовился записывать.
Поезд остановился. Он вышел вместе с ней, записал номер… Ах, как не хотелось расставаться… Он провожал её взглядом… Поднимаясь на эскалаторе, она обернулась, глаза их опять встретились… Это был последний пункт протокола. В наушниках, которые висели у него на шее, звучало:

     «Помнишь ли ночь серебристую ясную,
     Тихо к реке мы спустились вдвоём…
     Песню любви я шептал тебе страстную
     Счастье светилось во взоре твоём…»


Роман протекал очень красиво, легко и удобно. Она жила с мамой, которая была страшной непоседой: часто ночевала у подруг, а то и вовсе на неделю-другую уедет куда-нибудь к дальним друзьям или родственникам… Словом, она понимала, что дочери надо устраивать свою жизнь… И внуков… ей так хотелось внуков…
Он ни о чём не расспрашивал Свету, его не интересовало её прошлое, его интересовало их настоящее, которое было восхитительно. И она ни о чём его не расспрашивала, хотя её интересовало всё: и прошлое, и настоящее, и особенно будущее, ибо у неё был жених, который вот уже месяц, как получил уведомление об отставке.
Всё было хорошо, кроме одного – Серёжа так редко оставался до утра. Всё находились какие-то уважительные причины… какая-то чудовищная, нескончаемая производственная необходимость… какие-то немыслимо важные объекты, чайники, микроволновые печи, инструктажи… Она догадывалась… догадывалась… ей было тридцать, без малого…
И вот однажды глубоким вечером, глядя, как он надевает ботинки, она вдруг расплакалась.
- Что с тобой, Светик? – он прижал её к себе, стал целовать: губы, глаза, слёзы...
- Я беременна… - с трудом вымолвила она.
- От кого? Ой, прости, прости… прости… всё будет хорошо… всё будет хорошо…

Он не мог уснуть. Мысли роились, чувства рвали душу на части.
- Ну что ты всё ворочаешься? – спросила спросонок жена и прижалась к нему большим, горячим животом, в котором шевелилась новая жизнь.
Шёл седьмой месяц. УЗИ показывало девочку, и это обстоятельство радовало всех, ибо в соседней комнате, на двухъярусной кровати сопели мальчики, погодки.
- Спи… спи… На работе опять аврал… сроки поджимают, начальство торопит… опять пошли увольнения… Но ты не волнуйся – всё будет хорошо… всё будет хорошо…
Он поцеловал супругу в висок, поднялся с постели, пошарил ногами тапочки, не нашёл… пошёл босиком. Включил на кухне свет, посмотрел на часы, было около двух… Включил чайник, но глядя в чёрное, мерцающее огнями окно, вдруг передумал пить чай… достал из холодильника водки, солёных огурцов, колбасы, сыру…
Впервые в жизни ему не хотелось жить…
И умирать не хотелось…

Выпил рюмку, заел огурцом… на колбасу и прочее аппетита не было… Выпил ещё рюмку… лучше не становилось… Мысли путались, чувства теснили душу… Одна мысль обозначилась твёрже других. Он поспешно взял мобильник, набрал текст сообщения:
«Привет! Спишь?»
Ответ последовал мгновенно:
«Нет. Думаю о тебе…»
«Мне очень плохо…»
«Отчего?»
«Я виноват перед тобой…»
«В чём? В любви?»
«Не знаю…»
«Скажи, любишь меня?»
«Люблю! Очень люблю! Ты же знаешь…»
«И я тебя люблю! Поэтому дитя убивать не стану… Мама сказала: как-нибудь выходим… Она так радуется…»
«У тебя мировая мама.»
«Да, она у меня с понятием…»
«Я буду вам помогать… Я всегда буду рядом…»
«Спасибо. Ну, всё, Серёжа, ложись, а то тебе рано вставать.»
«Да-да… Спокойной ночи.»

Налил ещё рюмку, выпил – «Господи, хорошо-то как!» Теперь уже поел и колбасы и сыру…
Убрал со стола. Выключил свет. На цыпочках прошёл в спальню. Осторожно лёг. Она повернулась к нему и прижалась большим, горячим животом, в котором шевелилась новая жизнь.
- Ты что, водку пил?
- Чуть-чуть… для сна… Спи… всё будет хорошо… всё будет хорошо…



10.01.12
00:00