Тома мифов

Тома мифов

ТоМа* моих М. и Ф.ов* мифически толстели. Росли, пухли и множились прямо на глазах.
Правда жизни от ужаса бледнела и скручивалась в бумажные рулоны.
Выдумка крепла и сатанела.
Потуги стать сказкой приобретали размеры былины.
Все быстро зарастало быльем и мыслительной паутиной.
«Тома мифов» аккуратно укладывались на покой на пыльных полках памяти.
Память запоминала все, что принимала, но отдавать обратно не торопилась.
Ни явно, ни тайно.
Полки ломились и продавливались, но продаваться за гроши не торопились.
Жажда внимания и понимания выжигала внутренности тонкой личности.
Творческий зуд переходил в хроническую форму.
Холодная война с самим собой грозила перерасти в белую горячку.
Летальный исход одной из собственных половинок постоянно маячил на горизонте.
Книга рождалась просто из ничего, но было там всего навалом.
Было нелегко, но это были мелочи.
Желаемый результат ожидался, как взрыв атомной бомбы.
Победа была неизбежна, как надвигающаяся старость.
Ему на свете оставалось уж так мало, а хотелось еще так много!

* Т.ом. – «толстые мысли».
* М. и Ф. – «мысли и фразы».

М. и Фы

(Мысли и фразы)

Та хитрость, с которой обычно любой дурак живет, умным почему-то поперек горла стать норовит.

Чисто сыграть можно и грязными руками, но, согласитесь,  впечатление уже не то будет.

У разных смыслов разные пути осмысления направление мысли.

Ее похвалы выглядели, как издевательства, а издевательства сильно походили на гестаповско-иезуитские.

Правда момента не всегда совладает по времени с моментом правды.

Кто сидит, тому легче лечь, кто идет, тому проще побежать.

Настоящие люди с завистью справляются сами, остальным зависть такого шанса предоставлять не спешит.

Три раза в неделю к любовнице ходить все-таки не совсем то, что через день на ремень да в караул. Хотя пишется одинаково – е…ля.

100 гектаров в развернутом виде сильно отличаются от нарисованных.

Копия с перекопии выглядела, как привидение, и сильно пугала оригинал.

Высказывания моей жены:
1. Ты только не говори своей маме, что у нас дома дурдом.
2. Ты хоть знаешь, что твоя мама делает много дешевой и ненужной работы?!

Успех – это когда на мудаке едешь ты.
Поражение, когда – она едет на тебе.

Лучше быть любым в списке живых, чем первым в представлении на награждение посмертно.

Счастье – это когда не надо врыть, что тебе хорошо.

Жизнь состоит из ранних заблуждений и поздних раскаяний.

Поработаем в режиме экстраверта. Заставим своего интроверта побыть экстрасенсом...

Легче поздно вечером пить, чем рано утром не пить.

Под лежачий камень мы всегда свою очередь уступим.

Не торопись под летящую машину, а то попадешь под лежачий камень.

Время лечит, но дорого берет.

От тебя зависит, сколько времени ты выделишь на /свою/ трагедию.
/Елена Проклова, актриса, похоронившая троих своих детей/.

Детский сад. Штаны на лямках.

У каждого своя войны и своя боевая задача.

Жизнь жестче, чем хотелось бы на это надеяться.

Ощущение полной победы людям с совестью – неизвестно.

Жить долго хорошо – скучно до невыносимости, а жить плохо – просто невыносимо.

Артисту важнее сказать «как», а писателю – «что».

Печаль пряталась в тишину, а радость оттуда громко выпригивала.

Красота ближе к греху, чем кто-либо другой.

На тихого Бог нанесет.
Резвый сам набежит.

                (Пословица)

В сомнения энергии уходит не меньше, чем в поступок.

Злость и беспокойство несовместимы, как селедка с сахаром.

                (Народная мудрость)

Жизнь прожить – не шубу перешить.

Не нравится мне, как здесь русских чушкуют.

                (Сергей Шевчук о Латвии 90-х)

– Доброе утро, Бах, – говорит Бог.
– Доброе утро, Бог, – говорит Бах.

                (Из телепередачи)

Про брата и про себя:
Его английский – это один из способов убивания времени.
Мое же писательство – это где-то тщедушная попытка зацепиться за социум.
Попытка занять там место посветлее, почище и поприятней.
Попытка квелая и без блеска, но кроме удивления и жалости вызывающая все же /даже/ какое-то уважение  своей сильной настойчивостью и неистребимым упорством.

Тишина – это чудесная музыка, если она наполнена смыслом.

Самоубийство – это отход от цели ввиду смертельного дефицита желания жить.

Счастливым хочется завидовать.
Несчастливых хочется утешить.
Себя хочется пожалеть.
А приходится посылать все подальше: и идти работать, работать и работать.

Решая то, как мы будем смотреть на мир, мы рождаем мир, на который смотрим.

Сообразивные материалы сильно скрипели
и плохо соображовывали.

Повезет – сидя поедем,
не повезет – пешком постоим.

«Караюсь, мучаюсь, але не каюсь».

                (Т.Шевченко)

В свои шестьдесят пять он был занудой, и никто его не любил. У него не было друзей, он давно надоел сам себе и панически боялся  приближающейся смерти.

                Джеймс Хедли Чейз,
                «Хотите остаться живыми»)

Даже если ты идешь верными шагами, ты идешь в неизвестность.

И все-таки стоит жить, хоть и надо умирать.

У него слова не просто расходились с делом – они за ним просто не поспевали.

Слова жили отдельно, дела отдельно, – и не встретиться им было нигде и никогда.
Слова он обычно бросал на ветер, на дела же он ложил с прибором.
В результате слова улетали далеко, а дела лежали мертвым грузом
и не отпетым покойником.

Говорила Марфушка Морозке:
«Обобрал ты нас до нитки».

Важно не то, что делает сильная личность.
Важно, что это делает сильная личность,
которая все, что ни делает, делает важным.

Жалость слюнявит обоих.

Если со мной Бог, то кто же против меня?!

Когда человек немного не в форме, это сильно отражается на содержании его внешнего вида.

Помни, даже «заходя к себе» /«в себя»/, ты выходишь «из людей».

Жил не столько на зарплату, сколько на зависть врагам.

Плох тот конец, который не мечтает стать началом новых поколений.

Вдохновение – это для пижонов.
Трудолюбие – это для крестьян.
Талант – это для избранных.
Мое дело – писать, пока руки чешутся.
(Сказал графоман и почесал у себя за ухом).

В словах «мечтайте», «желайте», «надейтесь» больше счастья, чем в их реальных отпечатках.

Конец жизни не сулил жизни в конце.

Кредо безногого, безголосого бывшего оперного певца:
«Лучше лечь в могилу здоровым,
тренированным и бодрым,
чем хилым, больным и несчастным».

«…Еще немного потренируешься и можно будет тебя отправлять на колхозные соревнования».
               (Из напутствий колхозного физорга советского периода)

Проспав 18 часов, очень хочется вздремнуть.

Жизнь – это не кино. Здесь нет дублей, нет места пафосу и театральщине, зато полно грязи, дерьма и неудачников.

Хорошее получают из большого количества плохого, никакого и всякого.

Красиво фальшивить получается только у настоящих красоток.

Был еще «Ого» и «И-го-го»!

Берут все. Только для сильных и богатых – это законная добыча. А для слабых и бедных – это уголовное наказание.

По черному воруют воры, дураки и бедные,
а по белому – голубая кровь, белая кость,
сливки общества и богатые негры.

Я мазохист, и у меня есть один пунктик. Хочу лечь в гроб здоровым и трезвым.
Для этого надо постараться и помучиться, вот этим натужно и занимаюсь.
Правда, стараюсь сильно не вспотеть, чтобы не простудиться.

О Сахарове: «Он не был лидером. Он был фигурой».

                (Мысль более ранняя, не моя)

Человек слаб своим безволием.

Легкий мазохизм для личности
гораздо полезней, чем сильная жалость.

Воля была сильной, зато характер –
так себе, да и воспитание хромало
наследственно и уже не в первом поколении.

Чтобы выглядеть прилично, надо иметь привычку
постоянно свои мысли причесывать, а чужие – приглаживать.

Чтобы нравиться себе ранним утром,
поздним вечером надо спать.

Человеческие слабости кормятся ленью.
Но та на них не в обиде.

Без лени комфорт теряет всякий смысл.

Чтобы ездить на белом коне,
лень надо держать в черном теле.

Всякая свежая мысль на входе
всегда вызывает чувство легкого недоумения.
А на выходе – легкой зависти.

Хорошие привычки сначала всегда неудобны.
И тут надо переделывать себя под них, а не наоборот.
Хотя хочется как раз наоборот.

Вредные привычки, прежде чем жизнь испортить,
прикидываются паиньками и своими в доску.

Дуракам полработы не показывают:
обычно их ставят на простые операции по сборке.

Харизма – это прелесть, не пропадающая после первого взгляда.

Мысль приходит, чтобы уйти дальше погулять.
Если этого не происходит, сходи погуляй сам.

Сомневался только в одном:
«Оставить после себя плохой след или никакого?!»
II вариант. Стоял и переминался с ноги на ногу перед выбором:
опозориться здесь или сходить все-таки за угол.

Был переведен в прошедшее время.
В связи с окончанием срока годности.
И потерей потребительских свойств.

Дом человека – это его временная душа.

У каждого «додика» своя методика.

Девочки – целочки любят мальчиков-нахальчиков.

Жизнь налаживалась в сторону полной лажи.

Самый счастливый день у меня – сегодня…
Потому что все остальные – ни то, ни сё.

Гнилой интеллигент был в своем репертуаре: «Громко ныл на корню».

Заикался и сквернословил так, что не поймешь,
чего больше было: или заикания, или сквернословия,
или желания потешить публику.

Мысли излагал литературно по форме и дерьмово по содержанию.

Если ты не бледная тень от поганки и не использованная промокашка, то быть тебе – первым планом, пока остальные работают фоновыми частями. Многие и на фонофые (???) запчасти идут без скрипа, потому что идти куда-то дальше им физически лень и категорически неохота.

Когда заканчиваются гормоны и молодость, начинаются старость и болезни.
Кто это положение в состоянии резко прекратить, - тот герой – быстрый и резкий.
Кто нет – тот нет.
Но тот – тоже герой. Только уже мучительно медленный.

Без больших мыслей ты – маленькая рабочая скотинка.
С большими мыслями – ты уже скотина явно покрупней.

Мысли человека и работят, и работят. То есть ставят задачу на работу и заставляют эту работу по-рабски прилежно выполнять.

Разгадывание кроссвордов – это мыслительный процесс в бессмысленном направлении.

У каждого организма своя невризма и механизма.

Лиха беда то начало, которое не хочет вовремя кончиться.

Мягко стелет, да спать некогда.

В распоряжении у жизни есть все, чтобы заставить человека пойти на все, что угодно.

Без любви, печали и тоски…
Что это за жизнь такая одноногая…

Эмоциональный труп что-то занудно бубнил об общечеловеческих ценностях.
Слушать его было противно. И это радовало: значит, с эмоциями у меня все в порядке!

Если несчастье связать, а счастье подтолкнуть, они побегут с одной скоростью туда, куда им судьба покажет.

Счастье – глупое создание.
В нем больше эмоций и заблуждений, чем правды и ума. Счастливый Человек часто оказывается глуп умом и мудр глупостью. Слишком часто. Чересчур часто, чтобы посчитать это простой случайностью.

Левая рука Бога. Рука, но левая. Левая, но Божья. Левая рука Бога, за кого ты?!

Будь не мельче самой маленькой своей мечты.

Простое сочинительство – это легкая форма обратимого сумасшествия. С серьёзным писательством все обстоит гораздо сложней.

Мысль у важного человека всегда густо смазана солидным солидолом солидной важности. Она страшно прилипчива и немного воняет.

Мир полон всякой всячиной.
Будь правильным магнитом, нужным фильтром и толковой антенной.
Не будь лохом, упускающим счастливый шанс, не подержав его за вымя.

Черная дура: не видная, бесформенная, но засасывает со страшной силой.

Мудрые мысли – это то, с чем теоретически не поспоришь, но практически – хрен сделаешь.

Не знаешь, что делать?! – Пиши на себя жалобу.

Русские мужики свои комплексы топят в водке, а русские женщины – в мужиках.

Добро так примитивно, убого и предсказуемо…
Зло так многогранно, талантливо и неповторимо…
Я бы со злом подружился, да только добра жалко, куда его столько девать?!

Жить просто было бы просто, если бы не наша сложная душевная организация.

…Полину Дашкову спросили: «А балет танцевать легко?»
Она ответила: «Всё легче, чем писать».
Я с ней согласен, и тоже пишу, и тоже мучаюсь… Но не писать мне еще тяжелее. (Чем даже не танцевать балет).

С добрым лучше по-доброму, а со злым и это не поможет.

Бог один, но – везде.
Он – внутри, но осуществляет общее руководство.
Мы созданы по образу и подобию Божьему, но недостатков имеем больше, чем достоинств.

Обычно ситуацию я просекаю только тогда, когда она уже посечет мои наивные, розовые мечты на мелкие зеленые сопли.

Зависть – это такая жаба, которую лучшее видеть в чужом болоте.

Заплети мысли в пучок, откинь голову гордо назад,
схвати ноги в руки – и вперед навстречу своему будущему успеху!

Лучше иметь злую силу воли, чем добрую слабость лени.

Засунь в зад задние мысли,
задвинь зависть на засов и оставь на когда-нибудь потом.
Заплети в тугой узел свой пессимизм и спрячь в темный чулан навсегда.
Займись пожаром мечты.
Забери ноги в руки – и вперед
за успехом, который тебе уже заждался ждать.

Не твое дело отменить смерть, но твое дело
повеселее организовать похороны жизни.

Есть заскок распространения информации.
Информация должна распространяться. Так уж мир устроен.
И сверху кто-то это постоянно контролирует.
И в нас сидит этот механизм любопытства, любознательности и болтливости.
Тайны для того и существуют, чтобы их не хранить,
а открывать и делать известными общественности.
На этом принципе все средства мас. информации устроены.
И никакая цензура, и стыд кардинально здесь ничего изменить не могут.
Я это по себе знаю, потому что на своей шкуре это не раз до сих пор испытываю.

Натужно пытаюсь почистить свои крылья от регулярно накапливающегося дерьма.
Постоянно хочу взмахнуть чистыми белыми ангельскими крыльями и улететь в счастливую, радостную, легкую высь. Но не получается.
Кто-то постоянно гадит мне исподтишка и сверху. Насели на меня разные казусы и неприятности, заломали и задолбали нестыковки и перекосы и задиры.
Забили меня мелкие бесы и болячки. До синяков.
Хочу, как лучше, а чем дальше, тем хуже.
Карабкаться карабкаюсь, но хрен ли толку?

Лучше стираться от работы, чем протухать от безделья.

Отойди подальше и посмотри на себя чужими глазами сверху и ты поймешь, что видят другие, когда смотрят на тебя, каждый день сбоку.

Надя, пока не умерла, жила как последняя ****ь, и все у нее было «как у Нади», то есть – «зашибись».

Научись ставить свои обиды в общую очередь – за справедливостью, а сам в это время сходи погуляй и развлекись в свое удовольствие.

Расти большой, не будь лапшой, станешь старшой, даст Бог.

Его многословие временами переходило в замкнутость. Период многословия отдавал болотом и дебрями, а в замкнутом состоянии он выглядел как пустыня в период засухи, или монастырь, брошенный монахами лет сто назад.

Чего там не было и в помине, так это радости, оптимизма и энергии движения в светлое будущее. Гниловатый был субъект. Отвратный. Но какая-то опасность от него исходила. Он мог взорваться последним взрывом, и это чувствовалось. Не хотелось попадать под эту грязную бомбу.

Кто не пьет шампанское, тот сидит, как мышь, дома.
А кто пьет, тот сидит, как крыса в трюме.

– Когда бегать перестанешь?
– Как умру, так и перестану.

Тост:
Выпьем за обстоятельства!
Чтобы они к нам благоволили!
Чтобы они складывались в нашу пользу
 и щетинились в чужую сторону.
Чтобы мы мощно разгонялись на прямой
и вписывались не в штаны, а в повороты!
Пусть наши дамы всегда будут прекрасными, а мы пусть до конца останемся активными!
             За нас!
И за обстоятельства!

- Как дела?
- В отдаленной перспективе – пи – ц.
В ближайшей – хрен его знает.
Но пока спасибо, Бог миловал!

Теща не всегда злая. И жена не всегда плохая.
Иногда вторая уезжает к первой,
и дома у меня наступает курортный сезон.

Лестничная площадка.
Гремя ключами, открывая свою входную дверь.
Соседка  сверху, спускаясь  вниз, чтобы выгулять свою собачонку:
- Ну, Вы прямо как инженер!
- Это чего это?! – удивляюсь я.
- Ну, столько ключей в связке.
Я, польщенный, развиваю тему:
- Это мелочи. На работе у меня ключей раза в два больше будет.
Соседка идет вниз и заканчивает, то ли ободряюще, то ли осуждающе:
- Ну, я ж говорю – инженер…

- Как дела?
- У кого? У всех или у тебя?
- У тебя…
- А… У тебя… Ну, у себя и спрашивай, что ты ко мне прицепился.

Случай в домоуправлении.
Я пришел заплатить за коммунальные услуги. Дело к закрытию.
Знакомая кассир-бухгалтер уже моет полы. Я, как всегда, пытаюсь поумничать:
- Как Гай Юлий Цезарь?! Два дела в одну корзинку?!
Она:
- Как Цицерон…
Я:
- Цицерон, тот цитатами больше цицеронил…
Она:
- А я вот шваброй сейчас так кого-то отцицероню, аж Гай Юлий Цезарь шуметь будет!

Дама говорит кавалеру кокетливо6
- Я на вас полагаюсь…
Тот ей галантно перечит:
- Я предпочитаю, когда партнер сверху.

Поздравление:
Поздравляю с днем рождения!
Желаю всего и самого!
В смысле всего наилучшего и самого положительного!
Чтобы положительного было столько, что врагам не унести, а себе – в самый раз.

Желаю тебе море удачи и дачу у моря!
Желаю море радости и в нем кучу радостных ребятишек!
…Твоих!
И побольше красивых мам на берегу!
Молодых и приятных.
Желаю тебе вагон здоровья, чтобы это все счастье увезти с собой!
Пусть в этом синем море плавают косяками золотые рыбки.
И нигде поблизости не сидит злобная старуха у разбитого корыта!

Был бы хрен, а щель в грядке сделаем.

Вода не хрен – мимо дырки не прольется.

Когда ты один, ты – слон.
Когда ты в толпе – ты – песчинка
(если ты не слон).

Возраст способствует развитию вертикального взглядов и суждений и горизонтальности эмоций и порывов.

Пока ты не стараешься, жизнь тем временем старательно ищет тебе замену и альтернативу.

Жена мужу:
«Поклянись своими гнилыми зубами, что ты сегодня не пил?!
Иначе проглотишь их вместо закуски!»

Точка – это расстояние между двумя мыслями.

Нечто – это ничто, ничтоже сумняшеся сделавшее себе карьеру, за счет остальных ничтожеств.

В молодости желания разделяются частыми запятыми и большими восклицательными знаками, а в старости редкими хилыми знаками вопросов и длинными пробелами на старой дырявой бумаге памяти.

Лирически и красиво приводил в исполнение приговор по убиванию своего времени. Дело было летом и происходило на курорте. Девушки приятные во всех отношениях активно участвовали в процедуре. И днем, и ночью.

Искусство в жизни – это то, что защищает нас от жизни без искусства.

Скупая улыбка редкозубого счастья выглядела немного запоздалой, и светилась больше внутренним светом, но для темного завтра и такого сегодня было уже много.

Конечно, надо мной всегда по крайней мере 50 этажей чужого счастья.
Но зачем мне 50 этажей чужого счастья, если у меня есть вся вселенная…

Лицемеры – те лицом только меряют,
а лицедеи, те уже его в дело да на обман пускают.

Что мир тесен – так это миф.
А что ум короток – так это правда.

Сначала ты не знаешь, чего хочешь,
а потом уже знаешь, что это немного запоздно.

Пока одни создают проблемы, а другие их решают,
третьи успешно сидят и жрут плоды решения этих проблем.

Ушло мгновение прозренья.
Ушло и нет его, как ни бывало.
А будет ли еще?
Наверно, будет, куда ж ему, родимому, деваться!

Слабая подлость подлее своей сильноразмазанностью.

Если минус поставить по стойке смирно, то это уже скелет твоего плюса, но еще без рук. А если плюс поставить раком, то это уже противотанковый ёж на пути у вражеской атаки.

Непечатно жестикулировал, но выражаться остерегался.

Жизнь на все согласна, лишь бы время позволяло.

Моменты имеют свойство моментом проходить.

То был крик души. Крик был настоящий, а душонка – так себе.

Парадокс: работник должен быть не глупее работы, но не умнее начальника.

Натужно выпячивал общие места, пытаясь придать им гвоздевую остроту решающего момента.

Находясь на переднем крае, не переступай черту, за которой тебя возьмут за горло волосатые чертовы лапы и не вытрясут из тебя всю душу себе на потеху.
Щупай край и щупай свои резервы.
Проверь свои карманы и силы.
Если уверен – прыгай.
Если прыгнул – лети вперед!
И побеждай!
Или ползи обратно.

«После» я обычно – умный.
«До» я обычно – хороший.
А вот «во время» – я за себя не отвечаю:
мною хороводят судьба и бесы.

Все, что нельзя сожрать и поиметь, – надо обгадить, чтобы легче другому было отдавать.

Лучше маленькая кляча, чем большая клюка.

Жить трудно только первые 66 лет, а там уже если не умер сам, то старость твоя тебя до смерти сама замучит.

Если хочешь поймать сразу двух зайцев, сначала отлови двух охотников, не имеющих ничего против того, чтобы ловить тех зайцев по одиночке.

Так любил тешить себя иллюзиями, что хоть кол на голове теши.

Я всегда критически отношусь завтра к своему кретиническому поведению вчера.

Крупные беспорядки обычно происходят там, где сильная бесполезность выходит из-под контроля собственной лени.

В 20 лет хочется быть с женщиной.
В 50 лет хочется быть с человеком.
В 80 лет хочется быть с Богом,
но еще желательно на этом свете.

Грешить и каяться можно и в одном месте, но лучше в разное время.

Окраина вечности – это не центр событий.

Если зависть выключить – ты лучше других, если включить, ты – хуже.

Люди ищут себя в себе, а находят в других.

Повторение – мать учения.
Повторение повторения – это уже теща.

Выскзанная мысль – ложь  потому, что ближе к людям  и дальше от Бога: люди-то вокруг, а Бог – внутри.
Люди-то все переврут, а Бог – стерпит и промолчит.
Молчание – золото, а в болтовне болота черт утопился.
Мысль-то из души идет, а что это уже за мысль, если она из души вон?!
Пустой звон только и сотрясение воздуха отсутствующих мозгов.
С другой стороны, высказанная ложь оказывается правдой, потому что выворачивается наизнанку. И то, во что внутри не верилось, на свету оказывается чистой правдой. Правда, ненадолго, ну, пока опять не потускнеет.

Сладко поесть, горько попить, много поспать хочется всем.
Всем хочется не спорить с ленью и не ругаться с совестью.
Но так не бывает.
Кого-то придется обидеть…
Или лень, или совесть, или себя…
Странно…
Когда кто-то начинает сильно пытаться разбудить мою совесть, я в ответ начинаю активно заталкивать ее подальше под кровать. И, удивительное дело, совесть даже не пытается рыпаться. И огрызаться.

Счастье, как солнце: оно есть, но оно далеко;
счастье, как Бог: он есть, но он высоко.
Счастье, как жемчуг: он есть, но он глубоко.

Человек хочет жить просто, но многогранно.
Вот и получается сложно: в свою грань попасть с разбега суеты.

…Она жила еще на границе здравого смысла, но уже с вражеской его стороны.
Она жила сразу в трех измерениях: блуждала в призраках угасшего прошлого, боялась всполохов неясного будущего, и не выдерживала испытаний любым настоящим. Хорошо иметь тихую и скромную совесть… Хорошо!
А то… Громкая и наглая зависть всех поимеет, пока ты чешешься. А потом и тебя – исчесанного.

Единица – это и первый, и основной. Это и главный, и забойный.
Это тот, с которого все начинается, и тот, которого надо убрать в первую голову.
Это тот, который впереди всех, и тот, за которым сплошные пули, но все полные миллионеры.

Без второстепенностей не обойтись.
Главное, не давать им зарываться в окопах на переднем крае обороны твоей мечты. Ведь сдадут, профукают и растранжирят, жирные гады, всё – все твои приоритеты, и все твои ценности.

В жизни глупости я делаю только в двух случаях:
когда пишу… И когда… не пишу.

Трендец к хрену подкрался незаметно.

Беда одна не ходит, она с собой баб водит.

Многословие пустословия часто дружит с кипучей энергией заблуждения.
Иногда их добросовестно принимают за союз таланта и мастерства.
Некоторые в это долго и свято верят. Нам ли их разубеждать?!

Не смерть страшна, страшен страх, который она впереди себя к умирабющему посылает.

Писатель – звучит по-разному. Но, в основном, бедно, одиноко, не понято и не прибрано. Звучит, в основном тихо, а поет так вообще хреново. Пишет письменно и читают его про себя, лишь бы чем-то заняться.

Задницей не видят, но чуют, а глазами едят, но не пережевывают.

Кому ты нужен, если тебя знать никто не знает.

И кто тебя знать захочет, если ты не нужен никому.

В общежитии есть два кризиса: надоесть и забыться.

Все мы похожи в общем, индивидуальны в мелочах и гениальны в собственном воображении.

Никогда не спорь с идиотом. Он возьмет, опустит тебя до своего уровня, а потом обыграет по своим правилам и по всем статьям. И будет прав, так как имеет огромный опыт идиота  и игровой стаж сроком во всю предыдущую жизнь.

Дай душе замереть!
Не дай душе умереть!

Лучше фальшиво улыбаться, чем противно дуться.

Грехи тело разваливают, а душу гробят.

Пока совесть спит, грешное тело резвится.

…Они ведают, что творят, просто надеются, что никто не узнает.

Когда тебя приперли к стенке, пощупай ее: не край ли это той ямы, которую ты вырыл когда-то для другого.

Капитализм – это царство, где Бог – лень.
Социализм – это царство, где Бог – это труд.
Коммунизм – это царство, где есть только слуги, которым позволено все.

Я сторонник теории вечно сменяющих друг друга заблуждений, которые на время становятся господствующей правдой.

Все хотят одного, но каждый день другого.

Создавайте вокруг себя о себе мифы:
Боги начинали именно так.

                (Станислав Лец) ??? Лемм?

Дурят нашего брата обычно чужие тети.

Русские немного ленивы,
украинцы немного жадны,
латыши немного подловаты –
но в целом-то все отличные ребята!
Особенно друг от друга!

Сколько людей – столько и мнений…
…Столько мнений, – а посмотреть –
везде одни и те же морды/лица мелькают.
И одно и то же мелют.

Если пустоту скуки заполнить пустотой безделья,
сплошная тоска зеленая получится.

Низость высоких кабинетов переливалась всеми цветами пакостей.

Разнообразие мелочей чешет однообразие величия.

Склонность преодолевать трудности при помощи трудностей
воспитывает отличников и трудоголиков. Отсутствие
такой привычки чаще всего встречается у двоечников,
пьяниц и миллионеров.

Ученому, чтобы доказать, что он ученый,
надо всю жизнь карабкаться на вершину науки.
А мужику, чтобы доказать, что он мужик,
достаточно просто залезть один раз на бабу.
И можно даже не слезать – она сама потом его сбросит.

Живу на постоянной измене. Изменяю себе старому
ради себя нового, хотя отлично знаю, что я новый
буду старее себя старого каждый раз ровно на одну измену.

Признание:
Мне тесно в рамках одного человека.
Любого. В том числе и себя.

Если мысль сама себе не противоречит –
это только половина этой мысли.

Доведи бабушку до пенсии.
А на хутор она потом сама тебя спровадит.

Чтобы повезло один раз – ничего не надо.
Чтобы повезло два раза – надо десять терпений.
Чтобы повезло три раза – надо десять жизней.

Одна правильно заученная психоформула
экономит тебе кучу загубленных психонервов.

Каждый человек устроен сложно.
А жить хочет полегче и попроще.
И чтобы так жить, он готов терпеть
любые неудобства, идти на любые трудности
и решать любой сложности задачи.

Пока ты пишешь книгу, книга пишет тебя.

Все люди могут, в принципе, все.
Но всем это, в общем-то, не нужно.
Те, кто могут, обычно не хотят.
А кто не может, того всегда и заставляют.

Очарование в разочарование переодевают подробности.

Когда ты сомневаешься, ты уже не дурак, но еще и не умный.

Утро вечера мудренее, зато вечер утра веселее.

Трудно остановить мысль, которая лезет тебе на голову.

Чтобы поднять себя, – опускают тебя.

Писатель – это звучит бедно.

Когда ты продаешься за деньги, – ты уже сам не свой.

Каждый себе выбирает ту молитву, которую выбрал ему его Бог.

Все слова уже сказаны, но, слава Богу, еще не мной.

Нас осталось двое: я и моя боль.

Не обещаю, но сделаю!

Мы в дерьме и шоколаде одновременно и параллельно, но все это субъективно и по настроению.

Хочется помочь другим и хочется пожить самому.

Быть бедным родственником почти так же плохо,
как гостить у бедных родственников.
Лучше такую кредитную историю не иметь.

Мятые и мутные мысли порнографически похмельно издевались над своим хозяином, сотрясая свое постоянное место жительства громкими стонами.

Как говорится, если Вы всерьез верите, что я всерьез верю, что Вы всерьез меня хвалите, то кто-то из нас обязательно идиот.

У нее натура была как у тура: проще ноги по локоть отрезать, чем пытаться ее переиначить.

…Я и так приседаю перед тобой до самого позорного предела своей задницы.

…Срывался в словесный понос не по нужде, а по злому желанию. Происходило это часто и затягивалось надолго.

Сколько х-ми ее не обкладывал, она только крепче на ногах стояла.

Если эмоции не вышкаливать, то они будут часто зашкаливать.

Люди были бы братьями, если бы не сестры.

Мое настроение сильно зависит от моего настроения.

Кем бы я был без крупной зависти?!
- Даже не могу себе этого представить.

Был так зол, что из двух зол сделал себе четыре.

Ничто чужое мне не чуждо.

Писака – это чужая ложь.
Писарь – это чужая воля.
Писатель – это чужая судьба.

Не абы каждый кузнец своего счастья.

Сильно растягивать миг счастья –
это уже значит тянуть резину.

Цивилизации одни больше помогают
своим присутствием, а другие – своим отсутствием.

Вслед за пиком формы быстро наступила паника содержания.

Ненавидел черных вдов и белых аистов.
Те отвечали ему лютой взаимностью.

Нормальный человек ерундой заниматься не станет. Зато ерундистикой и ерундоклопедией – всегда будьте любезны!

Русского можно узнать по хорошим намерениям и плохому поведению.

Чем богаче ты на скупость, тем беднее ты на жизнь.

Кого поймали, тот и виноват.

Если не воровать, то и денег не будет.

Деньги активно любят активно их любящих.

Бог ничего о деньгах и слышать не желает.
Вот этим богатые и пользуются.

Наша Таня плачет громко,
потеряла честь в сосёнках.
Тише, Танечка, не плачь,
Слышно будет с ближних дач.

Наша Таня громко свищет –
утопила в речке пищик.
Наша Таня хороша –
веселись и пой душа!

Наша Таня громко врёт,
что в и рот-де не берёт.

Наша Таня молодца,
так и еб…лась с крыльца.

Наша Таня молоток,
и кувалда, и свисток.

Наша Таня хороша,
Была бы ты здорова.
Никто Таню не дерёт –
Выглядит/кушает хреново.

Под лежачий камень вода течет сверху.

В каждом безобразии есть своя Европа и своя Азия.

Чего сильно хочется, оттуда и силы берутся.

Нас много, – значит, мы – хорошие.
Нас мало, значит, нас надо любить.
Я один – куда уж больше.

Надо сортировать то, что плавает
и фильтровать то, что тонет.

Не все золото в дерьме плавает.

Если корабль перегрузить дерьмом, он утонет.

Если думать гораздо меньше, сделать можно гораздо больше.
Но редко кто на такие подвиги горазд.

Гибнут не уставшие, гибнут остановившиеся.

Бог помогает, испытует, забирает…
Последовательность действий произвольная:
как Бог себе на душу положит,
так карта судьбы на тебя и ляжет.

Коэффициент усиления не должен быть меньше единицы.
Иначе это уже будет коэффициент ослабления.

Божий дар надо еще обработать.

Старый пилот смелым не бывает.

Слона убивают целиком, а едят по частям.

Толковый черпак и хорошая идея почти всегда совпадают.

Бог, наверное, потому только и наблюдает,
что, по праву самого сильного,
занятие себе выбрал самое легкое.

Что было, то было.
Что будет, то будет.
Чего не было – еще можно попытаться успеть.

Красивым жить не запретишь.
А так хочется!

Сказке надо верить, а обману не поддаваться.

Что ни делает дурак, все он делает не так.
Но бывает в жизни так,
Сам – дурак, а всё – «ништяк».

Приказ – это объявление желаемого действительным,
невозможного – обязательным, страшного – неизбежным.

Жизнь – это вертикальное падение в никуда,
горизонтальный поход к звездам,
хаотическое движение к цели,
название которой еще никто не придумал.

Это же сколько надо иметь силы воли,
чтобы наперекор тому злу, которое внутри тебя сидит,
творить «добро на всей земле».

Человек – не рыба, и когда гинет с головы,
не молчит, а громко «мечет икру» во все стороны.

Сомнения точат и мучают многих.
Но одних они превращают в пыль и мразь,
а других в тонкие, изящные натуры.

Жизнь продолжается в сторону
непревзойденных трудностей и неожиданных перемен
с заранее прогнозируемым конечным результатом.

Пока не пришла нужда, плевать хотел русский на свои таланты.

Утрачивая иллюзии, мы стареем.
Становимся слабее и несчастней.
С иллюзиями мы тоже, конечно, стареем.
Но стареем как-то веселее и приятней.

Прижми любого и ты увидишь,
какого цвета из него дерьмо лезет.

Воспринимай очередное разочарование
как очередное переодевание.
Ты просто снимаешь очередное очарование,
чтобы освободить  место следующему.

Мечты сбываются или не сбываются,
а жизнь все равно убывает.
И раз жизнь все равно убывает,
пускай мечты сбываются!

Искренность человека делает более слабым,
но дает шанс найти сторонников
среди заинтересованной публики
и таким образом значительно усилиться.

Лучше быть тем еще фруктом,
чем жить овощем, хотя… – это все ботаника.
Биология начинается с мозгов,
когда на них жена начинает капать.

Закон небольшого превосходства предполагает
при помощи небольшого превосходства
достигать большого преимущества.

Важно подниматься на один раз больше, чем ложиться.

Задумчивость – это почти застенчивость. Да и видят их часто вместе. Только вот задумчивость живет обычно дольше.

Совесть с завистью, что кислота со щелочью: прольешь их на милую душу – съедят тебя за голое тело.

Будь у обезьян деньги, многие бы из них прижились в высшем обществе.

Мы-то к месту, да вот деньги – на ветер.

В сале без хлеба явно чего-то не хватает.

Не любая жена – сволочь, чего о ее маме уже не скажешь.

Одни «что» – кают,
другие «ка» – кают,
а третьи – делают!

Старость – это несправедливо, но закономерно.
Счастье – это незакономерно, но справедливо.

Она была одной ногой замужем, а другой по уши в дерьме.

…Я отнесла бы себя  к молодым женщинам старшего поколения.

Одни думают, другие думают, что они думают, третьи делают вид, пока четвертые дело делают, плоды которого достаются пятым, которым и дела нет до того, что и кто про и за них думает.

Оптимист – это тот, кто дружит с настоящим, даже если оно сильно смахивает на фальшивое.

Опыт – это то, что приходит «после», хотя ждали его «до».

Умение лгать прямо в глаза – это то, без чего тебе пришлось бы постоянно затыкать себе уши.

Пессимист – это тот, кто говорит правду преждевременно.

Пессимист – это человек с неизлечимо больной надеждой.

Мысль – понятие субъективное.
Хорошая мысль не любит одиночества.
А плохая – любит.

Реклама – это умение предложение сделать спросом.

Ремонт – это замена одних неисправностей другими.

Писатель – это дойная корова, дающая печатное молоко.

Писатель – это тот, кто разговаривает с тобой в удобное для тебя время.

Плохой человек – это тот, у кого нет сил, денег и хорошего адвоката.

Подражать – значит завидовать.
Завидовать – значит поддаваться, испаряться,
растворяться и при этом страшно мучиться.

Поздравление – вежливое проявление зависти.

Если Бог мыслит, – значит, Бог сомневается?!
Если Бог не сомневается, – значит, уже не думает?!

Преувеличение и оптимизм –
это те два вида лжи честного человека,
от которых всем становится немного легче.

На свою правду в последней инстанции
я никогда до самого конца не претендую.

Мать-героиня и отец-е – рь –
вот такая вот моя родословная.
Раньше я этого стеснялся,
а надо было бы этим гордиться.

(Слова Саши из повести
«Саша, Паша и другие»)

Для кого-то мышиная возня,
а кому-то Мишенькина с Машенькиной
свадебка.

Вежливость – это то, чем кормишь чужих
и что жалеешь для своих.

В вежливом поведении почти любого
среднего человека всегда можно больше найти
трусости, лицемерия и корысти,
чем совести, доброты и альтруизма.

Сила мужчины слабее выносливости женщины.

Толпа – это не самая лучшая часть народа.
И вообще – самая лучшая часть народа –
простому народу просто противна.

Хитрые любят строить такие планы,
которые, ничего не стоя,
приносили бы им огромные прибыли.

Белоручка – это человек, который
предпочитает белые руки чистой совести.

На конец наступила зима. Конец
замерз и стал бесполезным колом.

Джентльмен – это волк с манерами.

Экология – это мнение, что один
журавль в небе лучше,
чем два автомобиля в гараже.

«Не был бы молод, не был бы глуп…»
Раньше это было оскорбление,
сейчас – зависть.

Настоящий тосканец:
Зимой тоскует по тоске зеленой,
летом – по прошлогоднему снегу.

Подслушанное:
- Вырастил Павлика Морозова.
Ни себе, ни людям.
И отца ненавидит,
и другие от него шарахаются.

Чтобы придумать и сделать,
одного дурака обычно мало.

Скупая правда встречается чаще,
чем скупая ложь.

Маленькие беды громко плачут,
большие натужно молчат.

Золото – это чаще всего мечты, воспоминание
и реже – настоящее… золото.

Если все в порядке, значит,
что-то не так уже подкрадывается.

Я могу терпеть людей только в малых дозах общения.

Со шляпой в руке, кроме как на хорошего барина,
надеяться больше не на что.

У злой жены хозяйство поднимает муж, а стонет она сама.

Есть большая разница, почему человек не грешит:
или не может, или не хочет.

Сказка – это жизнь, на которую смотрят сказочными глазами.

Везение меряется маленькими крохами,
а невезение – долгим терпением.

Через тернии к терниям, не взирая на звезды.

Твоя сила – в массе терпения, умноженной на ускорение желания/воли.

Чтобы держать вектор приличный,
надо засунуть коту под хвост
темперамент лиричный.

Актер – это копия, которая часто мнит себя дороже оригинала.

Бесконечность – это место, где происходит то,
чего здесь у нас никогда не бывает.

Его жена – это существо, которое каждый раз,
как открывает рот, проглатывает его праздник.

Чтобы чувствовать себя счастливым,
надо постоянно убеждать себя в этом.

«Кто ж будет в мире прав, коль слушать клеветы?»

                (И.Крылов)

Как бывает жить ни тошно, умирать еще тошней.

                (И. Крылов)

Не трать свои дни на то, чтобы продлить свои дни.
Лучше потрать отпущенное тебе время на жизнь.

                (Д.Лондон)

Богатство экономит время, но пожирает жизнь.

Человек больше, чем убеждения.
Но без убеждений он меньше, чем человек.

Книги – это люди в переплете.

С собой нет смысла бороться:
кому-то из себя ты все равно будешь
проигрывать.

Пессимист видит трудности,
оптимист – возможности.

Радость в одиночестве  горчит грустью.

Мягкой правду делает подкладка из недоговоренности.

Голова маленькая, а лени в ней много.

С плохими чертами характера и темными сторонами души
дело обстоит так. Они есть. …И пусть себе будут.
Просто ты ими не пользуйся. Или не используй себе во вред.
Выбирай хороший товар и надежные дороги.
Береги себя и эффективно используй свои плюсы.

Даже в устной речи слово «Вы» употреблял с маленькой буквы.

Был мелкой сволочью, способной крепко насолить,
а потом еще смачно плюнуть в чужую кастрюлю с кашей.
Делал это исподтишка,
но злорадствовать предпочитал открыто.

Тихий трудоголик обворовывает свою жизнь
не меньше громкого алкоголика.

Не обязательно все всегда должно быть обязательным.

В мелком омуте и черти скучные.

Сильный обычно бережет силы и деньги, а слабый – бока и задницу.

Яблоко от яблони далеко воруется.

Чужое доброе слово – уже не чужое.

Есть косорукие, а есть криворотые.
И я не говорю о внешних дефектах.
Имею в виду только результаты
деятельности таких изворотней.

Был словесным поносёром.
Как относительно качества, так и относительно количества
произносимой продукции.
Речь лилась из него потоком и обливала собеседника
с головы до самых костей.
Кости промывались грязно, но тщательно,
лицо у оратора светилось, но не светлой радостью.
Визави чувствовал себя весь, как в дерьме.
В принципе глаза уши не обманывали.
И воняло так, хоть нос затыкай.
В смысле хоть переносном, но переносимом
с большими моральными издержками.

Лучше в далекое детство лет на десять,
чем в глубокую старость на один день.

Плохое не могло уже больше жить,
но упрямо не хотело умирать.

Агония затянулась и сильно смахивала на истерику.
Бог велел, и я терпел.
Вопрос стоял колом: Доколе?!

Недовольная жена – плохо.
Недалекая жена – обидно.
Истеричная жена – сущий ад.
А недовольная, недалекая, истеричная жена?!
Представляете?
…Представили?
Так вот сейчас Вы себе немного представили,
из чего обычно состоит моя повседневная
«тихая, мирная» семейная жизнь.

Мы были близнецами с поправкой на северо-западный ветер.
Ветер дул мне в спину со стороны  туманного Альбиона 
и старушки Европы, а брат в силу предлагаемых обстоятельств
негромко выпендривался в районе знойного юга
близ прибалтийской Одессы.

Хотелось бы почаще быть подлецом.
Глядишь, и полегчало бы.
Но таким мыслям не хватает критической  массы. А жаль.

Дьявол добрый и хороший:
он и сам не курит и не пьет,
и с бабами не спит, а слабым людям
это все подсовывает. И почти задаром.

Маленькие грешки полезны хотя бы уже тем,
что занимают место и отнимают время
и силы человеческие, которые были бы израсходованы
в противном случае на грехи большие.

Неудачник – это калоша, перегруженная несбывшимися мечтами
и претензиями ко всему остальному миру.

Все мы странные странники в этой странной жизни.
Причем каждый по-своему, а я – по-всякому.

Для себя я – Коля, Колюша
и Калоша одновременно.
Для других – по частям.

Искал смерть в злоупотреблении здоровым образом жизни.

Скорбь – это один из видов безделья.

Часто будущее узнают только тогда,
когда сделают его настоящим образом.

Только грубить больше любят худые.
Толстые – всё делают с запасом.

Чтобы больше знать, надо больше суетиться.
Чем больше знаешь, тем суетиться хочется все меньше.

Что для одних – полный вздор, для других – большой задор.
Лучше быть задорным юношей, чем вздорным старикашкой.

Лучше задорно ошибаться, чем вздорить по любому поводу.

Если ты много ошибаешься, – значит, Бог тебя долго любит.
Если ты долго мучаешься, – значит, Бог о тебе долго помнит.

…Если ты недолго мучился, – значит, Бог в тебе сильно нуждался.
(«Хороших людей Бог к себе прибирает»).
                (Народная мудрость)

Уметь убедительно хвастаться – это почти всегда выигрышно.

«Почти» всегда бесконечно, пока не умрет окончательно.

Прикидываться дурачком гораздо полезней,
чем корчить из себя умника.
И гораздо веселее, кстати.

Не усугубляй… жить всегда страшно.
Особенно подлому трусу в старости с больной печенью.

Жизнь и мечты имели у него разные графики движения
и ходили по разным маршрутам.

Ночью мне снятся тысячи новых дорог,
просыпаюсь… – и иду по старой. (Чужая моя мысль)

Все мы боимся: кто жить трусом, кто умереть смелым.

Плохая память – это просто память,
которую не научили подчиняться хозяину.

Преимущество писателя – это дар повелевать
придуманными судьбами.

Лучшее – близкий друг и злейший враг хорошего.

Удача приходит с любой стороны, а беда – с подлой.

Грузчик и профессор – плохо взаимозаменяемые величины.
Профессор не может быть грузчиком,
а грузчик  не хочет быть профессором.
Если наоборот, – то это уже не тот  грузчик
и не тот профессор.

На самом деле время не только лечит.
«До» оно мучит, а «после» еще гробит и калечит.
Но. Лицемерное человечество на визитной карточке
«господина Времени» предпочитает проставлять
только приятные и полезные сведения.
Будем понимать все это. И будем вежливы.
До конца, но снаружи.

Фанат-трудоголик… За работу родину продаст!

Дышать, жить и не грешить – это все равно,
что не дышать, не жить, но грешить.

Если бы не жена дура, грех бы жаловаться.

Берегись, когда тебя хвалит враг.

Берегись не потому, что хвалит, а потому, что враг.

Я долго могу терпеть свое терпение,
но не переношу любой вид нетерпения чужого.

Беда моя не в том, что беда моя – зубастая.
Беда моя – что счастье мое мне не по зубам.

Слава богу, с годами зависти у меня поубавилось.
Зато старости изрядно прибавилось.

Желание понравиться – по натуре своей – ****ское.

Ну, ничего: Как-нибудь…
Справимся! Каком в нибудь и будь, как будь.

Дело вкуса считать дерьмо дерьмом
или завтрашним днем благоухающих роз и лилий.

Дерьмо – это так размазчиво,
а конфетка – это так быстропроходчиво.

Жизнь – это сплошное дерьмо
с небольшими перерывами на дозаправку.

Белая ворона среди черных лошадок смотрелась первым комом.

В его светлолысой голове кучерявились грязно-темные мысли.

…Что ты кроме своих бесстыдно красных щек
мне еще хорошего принесла?!

Одна мысль точила так, что хотелось почему-то  утопиться.
«С чего бы это?» – сам себя не понимая, у себя же
постоянно  спрашивал.

Был бы приказ, а лоб разбить недолго.

Трусом быть – это нормально.
Но иногда до ужаса противно.
Правда, не всем.
А только героям.
А остальным – нормально.

Все хорошие рыбаки начинались и заканчивались как плохие рыбаки.

Жизнь – вещь безнадежная.
По крайней мере, живым из нее еще никто не выбирался.

Лучше неделю отдыхать, чем месяц лечиться.

Чтобы быть хорошим человеком, надо быть плохим животным,
оставаясь при этом милым божьим созданием.

Ты как всегда прав… На мою половину.

Кто бьет, того и валят.

Ученый – это не писатель.
Ученый должен быть ученее, а писатель – писательнее.

И тут косяки гусей пошли на нас косяками.

                (Из охотничьей байки)

Бросок в сторону моря расплескал у сухопутных сил все силы.

Надо быть силе воли, чтобы была воле сила.

Знания-то общие, да вот подходы к ним индивидуальные.

Быть понятливым, что быть послушным.
– Хорошо-то, хорошо, да не столько для тебя,
сколько для твоего пастуха/работодателя/нанимателя/
дояра/хозяина/паразита.

Пока мысль не пришла в упадок, тащи ее до логического конца.
За причинное место.

Про старую балерину:
«Танцевать-то она еще может, но смотреть на это уже нельзя».

От добра добра не ищут, но парят над этим местом большими кругами.

Жалко не денег вообще, а конкретно тех копеек,
которых тебе на какую-то дорогую для тебя вещь не хватает.
Не денег жалко, – жалко переплатить. Сверхминутные копейки.

Было время для любви, остались годы для молитвы.

                (Мольер)

Совесть сработала «автоматом». И настолько чисто,
что даже моя задурманенная зависть стала ей подпевать
чужим голосом и страшно фальшивя.

«Что он (император Николай II) мне может дать?!
Анну на шею?!
Геморрой и рога от жены у меня уже есть».

                (В.Пикуль)

Лучше маленький склероз, чем большие шансы
промахнуться с выпивкой.

Хорошо спрятавшись от порывов и страстей
быстролетящей жизни, ты отдаешь себя в лапы
медленной смерти. И что лучше?!
– Конечно, то, что ты безвозвратно потерял.

Нас не поставить на колени, зато легко
в таком дубообразном состоянии
засунуть в любую дыру затычкой.

Банально – это когда анально.
Скучно – это когда научно.

Чего только от скуки не сделаешь,
а больше пробезделаешь.

Нам не дано знать – нам дано узнавать и забывать:
по чуть-чуть узнавать и не до конца забывать.ъ

Когда начинаешь хотеть быть здоровым,
часто оказывается, что ты, батюшка-то, уже и болен.

Секрет долголетия состоит в том, что тебе сначала
должно сильно повезти прожить долго,
а потом сильно не повезти умереть вовремя.

Чтобы повезло, одной удачи мало.
Их, как минимум, должно быть две:
первая – на старт, вторая – на финиш.
Ну, а бежать все равно самому придется, как получится.

Не подводи его. В смысле себя.
В смысле нас. Хотя при чем здесь Вы?!
Нам, в смысле мне, до Вас, в смысле до них…
Ну, Вы сами понимаете… что.

Одних можно слушать,
других не возможно слушать,
третьих невозможно не слушать.

Присоединяйтесь к эмоциям собеседника сначала,
чтобы присоединить его к своим потом.

Не надо нагло врать, надо просто дозировать правду
и применять ее строго индивидуально, в растворе,
разбавляя безвредной ложью.

Дети – это цветы жизни.
Тещи – это кактусы смерти.

Главный недостаток словесного поноса в том,
что он не воняет, а достоинство – это то,
что его всегда можно вылечить физически.

События могут виться цепочкой,
а могут падать кое-как и кто куда.
Без цели, пользы и радости.

От несделанного до сделанного –
один шаг длиною в пендель судьбы.

Лежачих судьба бьет из положения «лежа»,
ходячих – из положения «стоя».
Бегущих – с разбега.

Парадокс: у неплохих, в принципе, людей,
неслабые, в общем-то, мысли – чаще ползают,
а у скверных людей объективно не важные мысли – чаще летают.

Автоматически все происходит у бездельников и олигархов.

Все простое – банально просто, все сложное – банально убого.
Старые, избитые истины понимаешь старым и избитым жизнью.
И не был бы молод, – не был бы глуп.

Зависть – дикое животное,
с которым тебе велено прожить вместе,
пока оба не сдохнете.
Ее можно попытаться приручить;
можно попытаться прикормить;
можно сунуть свою голову ей в пасть,
чтобы она изжевала твои мозги до полусмерти.
Но лучше всего ее не замечать.
Пытаться до последнего не замечать.
Завести себе такую полезную привычку
не обращать на нее никакого внимания.
А всего лучше подняться над завистью, отвлечься.
На другие дела. На другие заботы. Задействовать себя
в активном режиме на самотворчество.
Как только ты это сделал – поток энергии пошел наружу,
и зависть сразу же начинает тускнеть и скукоживаться.
Источник питания-то один. И пусть его запасов
не хватает как раз на этого мерзкого вампира.
Не давай зависти есть себя,
а то, что ты ешь сам, используй сразу же
на спланированное тобой же благое дело.
Глядишь, тебе и повеселеет!
А зависти твоей, соответственно, поскучнеет,
и ей ничего другого не остается, как тебе завидовать.
Ну и пусть. Это как раз на здоровье!
И тебе. И ей.
(Делать-то ей все равно что-то надо?!)
Правда?!
То-то же!!!

Был склонен к интимной слезливости,
которую почему-то часто любил превращать в публичную.

Надо быть не просто добрым,
надо уже свихнуться на доброте,
чтобы везде, всегда и на все реагировать по-доброму.

Красота – это не правильные пропорции тела,
а правильные пропорции души.

Радостно тогда живется, когда «радостно»
самое загруженно-разгруженное слово в спросе/предложении.

…Я волком бы выгрыз…
– А приходится и лисой петлять, и зайцем прыгать.

Вы правы: «сходить налево –
это глубокое падение в моральном смысле.
Зато – какой большой подъем в эмоциональном!!!»

…Был режиссером-сценаристом-спонсором
и продюсером одновременно.
Но так как время поджимало, главную роль
пришлось тоже взять на себя.
Без проб и дублей. Выкладывался.
Сильно материально и полностью физически.
Если бы не получилось, пришлось бы сдохнуть.
Иногда. До этого уже было недалеко.
Однако, выгорело. И сдохнуть не пришлось.
И успех пришел. На славу.
И сверх всех ожиданий.

Некоторые имеют идею,
некоторые – жену соседа,
некоторые – самого соседа-дурака.
Но всем хочется дорваться до народа, чтобы его…
Как идею, как жену соседа, как соседа… дурака.

Глупая толпа быстрее признает
сильного идиота, чем слабого умного.

Это – всегда неправда.
А то – может быть…

Трудное и неблагодарное это дело что-то придумывать:
вот даже Господь Бог попридумывал шесть дней,
а на седьмой отдохнуть решил. И после этого
к придумыванию так больше и не вернулся.

Чтобы о чем-то постоянно не помнить, – записывай!
Записал и забыл! Чудненько!
И голова пустая, и горизонт чист, и день свободен.

Честным трудом проще
или горб, или грыжу, или язву заработать.
Деньги надо зарабатывать как-то похитрее.

Сказка закончилась. Пошли титры.
Закончились титры, пришел пи…ц.
Пи…ц сделал свое дело
и пошла гулять по свету новая сказка.

Хотя имела фальшивые волосы, зубы и улыбку,
но ведьмой была настоящей.

Плохой закон грех не нарушить.

Междусобойчик тлел вонючим смрадом.
Процветала грызня некрупных самолюбий.
Погоня за призрачной славой
не сильно грела холодную кровь
мелких писателей-самозванцев.

Ерунда-то ерунда…
Но две ерунды – это уже маленькая проблема.
А две маленькие проблемы – это уже большое сомнение.

Чтобы сложное стало  простым,
его разбавляют временем и глупостью.

Люди стараются жить на все 100.
Одни – лет. Другие - %.
Получается, в среднем на 60 – 70. И лет. И процентов.
И это еще в лучшем случае.
А так обычно, сплошь и рядом,
откровенная троечка вытанцовывается.
От силы треть. Стабильные  33 % КПД 
и серая посредственность  буйным цветом.
Я не умереть боюсь, а умирать боюсь.
Боюсь этого смертельного перехода
от живой жизни к мертвой смерти.

Одни живут по принципу: все или ничего!
Другие: ничего, ничего. Подождем. Авось, все еще будет!
Третьи: Ну, все!
Опять ничего.
И так всегда.

…И вообще, лучшее лекарство от импотенции –
это возраст 20-летнего юноши.

Сельский борец-циркач.
Чемпион мира и его окрестностей.

Писательство для меня – это отвлечение и вовлечение;
завлечение и привлечение; развлечение и увлечение;
это сочленение и расчленение.
Это лечение и течение. Мщение и тщение.
Крещение и прощение.

Кто выкладывается быстро и полностью –
тот труп свежий и отлимоненный.

Чужая лень явно оскорбительнее собственной.

Оригинальные мысли гуляют по собственным улицам и городам.

В одну жизнь можно вложить много жизней,
а можно и одну-единственную просрать,
если не судьба, судьба такая.

Не все же каком кверху.
Иногда и каком книзу.

Чтобы иметь подвижную жизнь,
надо иметь подвижную психику.

Змея на груди, что камень на шее. –
Ты их греешь, а они тебя душат.

Терпение – лекарство для бедных.

Бог помогает, испытует и прибирает к себе
в произвольной последовательности.
А кто ему порядок устанавливать станет?!
– Ты, что ли?!

Мечты, соизмеряясь с действительностью,
у одних смиряются и блекнут,
а у других взбрыкивают и закусывают удила.

Оптимист, отвечая пессимисту на вопрос:
– Ну и что?!
Обычно чеканил:
– А ничего!
И имел в виду «все хорошее» себе,
и все остальное «побоку».
А дальше «на слив» в канализацию.
И пусть голова у сантехника с ассенизатором
болит по утрам с похмелья.

Чтобы стать полиглотом, надо быть моноглотом.
То есть, чтобы выучить чужой язык,
эту большую и сложную хренотень,
надо постоянно и монотонно
глотать что-то простое и малое.

Совершенно не жалею, что зря потерял на Вас время.

Жить своим умом хорошо, а чужим удобнее.

Если совесть скрестить со здравым смыслом,
получится что-то скрюченное и задрюченное.

Жизнь, в конце концов, – сплошное дерьмо,
но зачем доводить себя до крайностей?!

Благодарная скотина обычно передвигается
на четырех ногах, а неблагодарная – на двух.

Благодарная скотина редко бывает благородной,
а неблагодарная – часто.

Когда скотина хорошая, – всем приятно и хорошо,
а когда скотина порядочная, это уже загоняет
в определенные неудобства.

Когда скотина остается скотиной –
это в природе вещей.
А когда человек остается скотиной –
это уже в природе человека.

Если Бог хочет тебя наградить, –
он дает шанс тебе.
Если он хочет тебя наказать, –
он дает этот шанс твоему соседу.

Не нахлебался еще горького до слез?!

Выше хрена не прыгнешь.

Выше хрена трава не расти.

Выше хрена только небо голубое.

Выше хрена только ноги за ушами.

Удалой, он долго не думает – сядет и заплачет.

Скучают и маются – это еще когда терпимо.
А когда уже совсем хреново – тогда скулят и мучаются.

Тонкие и толстые завидуют друг другу
и имеют на это полные основания
и тонкие обстоятельства.

Бог играет по правилам игры, которую он сам же и придумал.
Придумал раньше, а играет сейчас.
Поэтому правила игры соблюдать приходится и ему.
Правда, в последнем утверждении я убежден не так твердо,
как этого бы мне хотелось.

Благоразумие…
Оно позволяет жить долго.
Но блекло.

Если есть святая ложь и зло – вещая правда, –
значит, Бог  мухлюет, а черт благородничает?!

Жить скучно только скучным людям и возле скучных людей.

Для бедного – все последнее,
а для богатого и первое все никак не закончится.

Пока мудрость старости медленно мудрит,
скрипит и чахнет, энергия заблуждения юности
активно блудит и блуждает, изменяет мир
и творит новые горизонты.

Отличник видит в предмете глубину и оценку,
а двоечник – проходной двор и материальную выгоду.

Сливки общества отличаются от отбросов общества
только тем, что: сливки сливают, а отбросы выбрасывают.
Ну, и, конечно, направлением ветра удачи.
Подуй он в другую сторону, и очень скоро все
поменяется с точностью до наоборот.

Глупая и вздорная жена да в домашних условиях…
Да она любого героя свалит наповал
и без штанов гулять на улицу пустит.

Избежать этого (всего) нельзя.
Но можно все это презирать.

                (Сенека)

Незаменимые и нужные – это разные люди.
Незаменимых больше всего на кладбище,
а нужных в воз впрягают, чтобы по нужде на них ездить.

Даже если ты в душе у себя туз,
то для многих ты – не больше шестерки.
И какое дело нашему общему богу
до какой-то там незавидной картинки
в какой-то мелкой шулерской игре.
Это для тебя – это вся твоя жизнь.
А он таких каждый день миллионами видит
по всей Земле нашей грешной.

Был веселее висельника и чернее черного юмора.
Смехом там не пахло, но воняло ужасно.

«…одни обещают ограничиться одним, но рассказать всё, –
я расскажу не все, но – о многом».

Зло гибнет почему-то редко и больше в кино,
а добро пропадает часто и, преимущественно, у меня.

Из всех земных обязательств позже всего
становится ненужным/бесполезным обязательство,
данное самому себе: «Не сдаваться».

Скоты делаются из людей.
Паршивенькие скоты – из паршивеньких,
настоящие – из настоящих.

Если Ваш враг не сдается Вам, сдайте его в утиль.
И купите себе другого поновее.

Пока наблюдательные наблюдают почем зря,
ненаблюдательные вкалывают, невзирая на лица.

Кто сильно хочет, тот быстро получит.
И как раз по тому месту, которым он хочет.

Что пройдет, то и будет мило.
Особенно, когда пройдет – мимо!

Я не боюсь жизни, – я просто не готов к смерти.

Полное До свидания! Навсегда и до завтра!
Авось как-нибудь, но в обязательном порядке!

Давать деньги взаймы – это одно зло с двумя концами,
которые бьют по должнику и кредитору по-разному,
но одинаково больно.

Хозяин слова – раб обещаний.
Хозяин эмоций – раб рассудка.
Хозяин жизни – раб божий (смерти).

Молодость ярче всего горит, когда ее не жалеешь.
Только надо иметь в виду: этот процесс
длится очень и очень быстро.
Растянуть его можно.
Но тогда яркость потускнеет.

Выбирай, что для тебя важнее:
быстрота ярких красок
или бесцветность медленного угасания.

Жизнь важнее.
В жизни важна любая мелочь.
Но жизнь все-таки важнее.

Когда душа не может молчать, язык на привязи не удержать.

«Много понимать» – это значит
просто много «зависать в понимании».
Чтобы после этого еще что-то и сделать,
надо поднимать задницу, закатывать рукава,
напрягать мышцы и извилины, морщить репу…
И делать, наконец, хоть что-то. 

Убеждать себя в чем-то новом можно,
только обижая свою старую недалекость.

Я мало чем похож на других,
и мало чем от них отличаюсь.

Музыка – это эмоции, живущие в звуках.

Книга пишется сначала для себя и потом для полки.
Все остальное может иметь место в этом промежутке,
а может и не иметь.

Если в голову пришла мысль,
что ты загубил свою молодость,
значит, вместе с ней в голову
пришла и твоя старость.

Свое дерьмо теплее.

Все хорошее – в книгах.
Но и там – консервированное.

Простые люди – начальная стадия божьего подобия:
вначале Бог  тоже все делал просто и самостоятельно.
Олигархи – последняя фаза Божьей стагнации:
Бог тоже сейчас сидит сложа руки, ничего не делает
и все имеет.

Некоторым, чтобы успокоиться, хватает и простого слова,
а некоторых целый роман не спасает.

На периферии и окраинах тишь да гладь, да божья благодать.
Но почему-то всегда тянет к центру жизни и событий,
где тебя обязательно будет трясти и рвать, штормить и цунамить.

Счастью идет полнота и молодость. Но не долго.
Потому что дряхлого, рыхлого и вечного счастья
еще никто не видел.
И вообще полное счастье, как вечная молодость, –
это очень хорошо, но совершенно нереально.

Человек гадость, что свинья, – грязь всегда найдет.
А человеку еще и люди добрые поспособствуют.
С усердием и небескорыстно.

Лучше быть объектом  внимания, чем субъектом
без средств к существованию.

«Убогому надо быть сильным, а богатый и больным проживет», –
сказал добрый Робин Гуд и сделал графа импотентом.

                (Из ненаписанной книге о Робин Гуде)

Я – не простое дерьмо.
Я – исходный материал
для будущих добрых дел человечества.

Свое место под солнцем
хотел застолбить за собой  на круглые сутки.

Счастливых дней у меня всего три:
«вчера», «сегодня» и «завтра».
Но лучшее я всегда оставляю на потом –
то есть, конечно, на «послезавтра».
Там у меня  счастливо живут «Авось»,
«Как-нибудь потом»
и «Всё будет обязательно хорошо».

Не был бы ты молод, не был бы глуп.
Не был бы ты глуп, глядишь, еще бы пожил.

Ложь – это когда черным по белому.
Правда – это когда белым по черному.
Обычная жизнь – это когда серым по грязному.
Счастье – это когда нереальным по небу в алмазах.

Будь проще, но не простейшим.

Крайности сходятся обычно ночью в постели.
(И не обязательно их должно быть двое).

Мелкие привычки часто сильнее великий целей.

Первую и последнюю любовь разделяли годы
беспорядочной половой жизни.

Для объекта счастья нужен прежде всего
хорошо подготовленный субъект.
Чтобы счастье было полным,
субъект должен быть созревшим.

Поворачиваясь к будущему спиной,
ты получаешь неприятности на свою задницу.

Обгоняя жизнь, ты догоняешь смерть,
которая несется тебе навстречу с нечеловеческой скоростью.

Один раз далеко – это много раз близко.

Выход был один: идти дальше к другому выходу.

Легкая жизнь – это легкий сон.
Тяжелая жизнь – это тяжелая бессонница.
Хорошая жизнь – это когда тебе и спится, и лежится,
ты все знаешь и тебе помнить ни о чем не надо.
Плохая жизнь – это когда не одно, так другое,
и все в обидное для тебя время, которого
на себя любимого катастрофически не хватает.

Афорист каждый раз пытается переплюнуть
своих предшественников, так, чтобы было
покороче, поострее и поувесистее.
Плевок до вечности, конечно, не долетает,
но многие чувствуют себя слегка задетыми
и сильно оскобленными.

Афорист пытается каждый раз в необычной форме
удачно подчеркнуть неудачные ходы своих предшественников.

Нелюбимый ребенок – это тот, которого мать
родить родила, а облизать не облизала.

                (Народная мудрость)

Где много всякого разного, мимолетного, быстротечного,
там много  тоски по одному главному, сильному и постоянному.

Ты, Боженька, меня породил, ты меня и убьешь. Твоя воля!
А мне тем временем и в том промежутке
жизнь свою как-то слепить по-человечески надобно.

Чтобы найти себя в смехе, надо потерять себя в мысли.

Центр смеха у человека обычно с краю.

Зависть – это веревка. Она связывает тебя с людьми,
но делает это своеобразно. Эта веревка может быть
удавкой безнадеги или удерживать камень на твоей шее.
Но ты можешь эту веревку зависти превратить в скакалку.
Ты можешь научиться прыгать через нее и получать
от этого удовольствие. Все зависит от тебя.
А не от твоей зависти. Но для этого надо, чтобы ты
вил веревки из своей зависти, а не наоборот.
В противном случае или зависть тебя задушит,
или сам от нее в петлю полезешь.

Остро чего-то хотеть сегодня часто значит тупо и настойчиво
этого добиваться завтра, послезавтра и т.д., до тех пор, пока
желание не затупится/не закончится/не сотрется до ручки/
просто тупо не сдуется/не поменяется на следующее
по списку твоей жизненной программы.

Каждый поднимается на небо
по своей индивидуальной лестнице,
и каждый несется вниз в бездну
по острым камням и ухабам
на своей собственной заднице.

Хорошо, когда в глазах светится надежда.
Еще лучше, когда там горит любовь.
И совсем плохо, когда там плещется печаль
и воняет застоявшимся прошлогодним разочарованием
из пустых глазниц.

Над схваткой – это по-хитрому.
А в схватке – это по-благородному.
Над схваткой  - это правильно.
А в схватке – это справедливо.
Над схваткой – это дальновидно.
А тянет все равно в схватку, потому что там жизнь!

У нормального все – нормально, то есть средненько и не более того.

Если хочешь всем понравиться, плюнь на всех,
плюнь на себя и займись делом.
Полезным для всех делом.
Ни на кого особо не надеясь и рассчитывая лишь на себя.
Остальным это точно понравится.

Сделал ему физическое замечание.
Мимо уха, но прямо по затылку.

Подчеркнутая вежливость зачеркивает встречную благодарность.

Подчеркивая свою вежливость,
ты словно царапаешь гвоздем по чужому мерседесу.

Высказанная мысль – конечно же, ложь, –
и, все-таки, лучше эта хромающая, но живая ложь,
чем правда, засунутая на хранение куда-то в задницу
и медленно там загибающаяся в темноте и смраде.

Идеся-фикс шла по головам с внутренней их стороны,
шагала по трупам второстепенных хотений
и третьеразрядных желаний.

У меня, как у всех нормальных людей,
всего понемногу, то есть в таком количестве,
что хватает только на слабую мысль и сильную зависть.

Острое слово – ранит.
Тупое – калечит.
А гнилое – разлагает.

Резвый канун активно наступал на пятки грядущему празднику
и делал это уже накануне: щемяще и приятно!

Не надо нас дурить.
Нас надо грубо физически – головой об стенку,
и уж тогда, обалдевших и ошалевших
брать мягеньких голенькими ручками.

Хочется иногда послать все в задницу.
Останавливает только опаска, что все
задница не выдержит.

Жизнь естественными помехами
вынуждала его становиться лишенцем.

Подражал дуракам.
Выходило по-дурацки.
Без легкости и без радости.

У всякого рубашка ближе к телу,
но своя еще и лучше греет.

Пока грел душу надеждами, тело спотыкалось о жизнь
в реальном режиме времени.

Кому как: кого раком, а у кого и на горе свиснут.

Был заносчив. До предела заносило вперед.
После предела – тянуло назад.

Имел пунктик: мог сидеть в луже на заднице по самые уши,
но считал ниже своего достоинства
становиться перед кем-то на колени.

Хрен редьки не слаще, но к телу ближе и себе дороже.

Предают обычно свои,
а вот сдать и заложить может любой.
Из подлости, из зависти, из низости, из-за обиды
или просто так: язык почесать чтобы.

…Потом и кровью накопил кое-что на потом
и на кое-какой кров над головой.
Кое-что оставил на черный день,
который своим же непосильным трудом
сильно и приблизил.

Хрен редьки не слаще,
ведь хоть редька – все-таки дама,
хрен – тоже – не подарок.

Как посмотреть: для одних веселун и хохотун,
а для других – пердун, прохвост и пропойца.
А фотография в паспорте – одна и та же.

Одни умеют.
Другие имеют.
А третьи умеют иметь умелых.

У нормального человека странности – россыпью.
У педанта они разложены по полочкам
и происходят по графику.

Странности нормально иметь, но ненормально показывать.
А зачем тогда иметь, если не показывать?!

Тот, кто умеет убедительно доносить до публики
свои странности, пользуется у нее заслуженным успехом.

В избушках – свои игрушки.
В небоскребах – свои.

Если ты умеешь быстро возвращаться с небес на Землю,
ты не Бог, но почти.

Человек – это марка известная,
но производитель местный/отечественный.

Ты начальнику нужен умный, только в его отсутствие,
и, компетентный по всем вопросам, кроме своей зарплаты.

Пытался штурмовать короткими перебежками
своих мыслей чужие окопы скудо-, тупо- и инакомыслия.
Атака обычно захлебывалась на дальних подступах
к мозгам неприятеля. Приходилось откатываться
на исходные позиции и точить оружие/язык
в режиме холодной войны и временного перемирия,
используя метод письменной консервации продукта
в надежде на лучшие времена  и другие нравы.

Завихрения мозгов в сторону европейского Северо-Запада
с уклоном на азиатский Дальний Восток  бурлили
знойным южным темпераментом заморской Турции.
Пестрая долгота извилин путалась в мелкой широте мысли.
Координаты концентрации на цель терялись в тумане
ориентиров. Маразм крепчал. На челе вставала заря
озарения, а затылок пропадала в дебрях вечных сомнений
и страшно чесался.

Почти – это когда неясно:
или ты еще пан, или ты уже пропал.

Одного «почти» обычно мало, а два – это уже чересчур.

Одного человека можно убедить
только по факту.
Другого только – по кумполу.

Они жили долго. И сварливо.
А счастье и Бог про них просто забыли.

Идеальная пара – это не обязательно,
когда оба идеальные.
Бывает и так: на входе – непонятно что,
а на выходе  не разлей вода.

Человек устроен так, что чужая лесть
тешит его больше, чем собственная.

На Золотой середине хорошо передохнуть,
а двигаться тянет почему-то к краю.

Максимум, на что можно надеяться, –
это на минимум мучений в самом конце.
И то, если ты так сможешь,
а Бог с этим захочет согласиться.

Мудрый уступает, а отчаянный побеждает!
Но.
Мудрый уступает на промежуточном финише
и идет дальше.
А отчаянный побеждает сразу
и дальше уже никуда не идет,
потому что дальше его уже несут.

Один лежал полусонный,
другой был полумертвый.
Первому предстояло сейчас основательно проснуться,
другому – окончательно умереть.
Наступал финал.
Дрожал занавес.
Актеры шли на последний выход.
Свечи догорали и сильно дымили.
Публика ломилась к гардеробу.

Благие намерения орали благим матом,
разбиваясь о быт, блат и быль.

С милым рай и в шалаше,
а с богатым гарантированный лай
и лай при разводе.

Что пройдет, то и будет мило.
А что не пройдет, – то надо лечить.

В трагедии герои не выживают.
За это им всеобщее сочувствие
и всеобщая зависть.
Правда, сочувствие легкое и недолгое.
А зависть белая и вполне терпимая.

Есть разные оптимисты.
Есть, например, опитимисты-делатели:
«Если не я, то кто?!»
«Конечно, я. С засученными рукавами!»
Есть оптимисты-мечтатели:
«Если не я, то обязательно
кто-то еще найдется и сделает!»
Есть оптимисты-пофигисты:
«Если не я, то и так хорошо!»
Есть оптимисты-фаталисты:
«Если не я, то все равно, в конце концов, – я».
Есть оптимисты-циники:
«Если не я, то кто?!»
«А дед Пихто!»

Человека от животного отличает
нечеловеческая глупость,
которой у человека всегда больше.

Есть уровни компетенции
и есть степени подчинения.

В России, как известно, две беды: дураки и дороги.
Начальники на дорогах – это беда третья.

Не был бы молод, не был бы глуп.
До 30 лет – это оскорбление.
После 50 – это зависть.

Если я червь ничтожный, то все живые –
мои враги, и все мертвые – моя пища.
Если я человек, – все живое моя добыча.
Если я Бог, – все живые и мертвые для меня равны,
потому что живу я все равно выше.

И что такое, в конце концов, это за дружба,
если нет там помощи и благодарности.

Плохо, когда книжек недоперечитался,
а на работу рука не поднимается.

С возрастом все больше понимаешь,
что находящиеся рядом и вокруг тебя
недалекие, завистливые и трусливые
люди – точно такие же, как и ты.

От нежелания жить до желания не жить,
слава Богу, столько много остановок,
что большинство людей сходит раньше.

Когда умирают от скуки, то в результате
умирают не от скуки, а от неправильно
подобранных от скуки лекарств.

«А повеситься никогда не поздно», –
подумал, как всегда, он, и эта мысль его,
как всегда, согрела в трудную минуту.

Если ты точно знаешь, что так просто не напишешь,
напиши просто  так, в нескольких вариантах.
Какой-то из них точно окажется лучше, чем ты опасался.

Если я и повторяюсь, то лишь для того,
чтобы лучше запомниться.

Нет боли – нет славы.
Нет усилий – нет успеха.
Нет ума – считай калека.
Денег нет – считай, пропал.

Когда вопрос встает ребром, каждый баран
отвечает за свои яйца, а вот овце приходится 
отдуваться и за себя, и за него, и за его детей.

Лучше уж посидеть и попотеть, обкумекать и обдумать
дело до его начала, чем, споров горячку, сделать дело
не подумавши и потом сидеть у разбитого корыта,
грызть ногти, сосать лапу и кусать локти.
То есть хлебать лаптем щи, когда твой поезд за счастьем
уже ушел и скрылся за поворотом судьбы.

Прилизанность – красивее,
а расхристанность – симпатичнее.

Когда искусно – это классно,
а когда естественно – это просто прекрасно.

Кандидаты

Любые кандидаты, как и всякие женихи
и особенно как молодые невесты –
это товар своенравный, быстропроходящий
и скоропортящийся.
Можно, конечно, и в невестах засидеться.
Ну, это уже типа – и товару можно залежаться.
Да и то сказать. Хороший товар, если хорошо положить,
можно год хранить в целости и сохранности.
А невесту?! Если ее положить, В целости…
Кто же ее год охранять и хранить станет?!
Вот с женихами, тут дело другое.
Женихи товар больше ходячий и летучий.
Я бы даже сказал, падкий и охочий…
до женского полу и слабый на женские чары.
Да и в кондиции он больше и дольше пребывает.
Иного жениха и в 50 лет принимают за дорогого гостя.
А другой и в 60 не прочь еще жениться.
Но это уже из сказки: «Съесть-то он съесть,
да кто ж ему дасть».
Хотя жениху с большими деньгами
и молодая невеста  может дать… свое согласие
и отдать… свое самое дорогое… предпочтение.
Вот с кандидатами на должности разные –
ситуация посложнее и немного поиначе.
Кандидаты нужны, пока место пусто
и должность вакантна. А там – место занято
и необходимость пропала.
А так как свято место пусто не бывает,
то век кандидата на это место короток,
как век мотылька и бабочки.
Как век жениха и невесты.
А женили тебя – все!
Жених закончился.
И сказке конец.
Дальше – невеселые будни
и сплошная ломовая жизнь до горизонта старости.

Совет – это или своя исповедь, или чужой приговор.

Для оптимиста каждая проблема –
это повод для оптимизма.

Поскреби русского, – и ты найдешь татарина.
Поскреби татарина, – и ты найдешь любовника.
Поскреби любовника, – и ты найдешь двуличную сволочь.
Поскреби сволочь, – и посмотри в зеркало –
да это же ты, собственной персоной.

Флирт – это библиотека, где книги часто меняют,
но редко перечитывают.

Актер был, как Бог, а платили  ему
как простому смертному.

Фанатики – это люди, которые интенсивно
стремятся умереть за чужих неинтенсивных дядь,
у которых от интенсивно бредовых идей снесло башню.

Нерешительность – это утомительная, бесполезная затея,
но трусы мужественно ею страдают,
и, как ни удивительно, чаще всего выживают.

Если человека не задушат беды, то он сдохнет от скуки.
Если он со скукой справится, то просто помрет от счастья.

Новое – это незнакомая комбинация знакомых символов.

Вопрос:
Тот, кто любит спекулировать понятиями разного рода
и грешит обильным словоблудием, какую душу имеет, –
продажную или неподкупную?!
Вопрос, понятно, риторический,
и тот, кто знает цену слову, тот всегда
продает себя, как ценного фрукта, подороже.
Невзирая ни на какие моральные соображения,
которые, кстати, всегда в таких случаях
благополучно тонут в словесном поносе/болоте.

Пессимизм – это когда твои беды, болезни и неудачи
так подружились с тобой, что готовы
ехать вместе даже на кладбище.

Свое счастье всегда приятно упаковывать в чужую зависть.
А чужое счастье – укладывать в свою постель.

Полностью понимаю, но соглашаюсь наполовину.
Вторая половина – Ваша, а мне чужого не надо,
своего – от горла и выше.

Валился с ног от усталости, но от упертости стоял на своем насмерть.

От злости быстро бегают, но быстро выдыхаются.

Все не могут быть героями,
кому-то надо и на поминках посидеть
и с вдовой полежать.

Лучше быть заразительно веселым,
чем неизлечимо больным.

Легкое счастье от меня нос воротит,
а за трудным еще надо побегать.
Поэтому временно выбираю компромиссный вариант:
счастье заочное, а я – без отрыва от производства:
учусь жить и работаю над ошибками, не снимая пиджака.

Самое главное в воскресенье – это суббота.

Рыжий и лысый – две стороны одной противности.
Друг друга не любят, но один другого стоят.
Каждый из них чересчур много о себе понимает,
а другого в упор не видит.