Сон в майскую ночь

  ФЕЕРИЯ

С солнышком теперь общаюсь чаще,
вот взлетел угодья осмотреть -
подо мной поля мелькают, чащи,
островов и континентов твердь.

Агора бурлящая - Афины,
слышу над толпой Перикла речь,
башня вавилонская в руинах -
поработал здесь Дамоклов меч.
Залетел в сады Семирамиды,
не блюдя дворцовый этикет,
чем-то здесь моей родной Тавридой
потянуло сквозь громаду лет...

Колесо истории вращая,
возвращаюсь в средние века:
Нострадамус у окна гадает,
внешне он серьёзен, но лукав.
На меня не смотрит - озабочен,
делом занят, зная наперёд:
ни до одного из всех пророчеств
он в чумной среде не доживёт.
У него завис я перед носом,
рассказал про наш социализм,
он переварил и выдал: россов
ждёт в двадцатом веке катаклизм.

Пахнет революцией в Европе.
Вальс бравурным маршем посрамлён,
басен Лафонтена и Эзопа
истинного смысла есть резон.
Времена рождают гегемона:
в штаб дворец Версальский превращён,
я стою в обличии Нерона,
рядом выгнул грудь Наполеон.
И, в моём присутствии тушуясь,
сбивчиво, боясь сойти на крик,
головы грозя снести буржуям,
глянул на меня и сразу сник.
Со стоизмом выдержав молчанье,
головою в лавровом венке
с осужденьем строго покачал я,
рукоятку сжавши на клинке.
Не сказав ему про крах в России,
зная декабристскую страду,
я к маэстро пошагал Россини,
шпорами бряцая на ходу.
С ним поговорил по-итальянски,
светских дам венком очаровал
и его с достоинством испанским
тут же антиквару передал.

У мадам Де Сталь разгар салона,
маршальский мундир уже на мне,
а танцовщица из Барселоны
всех чарует стуком кастаньет.
Вот и я сажусь за фортепьяно,
заиграл, не глядя в нотный лист,
и ко мне, как будто безымяный,
подошёл, склонившись, Ференц Лист.
Я ему сыграл навскидку скерцо,
он повёл бровями: шер ами,
Вы сейчас моё пленили сердце,
Боже всемогущий Вас храни!

Залпом осушив бокал мадеры,
выдал я последний анекдот
и, оставив светские манеры,
в пансион пошёл на табльдот.
Тут я завладел душой хозяйки,
на перинах царственно почил,
мне парад приснился первомайский,
и опять я что-то ел и пил.
Оступившись вдруг на чём-то скользком,
очутился средь свинячих рыл...
И глаза под гул мусоровозки
в переулке Киевском открыл.