Рецензия для Андрея Вознесенского. Поэт

Рецензия для Андрея Вознесенского. Поэт.

Вообще то Возненского я почти не читала, кроме нескольких, например, "Бьют женщину" в полемике Королёва.
Но здесь, очевидно, что стих написан мастерски: чёткие, на убой, хлещущие рифмы:поэт-склет-марафет-манжет;
Даже, не смотря на то, что применена обычная трафаретная рифма: лет-поэт, которая просто незаметна на фоне чёткого ритма и очень уместно здесь звучит.
Хороша и свежа рифма:ища-душа;

Первая, элегантная строка о корвете:

Старый корвет – самый юный и модный
тысячу лет.

Корвет,- военный корабль в эпоху парусного спорта средних размеров, предназначенный для разведки и посылок, для крейсерских операций;
Со времён 2 мировой войны,-именуется класс кораблей, предназначенных для охранных и разведывательных задач, для борьбы с подводными лодками.

В этой строке ярко противопоставляется значение слов старый -юный.
Хоть и "старый корвет", но он всегда "юный и модный", потому что он всегда элегантен и красив изначально, он так задуман и построен, потому что он предназначен для особых разведывательных и охранных задач, а потому он должен выглядеть особо, изящным и быстрым, всегда юным и модным среди других парусников, то есть, всегда, вечно,- тысячу лет!

После вступительного слова о корвете, задав дерзкий и красивый тон всему стиху, автор смело переходит на личность старого поэта:

Вышел на улицу без намордника
старый поэт.
В ужасе дети. Полыми флейтами
свищет скелет.
Вдруг проклянет он наше столетие,
страшный поэт?

Спрашивается: почему же вышел поэт без " без намордника"?
Вспоминается сразу, конечно, сколько было в жизни автора всяких запретов, когда насильно одевали "намордник" и не давали говорить.
Но это в прошлом, в прошлой советской эпохе.
Сейчас другие времена.
Но не совсем. Намордники одеваются и сейчас, другим авторам, как например, на вроде бы ,демократичном сайте Стихиры одели "намордник" чрезвычайно молодому и талантливому поэту Вольгасту, необоснованно замодерачив его страничку, вопреки издательскому Договору.
Стих молодого парусника Вольгаста-Волкодлака, кстати, по странному совпадению, в анонсах висит по соседству со "старым поэтом"-корветом.
В ужасе ли дети от старого поэта?
И чтобы, действительно напугать детишек "старый поэт" пугает их скелетами:

Полыми флейтами
свищет скелет.

Очень образная метафора, вмещающая представление о музыкальной флейте, которая внутри поэта, как бы, находящаяся в его "полых" костях", то есть, музыка флейты свойствена, врождённа для поэта, вплоть до его полых костей, которые так легки и музыкальны, полые, как флейта, которые звучат и играют, как флейта , а ув данном стихе, "свищут".
Таким образом, на первый взгляд, устрашающий образ скелета, на самом деле оказывается образом внутреннего музыкального, свищущего образа поэта.

Сколько таких образных метафор можно привести, чтобы подтвердить это общее внутреннее, звучащее, поющее, свистящее внутреннего полого Духа поэта?

Например, у Мандельштама:

Я в хоровод теней, топтавших нежный луг,
С ПЕВУЧИМ именем смешался...

У Пушкина:

По звонким скважинам пустого тростника
Уже наигрывал я слабыми перстами...

У Анны Ахматовой:

Но в этой бездне шёпотов и звонов
Встаёт один, всё победивший звук...

Но ,пожалуй, оригинальнее и авангардные, ироничнее ,- только у Вознесенского,- "старого поэта".

Ирония поэта стремительно нарастает в стихе, озорно и молодо, совсем не по старому, наш старый поэт,- Мэтр "партизанит" под марафет с хромой "куритзанкой", со своей шутливой музой, где у него "танки похожи на запонки в грязном снегу манжет":

Мэтр партизанит хромой куртизанкою
под марафет.
Танки похожи на запонки
в грязном снегу манжет.

Снова, свежая и образная метафора, позволяющая реально представить овальные туловища танков с длинными стволами, похожими на запонки, у которых длинные застёжки.

Эмоциональная напряжённость в стихе возрастает и переходит на торжественный гимн жизни, на торжественный гимн женщине, новому веку, новому поэту, бессмертной чловеческой душе,- и это великолепно читать и чувствовать в строчках:

Ежесекундно рождается заново
новый поэт.
В жизни для женщин, в хохоте встречных
смерти ища,
старый поэт, ты бессмертен и вечен,
как человеческая душа!

В последующих аккордных строчках поэт гордо и смело заявляет, что у Поэта "возраста нет".
Потому что душа Поэта бессмертна. Она предъявлена народу.
А душа народа на предъявителя.
Мудрые строки всё пережившей и всё познавшей души, которые переплетаются между собой в тугой, сжатый, вечный смысл о душе Поэта и о душе народа.
И если у Пушкина: " Моя душа в заветной лире мой прах переживёт", то у Вознесенского более строгие, другие критерии, на "предъявителя души народа":

старый поэт, ты бессмертен и вечен,
как человеческая душа!
Душа народа на предъявителя.
Возраста нет.

Заканчивается стих вопросом-предъявителем о вере ,- "шаре из финифти".
Что же это за вера у автора, как шар, с загадочным редким словом "финифть"?

Где моя вера, шар из финифти?
Слово в зените
через запрет?

Финифть - эмаль, применяющаяся при художественной росписи металлических изделий.
Следовательно, шар веры у автора металлический, расписанный финифтью.

Вопрос автором поставлен.
Но нет ответа и здесь загадка стиха.

Следующий, загадочный вопрос снова даётся автором в последующих авторских строках:

Слово в зените
через запрет?

Почему же слово, которое как солнце в зените, но продолжает быть под запретом?

Знает ли автор сам ответы на эти вопросы?
Загадка осталась.

Потому что автор от ответов уходит в тень, уходит извинившись перед новыми русскими начала 21 века новой посткоммунистической эпохи, так и не дав пока ответ:

Новые русские, извините,
я – старый поэт.

И здесь, в конце стиха остро и тяжело чувствуется пауза ...
Всё ли сказал Мэтр?

В заключение своей рецы, хотелось бы поздравить "старый корверт" Мэтра с прибытием в гавань Стихиры, где, будем надеяться, он произведёт разведку и выполнит охранные задачи по становлению высоких целей для высокой отечественной российской поэзии.
А если надо будет, приз ведёт глубинные торпедные выстрелы по подводным целям шаблона и трафарета, одолевающих Стихиру и всю сайтовую поэзию.