О тоске в разлуке

           Душа моя печальница...


Не ждущую пощады,  изничтожь!
Коль выжрала до самой сердцевины.
В покойницкую жалкую  положь!
Средь разлагающейся мертвечины,
И ублажись известием кончины.

Или уймись! Изыди! Отвяжись!
Довольно над страдалицей глумиться!
Ты, изводя меня,  калечишь жизнь,
Надежде в счастье не давая сбыться...
Ты - радости безжалостный убийца!

Кому как не душе об этом знать?
Материи тончайшей и ранимой,
Внедренной в тело нежность источать,
Наполнив бренное неутолимой,
Всепоглощающей, неудержимой,

Непреходящей жаждою любви,
Что изуверски обращаешь мукой,
Едва предстанет угодить в твои
Отравленные допреж смертной скукой,
Сплетенные пособницей разлукой

Силки, из коих вырваться невмочь,
Когда от ядов напрочь дух сковало,
Когда ты позабавиться не прочь,
Печалью дерзкой истрепав немало,
Уныние бессрочное наслала,

Ввергая в бездну безотрадных дней,
Лишенных притягательности взгляда,
Где полчищам чудовищных  теней,
Исторгнув из отверзшегося ада,
Бросаешь для конечного разлада...

А там, слепив из соли горьких слез
Склеп безысходности, как раз настигшей,
Твои могильщики сердечных грез,
Сочтя всерьез  последним сном почившей,
Местечко отвели для вновь прибывшей.

Тогда ль отчаяния мерзкий червь,
Тобою порожденный объявился?
Вгрызаясь с жадностью, остервенев,
На треть... на две в меня он углубился,
И лишь на сердцевине подавился...