Второе

В свое время я долго стоял перед обрывом,
смотрел на зеленые лохматые островки жизни, стекающие по песку.
Я думал, что я стану кем-то большим, кем-то великим, кем-то счастливым.

Я искал в моей жизни много светлого и много радостного.
Я верил в женщин, верил в мечты и думал,
что мне никогда не будет стыдно за жизнь перед собой пятилетним.

Жизнь оказалась слишком проста и незаметна для меня – и все то великое, что я сделал, я сделал лишь по причине масштабной дыры в груди, которая не давала мне уснуть по ночам.
В жизни, в той жизни, которая дается нам социумом я не находил счастья.

Я часто чувствовал себя одиноким и все то, что я написал – это лишь попытка отодвинуть от себя это ничтожество, которым я являюсь. Не сказал бы, что мне противно быть человеком, но я близок к этому.
Я слишком близок к этому.

Я не могу уснуть по ночам, потому что несмотря на все мои маски и внешний покой – я невыносимо одинок.
Я невыносимо, страшно одинок.

Я устал искать исцеления от этого и нахожу радость в смирении. Ни один человек в мире не избавит меня от осознания факта моей внутренней пустоты и ненависти.

И я если бы у меня был только один шанс спросить Бога, спросить его о том, почему я стою здесь, перед обрывом, смотрю в будоражащую кровь глубину и чувствую, что где-то там внизу, под 200 метрами камней есть освобождение от всего этого – я бы спросил его, что это за сила, что держит меня и не дает сделать несколько последних шагов.

Я не чувствую ее и ощущение ее весьма сомнительно, но я бы спросил тебя – почему, когда я опускаюсь под воду в своей крошечной ванной и отсвет светильника медленно сливается с кремовым кафелем , когда я начинаю забывать о том, что я дышал когда-то – почему ты даешь мне силу выпрыгнуть наверх и считать ту блаженную минуту под водой – обломовской придурью.

Я тонул один раз в жизни и меня поймало тогда течением. Меня уже начало засасывать вглубь и я почувствовал эту смиренную мысль о смерти – время тогда течет медленнее и все вокруг становится оглушающее громким, а свет, рассекающий воду, вливается прямо в открытый глаз.

Почему ты спас меня и в то мгновение, когда мне хочется уйти к тебе, ты отрезвляешь меня и превращаешь в животное, движимое лишь инстинктом самосохранения.

Самоубийцы всегда казались мне смелым результатом внутренней рефлексии.

Я сравнительно молод, но я так страшно стар внутри.

Я родился кем-то засохшим, но никак не мог поверить, что это я и есть.

Проблема в том, что дыра в моей груди – она не заполняется.
Где бы взять ниток, чтоб зашить ее и успокоиться.
Где бы взять нож и перерезать глотку моей тоске.
Где бы найти мне себя.