Великий перелом. Глава 6. Пустая западня

                Как часто человек
                В расчётах слеп и глуп:
                За счастьем, кажется, ты по пятам несёшься,
                А как на деле с ним сочтёшься –
                Попался, как Ворона в суп.
                И.Крылов. «Ворона и Курица».

Что ж, припасённые карты раскрыты,
«В тёмную» прекращена та игра.
Правда, не все ещё «ставки убиты»
И встать ещё не приспела пора.
Именно это услышала первой
Злая Наина, «затошница»-ас.
«Нежностей нету телячьих», а нервы –
Нервы канаты стальные у нас!
(Савва Наину ведь тронуть не смеет:
Ная жива – жив и сам д’Юмадон.
Над д’Юмадоном контракт тот довлеет,
Что был Урану он дать принуждён.)
И сразу Ная организовала
Непримиримую Савве войну.
Слишком она хорошо понимала,
Чью он разрушить намерен «страну».
Это не просто ведь «смена династий»,
Это крушение мира её,
Это конец её власти над властью,
Смерть политическая для неё.
Чуяла Ная: грозит ей изгнанье –
Нет, не сейчас, а чуть-чуть погодя.
Как же смириться с подобным желаньем,
Коль не останется ей ни гвоздя?
В этой отчаянной самозащите
Силы свои напрягала она:
«Будет война? Что ж, войну получите,
Мне не страшна ни какая война!»
И вот, услыша Директора планы,
Ная отлично смекнула тотчас,
Что угрожает ей жерло вулкана,
Что он ей бомбу с Рудольфом припас.   
Тот исповедовал то положенье,
Чтоб у Директора, вместо меча,
Палочка тонкая для управленья,
Чтоб ДИРИЖИРОВАЛ, гнев заточа.
Был он главою тех сил либеральных,
Что «реформатскими» в книге зовут.
Жилин же сделал на подступах дальних
Крепость-Отдел, неприступный редут.
Ну а Наина же, властью привычной
И бесконтрольной своей дорожа,
Той, где закон – пожелание личной
Воли её, твёрже стали ножа,
Жёстко стояла за власть самодержца,
Что абсолютной дотоле была.
Хладным умом управляясь, без сердца,
Чужда эмоций, тверда, как скала.
Ну и понятно: ведь ей было легче
Саввою только одним управлять,
Не разводя то «народное вече»,
Где надо думать, просить и вилять.
Злая Наина упорно считала
Эти «везенья» в Рудольфа судьбе
Случаем. Злобу змеиного жала
Ная точила в упорной борьбе.
В психологической этой защите
Мысль обходила она стороной:
«Случай» вы тот далеко не ищите,
«Случай» зловредный – Директор «родной».
Волю, на волю что здесь накатила,
Не помышляла она признавать:
Ум у Наины – могучая сила,
Ей ли пред «случаем» тем отступать!

Утром, как только открыл свои очи,
Савва Наину вблизи увидал.
Встать у него ещё не было мочи
И он в постели с утра принимал.
«Что, – заявил ей Директор со злобой, –
Силой добилися вы своего?
Савву в постель уложили вы, чтобы
Не отсылал уже я никого?
Но так и знайте: приём будет скоро.
Вызов сегодня послу я пошлю.
И бесполезны здесь все разговоры,
Больше не сдвинете эту скалу.
– Ах, успокойтесь вы, вечный воитель!
Не зажигайте вы очи огнём
И назначайте, когда захотите
Этот злосчастный посольский приём! –
И поклонившись ему, удалилась.
Савва глазами её проводил
И прокричал, в лёгких что было силы
(Не в кабинете теперь ведь он был):
– Канцлера срочно ко мне позовите!
И приготовьте Большую Печать!
Членов Совета ко мне соберите:
Волю свою буду я диктовать. –
И вот собрались, кто был в Управленье,
Савва им волю свою объявил.
Но отложили они исполненье:
Канцлер о трудностях всё ж доложил.

Что же, этап их борьбы завершился,
Можно поправочный сделать расчёт,
Фактор неопределённости вскрылся
И Ная к Мерлину с Ники идёт.
Ники Андрюхин – большой конспиратор:
Чтоб не узнали – закутался в плащ.
Только у Мерлина –верный локатор:
«Кто же ещё с ней придёт в домик наш?»
«Как состояние дел д’Юмадона? –
Ная спросила тут у колдуна. –
Можно планировать определённо,
Или поправка ещё вам нужна?
– Как все прогнозы, здесь всё приближённо.
Савва продержится несколько лет –
Это сказать можно определённо.
Ну а вот дальше – гарантии нет.
– Ну а объект постоянной заботы?
Есть для него у вас новый прогноз?
– Что до него – всё идёт, как по нотам,
Не изменился тот вектор всерьёз.
Хотя-а… Расчёт не совсем адекватный,
Точные данные есть здесь не все,
Носят характер они вероятный
И расходимость у них в полосе…
– Ага! Причинность здесь не динамична!
Что ж, не равна и надежда нулю!
Ты говоришь, что Директору лично
Несколько лет прикасаться к рулю?
– Да. Если факторы действий известны
И всё естественным движет путём.
Но ведь возможен и случай несчастный,
А его в формулах мы не учтём.
– Увы, тем больше мне есть оснований
Не уезжать, – вставил здесь Николай.
– Не до пустых мне сегодня мечтаний,
Это теперь невозможно. Езжай.
– Ная! Подумай! Возможен же случай!
А я так буду на Материке!
– Не далеко это при той могучей
Технике, что у тебя есть в руке.
– Да, но не пустят обратно другие!
– Ты не отправишься на Материк.
– Правда?!
– Ты скажешь: летишь не впервые
И к своему кораблю ты привык.
И полетишь от посла ты отдельно.
Сядешь в порту в свой корабль ты при нём.
Но полетишь в Лабиринты прицельно,
В тайный, известный тебе этот дом.
Там жди сигнала. Сигнал получивши,
Незамедлительно ты прилетишь.
И по закону, права предъявивши,
Станешь Директором, ёшь твою шишь!
– Ох, вот спасибо! Вовек не забуду!
– Ты уже клялся мне в вечной любви.
Я же, как прежде, помощницей буду
И бескорыстно при том. Се ля ви.

Первое, что услыхал наш Андрюхин,
Когда покинул он Мерлина дом,
Что до начала его заварухи
Несколько дней наскребалось с трудом.
Надо поэтому поторопиться:
И «Изохору» в порядок привесть,
Так же с энергией подсуетиться:
Мало ли что? Надо всё там учесть.
Ну а Рудольф изучал матерьялы,
Что передал для него д’Юмадон.
Было бумаг и инструкций не мало
И покопаться в них – полный резон.
Виссарион, получив от Романа 
Тайную почту, затих и замолк.
То у Рудольфа он был постоянно,
А нынче «спрятался в логово волк».
Лермочкин, под руководством Романа,
Бегство Рудольфово подготовлял.
Был он на связи с Марго постоянно
И в том Гайдалов ему помогал.

И накануне приёма посольства
Миша записку Марго передал:
«Дело к Рудольфу есть спешного свойства.
Жду с нетерпением», – Жилин писал.
И словно чувствуя эту потребность,
Руди к Марго заспешил в кабинет:
Ведь дар предвиденья почти волшебный
В нём д’Юмадон развивал много лет.
«Слушай, Марго. Я пришёл к тебе, чтобы
Общие наши дела обсудить.
«Зам-зама» – жулик повышенной пробы
И он, по-моему, начал финтить.
Он избегает меня. Может, хочет
Сбежать в Отдел, в Лабиринт без меня,
Иль о другом этот гений хлопочет:
Быть здесь поближе и, тайну храня,
Хочет стеречь он Директора кресло?
Ведь д’Юмадон, вроде бы, «заболел».
Ну а Андрюхин, «смирившися честно»,
Вроде бы, на Материк захотел.
– Зная его, думаю, что второе.
– Что же, пускай остаётся один.
Это меняет наш план на другое,
Но это мелочи, всё впереди.
А что не мало меня поражает –
Это молчание Жилина. Он
Не тем характером ведь обладает.
Нет у тебя здесь известий о нём?
– Что вы? От Жилина? Это откуда?
– Ну, ну, Марго. Михаил ведь бежал
В это окно. Разве было бы чудо,
Чтоб он от Жилина вновь прискакал?
– Хм… – и задумалась. – Ах, вот в чём дело!
Я оставляю открытым окно,
Утром же вижу комочек я белый:
Это записочка или письмо.
Ну а сегодня записка чудная.
Вы подсказали мне, дело здесь в чём.
Может быть, это не Миша? Не знаю.
Может быть, Жилин? Они ведь вдвоём? –
И подала Маргарита бумажку.
– Хм-м… – про себя он письмо прочитал. –
Может быть в этой записке промашка.
Разве не Лермочкин это писал?
– Мне показалось, что почерк подделан. –
Руди ещё раз записку прочёл.
– Ладно, пустяк, кто письмо это сделал.
Важно, чтоб Жилин меня бы нашёл.
– Что ж вы хотите?
– Вопрос интересный!
Да я хочу, чтоб пришёл он сюда!
И если в двери пройти ему «тесно»,
Влезет в окно, для него – ерунда.
Лесенка эта цела?
– Ну конечно.
– Что ж, привяжи поскорее к окну
И в нём себя ты покажешь беспечно,
Чтоб в осторожности он не струхнул. –
Вот всё готово. И через мгновенье
Начал карабкаться кто-то по ней.
Это был Лермочкин. И он с волненьем
Всматривался, появившись в окне.
– Здравствуй, – сказала ему Маргарита. –
Здесь и Рудольф, я его позвала. –
Руди ему улыбнулся открыто: 
– Ну, говорите, какие дела?
– Рому вопрос очень интересует,
Заговорил Ленуалло, иль нет?
Стало ль известно, он  просит не всуе,
Кто посетил ночью ваш кабинет?
– Нет, Ленуалло молчит. Только скоро,
Видимо, всё же он заговорит.
Надо нам поторопиться, без спору.
– Жилин об этом же тоже твердит.
И коль Вязанский готовность проявит,
Можно хоть завтра в Отдел убежать.
– Виссарион этот план одобряет?
– Должен был Жилину уж отвечать
Он на письмо, что давно уж отправил.
– Хм-м… Ничего не сказал мне о нём…
Странно всё это, – подумав, добавил
Руди. – А завтра назначен приём.
– Ох, ненадёжная это душонка! –
Вставила слово своё и Марго. –
Мы остаёмся. Порвётся, где тонко.
И берегитесь, Рудольф, вы его.
– Я осторожен. Как знать дать Роману?
– Завтра невидимо Жилин придёт.
На перестройку всего его плана
Надо ему две недели вперёд.
Можете фразой какой-то условной
В своём приветствии знак вы подать?
– Можно, конечно, – сказала спокойно
Им Маргарита. – Что ж надо сказать?
– Завтра же встречу я Виссариона, –
Молвил Рудольф. – И пусть Жилин поймёт
С первого слова всё определённо.
– Ну, смысл от Жилина не ускользнёт!
– Ну хорошо. Лестницу ты освоил?
– Вниз ведь не вверх. Левитирую я.
– Вот как? Побег тебе, значит, не стоил
Многих хлопот?
– Нет, спасибо, друзья.
– Лестницу эту ты спрячь, Маргарита.
Для заговорщиков этот предмет
Просто бесценный, когда дверь закрыта,
Если другого пути у нас нет.

В день церемонии по передаче
Ника Андрюхина на Материк
Внешность свою Жилин переиначил:
Стал он красивый, высокий старик.
И он проник вместе c всеми в Управу:
Сняли охрану у входа её.
Стал он напротив Рудольфа, чуть справа
И заняла Ная место своё.
Марго сказала условную фразу
И Жилин понял отлично Марго.
Но и Наина приметила сразу
Среди всей публики «старца» того:
«Кто он? Откуда?» Но вдруг получила
Ная записку. В ней Мерлин писал:
«Восстановил Ленуаллы я силу.
Жилина имя Амвросий назвал».
«Жилин! Так вот кто «старик» этот странный»
И заметалась глазами она,
Ищя по залу начальника стражи:
Время терять тут она не должна!
Это «метание» понял Быкоцкий
И знак опасности Роме подал.
Рома, увидевши знак тот масонский,
Понял, в толпе затерялся, пропал.
Ну а Наина меж тем показала
Стражи начальнику на «старика»:
«Живым иль мёртвым хватайте нахала,
Не ускользнул из Управы пока!»
Но опоздал этот стражи начальник.
Приём закончился и д’Юмадон
Сразу ушёл с церемонии в спальню:
Ведь всё ещё не здоровым был он.
Все разошлись. И Андрюхин к Наине,
Голову свесивши, засеменил.
Её нашёл на её половине.
И он, вздохнувши, привычно заныл:
– Ах, я изгой! Умереть на чужбине
Бедному Ники теперь суждено!
– Ладно, не ной, а доверься Наине
И поступай, как велела, умно.
Там ты, я чую, пробудешь не долго.
– Но не забудь меня предупредить.
Надо ведь время и мне на дорогу.
– Я всё устрою. И буду я бдить.

На другой день, как уехал Андрюхин,
К Мерлину Ная опять собралась.
И говорит ему эта старуха:
– На Материк отправлялся вчерась
Мой милый друг. Надо б предупрежденье
Милому другу вдогонку послать,
Вовремя чтоб он прибыл в Управленье,
Чтобы событья не мог прозевать.
Но сделать так, чтоб не перехватили.
– Надо, чтоб трое в дорогу пошли
И чтобы разной дорогой убыли.
И чтобы старты их были вдали.
И не давали б команду вы сами,
А был для них посторонний сигнал.
Трое пилотов чтоб там с кораблями
И «на атасе» один чтоб стоял. –
Всё так и сделала хитрая Ная:
Порт приказала она соглядать,
С Материка всё корабль ожидая,
А как прибудет – то враз стартовать.

Всё утряслося. Андрюхин уехал,
Но в Лабиринт, а не на Материк.
И в кабинете пустом только эхо
Вечно готово ответить на крик.
Савва всё время проводит с Рудольфом,
Ная «смирилася» с этим давно.
А Маргарита всё чаще и дольше
С Мишей общается через окно.
И поняла постепенно Наина:
Сила Рудольфа – с Вязанским союз.
«Надо их разъединить, чтоб детина
Перевалил на Букоцкого груз!»
Вскорости Виссарион замечает
Нежность возросшую Наи к себе
И под «лапшу уши он расстилает»,
Мня улучшенье в «зам-зама» судьбе.
И тут Рудольф за его поведеньем
Крепче, чем прежде, поставил контроль.
Эта лиса их предаст с наслажденьем
И вострым ухо держать с ним изволь!
Ну а пока «пас» он Виссариона,
Жилина враг потихоньку ожил.
И на прогулке он уединённой
Жилина, сидя в кустах, подловил.
Тут он решил, что настало отмщенье:
Временно Жилин не видел его.
Но изменил он своё намеренье,
Стало Амвросию не до того:
Он увидал, как Гайдалова встретил
Жилин и сразу Мальчишке сказал:
«Вот письмецо. Передай на рассвете
В группу «да Сов», где Рудольф ожидал.
Если ответит – ответ принесёшь ты.
Нет никого – так положишь в тайник.
И приходи ночью после работы
В место, куда приходить ты привык».
Сразу смекнув, что записка дороже –
Это реабилитация есть
Перед Наиной, – то надо из кожи
Вылезть, но дать госпоже эту весть.
И он Наину о том извещает.
Ная Гайдалова подстерегла,
Силой своею его «убивает»
И вот на «трупе» записку нашла
(«Труп» же в Тартар она препроводила,
Благо от этого – собственный ключ).
Знает она: информация – сила,
Кто ей владеет, силён и могуч.
И из записки Наина узнала:
В десять часов Жилин ждёт напрямик
Руди в гостинице, что там стояла.
И положила записку в тайник.

«Он непременно пойдёт на свиданье! –
Злая Наитна себе говорит. –
Некому препоручить ведь заданье,
Этот мальчишка в Тартаре сокрыт»
Вот пообедали у д’Юмадона.
Тот над Рудольфом смеялся в обед,
Что он в устройстве мозгов несмышленый.
Тот обещал, что отыщет ответ.
Ная, «чтоб лишнею тут не казаться»,
И Маргариту к себе увела
До ночи (чтоб не могли совещаться).
«Очаровательна» Ная была!
Вышел заранее из Управленья
Руди. И сделал и крюк, и кольцо,
Чтоб убедиться, что нету слеженья.
И наконец, поднялся на крыльцо
Этой гостиницы. Лермочкин Миша
Мэтру гостиницы громко сказал,
Что его некто давно уже ищет,
Надо ему появиться бы в зал.
Мэтр появился. Быкоцкий взял номер
И заказал ужин он на двоих:
Один себе, а другой, значит, Роме.
Наверх поднялся, вошёл и затих.
Тут к нему Рома присоединился.
Лермочкин Миша внизу сторожит.
– Юра Гайдалов у вас появился? –
Рома Рудольфу, жуя, говорит.
– Нет, положил он записку на место.
Долго с Наиною он говорил,
Вот что опасно.
– Он парень чудесный,
Хитрости школу мою не забыл.
– После Управы его вы видали?
– Рано ещё. В полночь должен прийти –
Раньше он освободится едва ли, –
И мне расскажет он всё по пути.
– Ладно. О деле. «Геракл» наш могучий
Переезжать расхотел в тот Отдел.
Он говорит, что с его неба тучи
Все разошлись в довершение дел:
Убыл Андрюхин, а Савва болеет,
Слух об отставке его всё сильней.
И он надежду усесться лелеет
В кресло Директора, наш дуралей.
– Так. Значит, он провалили наши планы.
Он нас не выдаст?
– Пока ещё нет,
Но это держит в уме постоянно,
Просто с моментом выгадывает.
– Вот ведь душонка, трусливый подонок!
Ни на одно не ответил письмо!
– Хочет улики иметь наш лисёнок,
Но про себя – не даёт ни одной.
– Ладно, чёрт с ним. Вместо ста волонтёров
Объединил я под знамя пятьсот!
Это отборные всё «мушкетёры»,
Каждый на дело любое пойдёт!
– Громкое дело нам вовсе не нужно,
Хоть невозможно меня напугать.
– Делать мы будем не громко, но дружно.
Главное – чтоб вы могли убежать.
«Делайте глазки» вы Виссариолну
И постарайтесь его убедить,
Что очень нужен он определённо,
Что без него мы не можем и жить.
– Он доверяет одной Маргарите,
Верит всему, что ни скажет она.
– Она нам искренне служит?
– Поймите,
Ей-то измена совсем не нужна.
Кроме того, она честолюбива,
Быть СНС-ом в Отделе ей льстит,
Если Отдел головной, особливо
В центре вниманья когда он стоит.
Сейчас куда ты?
– Сказал мне Гайдалов,
Что Ленуаллу намедни видал.
С Мерлиным в садик оно выползало.
Так что должок я ещё не отдал.
– Ладно, удачи. А как тебе Миша?
– Мишка малёк на все сто, молодец.
Кабы не бегство, то в люди б он вышел.
– Надо забрать его к нам под конец.
Тут на пороге возник привиденьем
Миша: «Тревога. Наш дом окружён!
– О, будет драка! – сказал с возбужденьем
Жилин (всегда забияка был он).
– Стоп! Не сходите с ума! – молвил Руди. –
Путь к отступленью, надеюсь я, есть?
– Есть. Видно строили хитрые люди
И не забыли всё это учесть.
Внизу, на лестнице были солдаты.
– Ах, если б кто-нибудь их задержал!
– Я задержу, – молвил Рома и спрятал
Второй прибор. И Рудольф убежал.
«Кто же нас выдал?» – он думал с тревогой,
Следом за Мишей влезая в чердак
Дома соседнего. Этой дорогой
Сопровождал непроглядный их мрак.
Но вот в окошке свет улицы глянул.
И видят: Рома с улыбкой идёт
Среди солдат и качаясь, как пьяный,
Бодро протопал с охраной вперёд.
Они смешались с толпой любопытных,
Шляпы надвинув и вздёрнув плащи.
И так прошли к Управлению скрытно,
«В городе» Руди – ищи, не ищи.
Но оказалась закрытой Управа.
– Значит, коль позже его появлюсь, –
Молвил Рудольф, – не нужна и облава,
Сам в подозрении я окажусь.
– Что для вас запертая эта клетка?
Лесенку вспомните вы и окно.
А уж кидаете камешки метко, –
Лермочкин Миша напомнил умно.

В десять часов Маргариту Наина
Выпустила и через полчаса
К Савве пришла. И такую картину
Нарисовала – ну просто краса:
«Савва, сегодня есть день избавленья
От двух сокрытых, но злейших врагов.
– Что за враги?
– Поимейте терпенье,
Жду я сигнал, что противник готов. –
Спустя минуту и выстрел раздался.
– Что там за шум?
– Это просто сигнал.
Он означает, что план мой удался,
Враг ваш смертельный вредить перестал.
– Что-о?! Там кого-то опять убивают!
Кончится это когда, или нет?
Прерогативу мою нарушают!
Вы понесёте за это ответ!
– Не беспокойтесь, убийства здесь нету.
Арестовали там ваших врагов.
И наконец привлечёте к ответу
Двух человек вы. Вот план был каков.
– Ох, эти вечные тайные козни,
Вечные каверзы из-за спины!
Ехали бы вы к Андрюхину в гости,
Здесь ваши игры совсем не нужны!
– О, это в самый последний разочек
Вмешиваюся я в ваши дела.
Но дело это уж давнее очень,
А вот развязка – сегодня пришла.
Вы ведь всё время меня обвиняли,
Что я напраслину всё возвожу.
Только события нам показали,
Что я права и вам верно служу».

В эту минуту начальник охраны
К ним попросил разрешенья войти.
Взгляд у Наины загадочно-странный,
Клад посчастливилось будто найти.
«Да, пусть войдёт – д’Юмадон разрешает.
И вот начальник охраны вошёл,
Кланяется д’Юмадону и Нае.
И он Наине доклад свой повёл:
– Выполнил я всё, что вы приказали.
Он нами взят, привели мы его.
– Как это «он»? Вы туда ли попали?
Разве вы взяли всего одного?
– Но он один был!
– Он сопротивлялся?
– Нет. Он в гостинице был не один,
Но тот, другой, вами не назывался,
Тот от Вязанского был господин.
Ну а задержанный мирно ел ужин.
И с первым требованьем показал,
Что совершенно он был безоружен.
– Кто он таков? – д’Юмадон тут сказал.
– Сейчас увидите. Стража! Введите,
Кого начальник ваш арестовал.
Вы же за дверью пока подождите».
И на пороге им Жилин предстал.

«Жилин?! – воскликнул Директор. – В чём дело?
– Коли позволите, тот же вопрос
Вам я задам. – Ная тут обомлела:
Дело сворачивалося всерьёз.
Но она быстро взяла себя в руки:
– Вместо вопросов, извольте сказать,
Кто был недавно в Отделе науки
И в двух людей там изволил стрелять?
В ту же ночь ранили и Ленуалло,
Не подчинившись исполнить приказ.
– Да, в самом деле, скажи-ка сначала:
Можешь ты имя назвать нам сейчас?
– Знаю его я. Зовут его Жилин,
Прозвище старое есть: «Прометей».
Вы, я надеюсь, его не забыли?
– Так это вы-и?! Не пойму, хоть убей! –
Ная от наглости вся обомлела.
А д’Юмадон так картинно вскричал:
– Да как душа ваша только посмела
Не подчиниться приказу?
– Не знал,
Прежде всего, я о вашем приказе.
Я Ленуаллу узрел пред собой
И сразу вспомнил: вы этой заразе
Суд обещали свой над головой.
Ну а с тех пор ряд событий известных
Произошли. Вас они отвлекли.
Был убеждён я: сей случай чудесный
Послан мне Богом, коль есть он вдали.
А остальное уже вам известно:
Я, как мерзавца, ударил его,
Не разбираясь в средствах, если честно.
Вот так я ранил его самого.
Двух же людей его, что нападали
Так же с оружием, я застрелил:
Жизни моей ведь они угрожали,
Хотя ни в чём не повинен я был.
– Ну а зачем приходили так поздно
К Руди Быкоцкому в этот Отдел?
Всё подозрительно очень серьёзно, –
Ная сказала. – Для скрытых ведь дел!
– Это рассказывать вам очень долго, –
Как по привычке, ответил Роман. –
Здесь завязалось событий так много,
Надо терпенье на этот роман.
– Ты говори, мы потерпим с Наиной,
Мы всё равно не заснём раньше двух.
– Тогда начну я для вас с середины. –
И Ная вся превратилася в слух.

«Рудольф Быкоцкий – начальник Отдела
И заместителя пост ему дан.
Я приходил для серьёзного дела, –
Словно по тексту читает Роман. –
Уполномочен от партии был я,
Лидером чьим был недавно Рудольф.
Правда, у партии разные крылья
И у них несколько разная роль… –
Ная Директору враз подмигнула:
– Что говорила я?  Он – «гугенот»! 
– Не беспокойтеся, не ускользнуло
Даже полслова, а наоборот.
Так для чего вы к нему приходили?
– Я приходил, чтобы предупредить:
Все «отреченья» доверья лишили
Партии. Но мы ему, так и быть,
Из уваженья к «отцу» Аполлону,
А так же чтя память Яна Дальбре,
Всё ж разрешили добром, по закону
Дать отреченье своё не в игре
От заместительства и от Отдела…
– Что говорит он?! – вскричала в сердцах
Ная, которая вся побелела
И от удара повергнулась в страх.
– Ха-ха-ха-ха! – тут Директор хохочет. –
Развеселили меня вы вполне!
Право на должности замов и прочих
Чуточку принадлежит ведь и мне!
И вдруг какая-то партия где-то
Переложила свободное её
С головы на голову! Не задето ль
Право Директора, право моё?
– Партия наша ведь больше, чем кто-то
Право Директора в том признаёт.
Это – священная ваша забота.
Мы лишь надеемся, что изберёт
Сам заместителя он по науке,
Если захочет Отдел сохранить.
– И на кого ж кажут ваши здесь руки?
Что-то я не уловлю вашу нить.
– Я говорю о Вязанском, «зам-заме»…__
Бледная Ная в Романа впилась
Бешенными, будто пламя, глазами,
Вся в своём кресле вперёд подалась.
Даже Директор в смятенье опешил.
Потом опомнился: __ Виссарион?!
Знает об этом он?
– Шаг был им взвешен,
Ждёт лишь решения вашего он.
Вот нас поэтому к вам и направил.
– О! Эта должность чудесно пойдёт
Виссариону! А я и не ставил
Это в повестку. А он, бедный, ждёт!
Что же, спасибо, Роман Виссарьоныч!
Когда вас будут вперёд осенять
Мысли такие, подобные оным,
То приходите в Управу опять!
– Были б давно вы об этом проекте
Извещены. Но всерьёз полагал
После того столкновенья, поверьте,
Что я надолго в немилость попал…

Но тут Наина пошла в наступленье:
– Что же Быкоцкий на это сказал?
– Он подчинился собратьев решенью
И отреченье своё подписал.
– Но в таком случае, – молвит Наина,
Голосом скепсис в словах подчеркнув, –
У вас должно быть оно! – Молодчина
Жилин и глазом своим не моргнул:
– Да, разумеется. Подпись и дата
Эту бумагу скрепляют, мадам.
– Дата предшествует смерти солдата?
– Да. Накануне подписано там. –
И Рома вынул сиё отреченье
В пользу Вязанского и показал
Прямо Директору. Тот со значеньем
То отреченье его прочитал.
– Всё это есть здесь и сказано верно.
И по всем правилам дан документ.
– Но запросил ведь Быкоцкий, наверно,
И компенсацию на сей момент?
– Что вы, мадам, ничего не просил он.
Дружбой Директора счастлив вполне. –
В ярости губы она закусила,
Молча сидели они в тишине…
– Да! Ну а если с Быкоцким свободно
Договорились вы, то для чего
Ночью встречаться с ним было сегодня?
– Ночью? Сегодня? Помимо того,
Что нет нужды мне с Рудольфом встречаться,
Я и фактически там был один.
Может и стража под тем подписаться, –
Скромно потупил глаза херувим.
– Что же, Наина Уранна, не вижу
Я криминала в поступках его.
Партия ваша мне стала поближе.
И вы добились вполне своего.
Дело с Вязанским – конечно, за малым.
Что ж, вы свободны. А кстати, ведь вы
Ждёте суда над месье Ленуалло?
Скрылся разбойник куда-то увы.
Но если встретитесь вы – разрешаю
Весьма охотно, расправиться с ним.
– Лучшей награды я и не желаю!
– Ну и отлично! Прощайте за сим. –
И иронично в глаза на прощанье
Жилин Наине улыбку послал.
Что ж, сорвалося её ожиданье
И неожиданным был ей финал.

На другой день, в исполнение плана
Виссариона в «Палату» позвал
И говорит он тому великану:
«Я потрясающу новость узнал!
Ты, оказалось, весьма популярен
В этом Отделе красотки Марго!
Жилину я за тебя благодарен
И поощрил, как сумел, я его.
Я предлагаю Отдел в твои руки
И помещенья отличные все.
Будешь отныне ты зам по науке
И засияешь во всей ты красе».
Виссарион, словно спрут, стал окраску
На своей личности быстро менять:
Он вдруг из белого сделался красным,
Потом как мел, стал он белым опять.
В данное время Директора милость
Виссариону – совсем «не того»:
Только пред ним перспектива открылась –
Убыл Андрюхин с дороги его
И перед ним «Трон» небесный маячит, –
И вот же на тебе! – Что ж, ты не рад?
Не угодишь на вас. Что же, иначе
Видит твою перспективу твой взгляд?
Может, в Директора кресло ты метишь?
Но об отставке моей этот слух
Преувеличен весьма. Сплетни эти
Вам накричал сумасшедший петух. –
Лупал глазами гигант разноцветный,
Ну а Директор меж тем продолжал:
– Я повышаю тебя, и заметно.
Но при условье одном, я б сказал.
Ну-ка взгляни вот сюда. – И открыл он
Файла страницу. И тот увидал
Запись того, что там в «пустыни» было.
И кто-то тщательно всё просчитал.
И по расчётам по всем выходило,
Что лишь с натяжкою можно назвать
Это ошибкой. И что это было
Умыслом, если не больше сказать.
– О! Вы простите моё мне волненье!
– Ну да, волненье. Я и говорю:
Лучше подальше нам быть, без сомненья,
А то как свечка, я быстро сгорю.
А порученье получите после. –
Понял Вязанский: окончен приём.
И поспешил он к Рудольфу. Но возле
Двери с Наиной остался вдвоём.
И «накачала» Вязанского Ная:
– Движет Рудольфа в Директоры сам
Савва. Доподлинно это я знаю.
Он угождает ему тут и там.
– Да ещё как! Я и сам это знаю.
Стало досадно Рудольфу, ей-ей,
Что д’Юмадон всё его упрекает:
Не разбирается в мозге людей.
Так он ко мне даже тут обратился:
Нет ли чего у меня почитать?
– Хм… О мозгах? Ты не поторопился
В этом Быкоцкому сам отказать?
– Нет. Что ж ему я отказывать стану…
– Книгу хорошую я тебе дам,
Но после завтра. Её я достану
И отнесёшь от себя её сам.