Тандем

По первому  легенду рассказали,
О том, где Путин отрождествовал,
И перечень церквей – букет азалий,
Что фарисейству отдались сполна.

Какая пошлость – Ироду не снилось.
И следом – главный поп всея Руси
Гнилую ложь втирал за Божью милость…
Я знаю, Ты не сможешь не простить.

Да я и не прошу, мне не по чину.
 Я просто вспомнил тоже. Рождество.
Но не Оно – Присяга суть причина.
Чеченский двор. Рождественский постой.

Всё стыло. И подмерзшие песчинки
Под  сапогом скрипели, словно жесть.
И я не мог - не свечку – даже спичку
Святой Марии знаково зажечь.

Ведь я стоял по смене в карауле
Вдали от яслей праведных. Мягка
Солома неизвестного аула
Для спящих. Необстрелянных пока.

Везли нас на войну. Да не успели.
И в эту ночь святую Рождества
Мы спали в той соломенной купели –
 Как паства, не введенная в Устав.

А мимо – новогодние «сюрпризы»
По семьям на «Уралах» всё везли…
И пахло мандаринами и кирзой
От брошенных хозяйкою корзин.

Она нас не приветила. Скотину
Куда-то, понукая, угнала,
Мы шли  к освобожденному овину,
Что не простыл от скотского тепла.

Мы  грелись там - то водкой, то приказом.
И эта ночь святого Рождества -
Не для первоканального показа,
Не для пропагандистского холста.

Лейтеха наш – из недостреленных в Афгане –
Во сне всю ночь команды раздавал,
Чтоб Ироду, что с фигою в кармане,
Младенца мы не сдали и дувал.

Вот  там – в овине – не был с нами Путин –
Грешили мы, не лестно помянув.
И тот овин был церковью по сути,
Не оскверненной - почестью ему.

Ты всё простишь.  Но некого. От взвода
В живых лишь я с лейтехой… 
                Коляда
В судьбе двоих из русского народа
Волхвов рождественских.
                В овине.
                Навсегда.