Лестница

Слабость, сила... равносильно.
Снайпер ты или мазила,
Жизнь об этом не узнала,
Не спросила.
Шаг вперёд - уже иначе,
Дальше высота ступенек
Возрастает, тяжелее
Подниматься, не осилить
Половины
Лестницы. У самой двери
Сил не будет постучаться,
Поскрестись. Чуть-чуть потянешь
На себя кольцо железа
На пороге страшной двери...
Свет громадиною белой
Врежется в глаза тупые.
Ты доволен? Надо было
Умереть на тех ступенях,
Здесь ты станешь сумасшедшим.

Смотри! Всё кругом стало стеклом
Прозрачным.
Ты был отчаянным слепцом,
Стал зрячим
Стариком.
О ком
Ты сложишь свои песни?
О тех, кто спит свинцовым сном
На разных уровнях лестницы.

Аз, буки, веди...
На первых пяти ступеньках
Спят маленькие дети,
Обняв худые коленки.
Они учат правду азбук
В погоне за мотыльками,
Которые только их дразнят,
Давая себя руками
Потрогать во сне.

На четырёх заснули юнцы.
Кудри их - зелень листвы молодая.
Им нравится думать, что в самом конце
Их встретят цветные радуги рая.
Им хочется сразу во всех полосах
Расплавить невинность веры.
Но платны счастливые чудеса,
Полосы радуги-змеи.
Пусть восхищаются красотой,
Пусть захотят служить ей.
Чудо свершается лишь через боль,
Через укус змеиный.
Пусть спорят о чём угодно во сне,
Пусть верят, живя верой.
Секрет открывается в самом конце,
Полосы радуги-змеи.

На трёх ступенях шахматисты
Играют во сне со своими судьбами.
Игра напряжённая, неистовая,
Ничьей точно не будет.
Судьбы смеются, зубы скаля,
Перевес - на их стороне.
А шахматисты всё играют,
Не сдаются - назло себе.
Но шах и мат. Судьба победила.
И, обессиленный игрой,
Человек бросает доску об стену,
И шахматы сыплются на пол.

На двух ступенях спят старики
С реками-бородами.
И каждая блёстка такой реки
Седая родинка раны.
Они свои бороды берегут,
Они дорожат ими.
Зажав собственной мудрости рот,
Лелеют блёстки-седины.
Сердца их ржавеют от влаги слёз,
Хлеб душ гниёт и черствеет.
Из-за проклятых седых волос
Эти люди стали, как тени!
Им жизнь не нужна - заснули во снах,
Свет солнца их больше не греет.
И нет в заплесневевших сердцах
Ни проблеска светлой веры.

На последней ступени сошедший с ума,
Боящийся в дверь войти.
Он колышется, как тугая струна,
Тончайшая из пяти.
Он сумел дойти до границы миров,
До порога, но нет сил
Потянуть кольцо, отворить засов
И шагнуть в бескрайнюю синь.
Он у самого входа, на стыке чувств,
На ребре болевых плоскостей,
На пороге страшнейшего из безумств:
Ослепнуть и обрести
Новое зрение.

Но тот, кто прошёл весь путь до конца,
Сгибается под тяжестью света.
Слова твои - пот с твоего лица
Юродивого пророка-поэта:

"Господи, пощади, мне больно!
Дай пощады, если ты есть.
Меня из судьбы моей выдрали с корнем
И выдали новую - протез.
Господи, пощади, мне больно!
Мне каждый звук - барабанная дробь.
Просить о помощи позорно,
Но разве тонущие лгут?
Господи, пощади, мне больно!
Мне леска жизни в ноги впилась.
Не надо дальше. Всё! Довольно!
Я не хочу больше красть
Чужую память, чужую жизнь
И чужие слова.

Не смей подниматься по лестнице,
Не вздумай просыпаться.
На самом верху её легче повеситься
Или сойти с ума, чем остаться
Чистым и честным, правды своей
Неся непосильный крест,
Не жаждать смерти, не ведать страстей
И впитать безразличье небес.

Аз, буки, веди...
Самые мудрые - дети.