Трубач и Колдунья

     Галина   Храбрая

    «ТРУБАЧ И КОЛДУНЬЯ»

   (Средневековая  притча)

          — 1 —

— На Крест Колдунью, на Костёр! —
Звучит сквозь вековой циклон…
Пылает на ветру шатёр,
Горит души немой полон…

В шатре сгорают боль и плач,
Навеки гаснет юный взор…
Рукой безжалостной палач
Сжигает проклятый позор…

В иной стране — сжигал палач
Прекрасные холсты и книги,
Что создавал лихой трубач,
Народ кричал:

— Зачем вериги?
— Кому картины помешали?
— А краски ненавистны стали?
— Стой!!!
— Кисти — это не метла!
— Зачем сжигаешь всё дотла?

Он не ответил, лишь зевнул,
И грязною рукой смахнул
С плеча сухую паутину.

И как бездомную скотину
Стал разгонять вокруг людей,
Ругаясь злобно на детей…

          — 2 —

Трубач ваял свои скульптуры,
Писал с божественной натуры
Свои прекрасные полотна,
И сочинял стихи охотно...

Трубач, увы, не молод был,
Но всё ж ему хватило сил,
Недуг зловещий победить
И в битвах рыцарей водить!

…Всё снились Трубачу восходы,
Ночами грезились походы,
Кроваво-красные закаты,
Дожди и громов перекаты…

Но, каждый раз из-за плеча,
Во сне он видел палача!
И задавал себе вопрос:
— Кто на него слагал донос?

          — 3 —

Вершился сон его слезами;
Трубач страдал порой часами,
И в судорогах бился,
Но о душе молился…

Днём люди стали замечать,
Да и вослед ему кричать:

— Ты мечен, тронут сатаной!
— Ты весь проказою больной!

Трубач давно подозревал,
Что на него донос слагал
Всех ненавидящий сосед,
Живущий в тайной злобе лет!

Увы, печально ждать кончины:
Пощады нет у палача:
Не растопить ему кручины,
Не теплит радости свеча…

Трубач был болен, но силён,
И силой духа закалён,
От злой болезни б излечился,
Но не успел — палач явился
К нему и молвил приговор:

— Труды и тело — на Костёр!!!

          — 4 —

…Лизал огонь его колени,
Стояли люди, словно тени,
Горели книги и холсты,
Его бесценные труды…

Горел и сам лихой Трубач —
Поэт, Художник и Силач!

Глаза сомкнула темнота,
Дух захватила высота,
Душа его глядела,
Как обгорало тело…

Читая «Псалтирь» по нему,
Слетались Ангелы во тьму:
Огню пылать мешали,
Труды его спасали!

В огне Трубач услышал звук,
Что отрешил от адских мук:
Звучало БОЖЬЕ ПЕНЬЕ —
ГОСПОДНЕЕ МОЛЕНЬЕ…

Вливался в душу яркий свет,
За ним — река и лодка…
Держать пред ГОСПОДОМ ответ —
Пошёл страдалец кротко…

И вот, он в лодку опустился,
Стал отплывать немного,
Как вдруг с Небес поток пролился —
Спасенье шло от БОГА!

Как стрелы, молнии сверкнули,
И ветры-странники подули,
Мгновенно сделалось свежо,
И, словно огненным ножом,
Живот небесный распороли!

Прогнулся свод от дикой боли,
И ливней водопады
Под грома перекаты
На землю накатили,
И пламя смертного Костра
Пучиной поглотили!

          — 5 —

Все разбежались, но палач
Последним с казни уходил…
Наутро судьям доложил:

— Не догорел лихой Трубач,
Поэт, Художник и Силач,
Гроза взыгралась ночью,
Он  умер… это точно…
Не суждено ему сгореть,
Взялись откуда тучи?
Не всё ль равно, как умереть,
Какой-то странный случай!

...Трубач не сильно обгорел…
Со стороны на это зрел
Один непревзойдённый взгляд:

— Немного ноги поболят,
Но исцелить его смогу! —

Проговорила на бегу
Пророчица — Ведунья
И Добрая Колдунья...

Быстрей она хотела
Забрать с Кострища тело!

Ей сделать это удалось:

Лишь в поздних сумерках зажглось
На Небесах светило,
Влилась в Колдунью сила!

Слугу за деньги наняла
И со столба его сняла,
Закутав в одеяло,
Когда Луна сияла…

Мерцали звёзды в Небесах,
Сверкали росы в волосах,
Она сидела у воды,
Опять сегодня без еды…

Вдруг промелькнула в мыслях дрожь:

— С больного разве что возьмёшь?
Но, если станет он здоров,
Со мной разделит ветхий кров!
О, лишь бы выжил, что сказать,
И стала веточку кусать…

Пришлось голубкою ей виться,
Не уставало сердце биться:
Бедняга бредил и кричал,
А то — неделями молчал…

Поила с ложечки его,
Клала тряпицу на чело…
Страшны зловещие ожоги:
Всех пуще пострадали ноги!

Она бальзамами их мыла,
Живой водицею кропила,
Раздев беднягу догола…

Затем опять без сил брела
К ручью за свежею водой
И за какой-нибудь едой…

Сны крайне редко снились ей,
Была она тех грёз сильней
И доверялась облакам,
Их откровеньям и векам...

Дарила свой душевный свет,
Осознавая, сколько  лет
Старалась древняя планета,
Создать Художника-Поэта!

Теперь в себе утратив силу,
Искал он тленную могилу:
Души не видно средь теней —
Предсмертный призрак перед ней!

И бездна жаркими устами
Стремилась выпить жизни сок:
Похолодел его висок
Под вьющимися волосами…

Колдунья знала тот урок:
За душу надобен оброк!

Лишь, Божий Дар в себе открыв,
Нам можно исцелить нарыв!

          — 6 —

…Она «меж звёздами» летала
И лет пятьсот не умирала!

Священной мудростью полна,
Была в ту пору сожжена,
Но вновь омолодилась!

Среди цыган явилась,
И поселилась в той стране,
Где все служили сатане…

В краю том жил лихой Трубач,
Поэт, Художник и Силач!
Она его искала:
Весь путь верхом скакала!

Но враг недаром был хитёр,
Послав беднягу на Костёр…
Но всё ж она успела
Забрать с Кострища тело!

Его мятежная душа,
Вживлялась в тело,
                чуть дыша…
Была ей в том морока:
Ведь умер он до срока…

          — 7 —

Вскипала в ней благая сила —
Колдунья Трубача любила!
Ночами в Таинство вникала:
Зачем она его искала?

Ей было послано виденье,
В нём и постигла откровенье…

Терзал вопрос её сознанье:
Как долго длилось наказанье?
За ним она веками шла!
Но перед казнью лишь нашла…

Её печалила утрата:
Она, возможно, виновата:
Тропа любви её длинна,
Пока не сгладится вина…

Строга судьба,
Но жизнь прекрасна!
И над любовью
Смерть не властна:

Она к нему успела
Спасти и дух и тело!

Теперь ночами не спала,
Всё душу пением звала:

Она ей нежно пела,
Чтоб та не улетела…

Молитвой вдохновлялась —
И ткань в нём оживлялась!

         — 8 —

И так прошло чуть меньше года:
Проснулась, ожила природа,
Когда глаза открыл Трубач,
Поэт, Красавец и Силач!

Болезнь, на счастье отступила —
Вошла в него благая сила!
По Божьему Веленью
Настало исцеленье!

И вот, пред ним теперь стояла,
И, как звезда, сама сияла,
Зарницами в глазах играя,
Она — служительница рая:

— Как, быстро ты меня нашла?
— Я на Пожар тогда пошла,
На то злодейство поглядеть,
Ходить не стану больше впредь!

Меня  злодейство это злит,
Да и Господь мне не велит
Своё Достоинство терять!
Как вредно людям доверять:

Они всё больше предают,
Хотя «о верности поют»!

— Твой голос где-то слышал я,
Спасительница ты моя!
Теперь я снова буду жить,
И БОГУ с радостью служить!

— Ещё ты слаб, — она сказала, —
Не для того тебя спасала,
Чтобы  позволить заболеть!
Отныне и себя жалеть
Тебе придётся поучиться!

И чтоб совсем восстановиться,
Придётся слушаться во всём —
Любовь с собою мы несём!

— Мой БОГ, я жив!
— Конечно, жив!
СПАСЕНЬЕ в БОГЕ  ЗАСЛУЖИВ,
ТЕПЕРЬ  НАСТАЛО  ВРЕМЯ  ЗНАТЬ,
ЧТО  ПОМОЩЬ  НАДО  ОСОЗНАТЬ!

Себя не мучить, не казнить,
Не то, опять распустишь нить
Судьбы благого полотна:

— Мне эта нить сейчас видна! —

Сказал измученный Трубач,
Поэт, Красавец и Силач…

          — 9 —

Века сровняли их талант:

В нём пробудился Музыкант!
Она прекрасно пела…

Ну, а когда хотела —
«Меж звёздами» летала,
«На гуще звёзд» гадала…

Давно, в былые времена,
Их знали люди имена,
Но в звёздной, млечной пыли,
Они их позабыли!

Пылал шатёр Колдуньи —
Воскрес талант Певуньи!

Погиб в огне лихой Трубач —
Воскрес искуснейший Скрипач!

И чтоб не говорили —
Здесь Ангелы творили!

Да здравствует Спасенье
И Чудо ВОСКРЕСЕНЬЯ!

Аминь.   

* Х *