Приручаешь сердца тишиной...

Научаешь сердца тишиной,
Раскупорив слух в ветре палящем.
Ты ведешь эту горстку Домой
Между будущим и настоящим.
Приучаешь меня в шуме вод
Слушать голос, любовью зовущий.
Для одежд раскроил небосвод,
Вместо дома построил мне кущи.
Дальше, дальше в молчанье идёшь,
Воскрешая сожженные дали.
Это зимнее утро и дождь
Сны Твои обо мне нагадали.

Приручаешь сердца тишиной...
Впереди  – Ты, во мне и за мной.

***

Господь, тяжёл ли, лёгок этот путь:
Питаться каплей, крохами, как птица?
А, может, всё продать и отхлебнуть
Из миски  – чечевичной? И забыться
Тягучей тьмой, уснуть и не проснуться?..
От чечевицы вырвет поутру!
Потом в тревоге плакать, чтоб коснуться
Воскрилий... Нет, назло я не умру!
Назло предавшим, умершим, продавшим,
Пугавшимся и тени на стене.
Назло всем тем, кто числится пропавшим
Безвестно и бесславно в той войне!

Я буду жить назло и вопреки,
Приняв спасенье от благой руки!


***

Покажется  на миг, что скорбна доля:
Надменный взгляд, как кнут, спиной ловлю.
Мой тесен плен, тосклива так неволя!
Но есть простор  – я так Тебя люблю!

Тревожить грудь напрасными мольбами:
"Во прах повергли молодость мою,
Гуляет злобный майскими садами?"
Но есть награда  – я Тебя люблю!

Имею мало, много  –  всем довольна,
Чужого состоянья не молю!
Душа моя, как птица в небе вольном!
Такой ей быть  – ведь я Тебя люблю!

Что мне расположенье королей?
Твоя любовь ко мне  – всего милей!

 ***


Нелегок путь: то соль, то горький пот...
Уставший конь глазами пьет тревогу.
Не жду чудес... Но я  – не глупый мот  –
Нагим прийти к заветному порогу!
Не отделяют беды от Тебя:
Хотя саднит потерей память сердца,
Но взор светлеет, а душа, скорбя,
Вернее подбирает в муках скерцо.
Не окровавлю шпоры о бока,
Не крикну я: "Остановись, мгновенье!"  –
Ведёт меня в Покой Твоя рука:
Ты научаешь,  мне  – пребыть в терпенье.

Коснулся горизонта алый свет...  –
То небо дарит путнику привет!

 ***

Мы рыбы, что запутались в силках,  –
Гнетут пласты воды тяжёлым небом.
Мы  – птицы. Задохнулись в облаках.
Порвать времён координаты мне бы!
Песок минут истекших в чашу бед
Всё сыплется, стенаниям не внемля,
Грозя нам искаженьем нежных черт,
И тлением, как пологом, объемля...
Душа зверьком спешит в немой испуг,
Рыдает над цветеньем прошлых весен.
И в лихорадке бесполезной вдруг
Кричат запястья, грея древо вёсел!

Но есть проём в тюремной сей стене  –
То вдохновенье, Дух Благой на мне!

 ***


Что Тебе сумрак могил, тленьем увитые лица?  –
Радостью дальних светил жаждал в зрачках отразиться!
В хрупкости нежной цветка новое зреет рожденье,
Луч в кучевых облаках  – солнечный блик вдохновенья.
Скроет могильная тишь мрачных костей высыханье.
Ты, как и прежде, творишь... И сотворив,  изваянью
Даришь значенье и смысл. Только Тебе он понятен.
После в волненье молчишь: благословеньем, проклятьем
Явится новая жизнь? В гуще то мрака, то стона
Дали  прозрением зришь  –  гибель ростков!
                Сквозь истому
Сколько ждала я? Сто лет падала снегом с ресницы
На кучевой парапет!.. Только Тебе буду сниться!..


Вижу пустыню и зной,  жаждою дышат зарницы...
В сердце  – дорога Домой, радости белые птицы...


***

Босая... Не изнежен шёлком стан.
В простых одеждах, что не душны сердцу,
Бегу туда, где Ты, оставив сан,
Сретенья ждёшь с открытой настежь дверцей!
Завеса сожжена огнём сердец!
Не нужно дат, излишни приношенья.
На мне другой, невидимый, венец,
Я вижу доброту среди лишений...
Дышу Тобой. Стекает свет с одежд...
Покой струится  – тихий, безмятежный.
В тепле Тобой подаренных надежд
Мечты проснутся, звоном вторя нежным.

Я встречами с Тобою лишь богата!
Чиста, тиха, огнём любви объята.