Южные Курилы. Кунашир

   Ю.  Курилы. О. Кунашир.
 
По  срезам  бешеных  стихий
Бреду  и  думаю  стихи.

Из  белой  пены  преисподней
Гроздь  самоцветов  под  ногой,
А  ветер  выгнулся  дугой,
Венчая первозданной  сводней
Метели  снежной  пелену
И  океанскую  волну.

У  скал  прибрежных  не  легко  им
Унять  волнение  своё,
Где  над  бамбуковым  покоем
Смеётся  дико  вороньё.

Лешачий  лес  горелой  гривой,
Овитый  гадами  лиан,
Стекает  в  Тихий  океан
По  руслу  Тятинки  игривой.

Как  в  чаще  вересковый  прутик
Стремится  ввысь сквозь бурелом,
Лесник  прокладывает  путик.
Через  бамбуки, напролом.

Заломы, мшистые  кусты
Переплелись  неразделимо;
Над  ними  тени  как  кресты
Текут  в  неведомое  мимо.

Случись – хозяин  босоногий -
Владыка  леса  островной
Зимой  поднялся  из  берлоги
С  печатью  лапы  костяной.

Смердит  утробной  гнилью  брюха,
Подмял и  дышит  горячо,
И  разговаривая  глухо
Терзает  спину  и  плечо.

Распались  видимые  звенья...
У  края  бездны  задержись
Неуловимое  мгновенье,
Где  вся  оставшаяся  жизнь.

Дрожа  от  яростного  лая,
Летят  вдвоём  на  одного
Две  лайки  деда  Николая-
Витим  и  Ветка – мать  его.

С  овчинку  небо...
               но  движенье
Парализованной  руки
Переместило  напряженье
К  стволам  где  горбятся  курки.

Стволы  отчаянным  манером,
Через  разодранный  жилет
Направил  в  пасть,
И каждым  нервом
Скомандовал:  огонь!  Дуплет!

Витим  и  Ветка  не  у  дела.
Лесник  забылся  как  во  сне
У  обезглавленного  тела
На  изувеченной  спине.

Мы  повторили  тропы  эти
Под  Тятей  в  пепле  бамбукА,
Где  руки  падали  как  плети
И  выворачивала  плечи
Крутая  тяжесть  рюкзака.

Всё  было: снежные  заряды,
И  солнце  вопреки  всему,
И  неприветливые  взгляды,
И  радость  сердцу  и  уму.

Была  сердечная  тревога
И  ссоры  из-за  пустяка,
И  бесконечная  дорога
По  Кунаширу   на  Ю. Ка.