Стена

Родную стену штукатурю.
В ней столько трещин, мелких ран.
Рецептом стартовой микстуры
С цементом мысли я втирал.

Я в жизни вёл себя степенно,
Чтил свято право, чтил врагов –
Меня к стене теснили стены,
Одна усерднее другой.

Я не был белым и пушистым,
Скорее родом из ежей,
Но чем стена древней и мшистей,
Тем был напор её свежей.

Душе милы родные стены
В буграх забот, в прожилках мук.
Они нас греют постепенно
И стынут с грустью от разлук.

Я ближе к тем, кто шёл сквозь стены,
Кто верил – жизнь перевернёт.
Барачные их ждали стены,
Пустыни северных широт.

Я клон разрушенного детства,
Осколок страха, пыж войны,
Объект любви отца-гвардейца
И тень совдеповской стены.

Подвергнув сам себя леченью,
Стыдясь, мучительно светлел.
Прошу у совести прощенья
За след не сброшенных пелен.

С паденьем дьявольской – берлинской –
На свете стало меньше стен.
Но мир по-прежнему делился
На пауков и жертв сетей.

Сняла имперские вериги
Земля, которой нет добрей,
Но партпаук с неё не спрыгнул,
Всосался и заматерел.

Шипит, бесовски льстив: «Смиряйтесь!
Покорные не рушат стен.
Я адвокат заветов райских,
Иисус, воскресший на кресте».

Низы его шипенье терпят,
Румянят стены, изомлев.
А я в душе ломаю стены,
Молюсь о счастье на земле.