Сергей Зубарев, г. Анапа

Снежинка
Мы с тобой шли по зимнему скверу,
Здесь рассыпан был юности смех
Так давно, словно до нашей эры,
А теперь с неба сыпался снег.

И в предчувствии скорой метели
Мы домой торопились с тобой.
А снежинки кружились, летели
И плясали весёлой гурьбой.

И одну зазнобило, - о, память! -
Ведь она была каплей дождя,
Каплю ту собирал я губами
С губ твоих, её сладкой найдя.

И снежинка рванулась, как в пламя,
Губ коснулась твоих и опять
Стала каплей, и снова губами
Захотелось её собирать.

18. 02. 08 г.
* * *
Г. Н.
О, женщина-свеча!
Как ты во тьме мерцаешь!
Нежна и горяча,
И в полночь обжигаешь.
Так хочется любить, -
Протягиваешь пламя,
А он, чтоб прикурить,
Прикрыл его руками.
Ушёл. К огням каким?
За что судьба такая?
Остался горький дым,
Слезами воск стекает.
Одна. Как быть теперь?
И вновь сомнений муки:
Вдруг постучится в дверь
Лишь тот, что греет руки?
Тоскливо, - хоть кричи! –
Но горький ком глотаешь.
Горишь одна в ночи
И таешь, таешь, таешь …
7 марта 2001 г.

ПОЛЁТ БАБОЧКИ
Бабочки полёт
Будит тихую поляну
В солнечных лучах.
Басё

"…Как бабочка, порхает над цветком.
Так беззаботно, будто нету дела.
А тут вертись навозным червяком ", -
Зубами зависть чёрная скрипела.

Чтоб легкокрылой бабочкой порхать,
Ты гусеницей жалкою поползай.
А сколько тех, что норовят сожрать!
А травля разве шла кому на пользу?

Не съеден, не отравлен? Повезло!
А впереди другой маячит ужас:
Ещё без крыльев ты, а всё тепло
Уж ледяная поглощает стужа.

В любую щель скорей! Чтоб переждать
Лихое время: вьюги да морозы.
И куколкой спелёнутой молчать,
Терпя обиды и глотая слёзы.

Тепла дождавшись, вырваться на свет
И захмелеть от солнечной награды,
И, крыльями стряхнув пыльцу на цвет,
Испить нектар, и запорхать над садом.

И жить среди цветов остаток дней
Под маской беззаботности. От злобы
Сотрёт все зубы зависть до корней:
"Порхает без забот…"
Легко? Попробуй.

Бабочкой никогда
Он уже не станет…Напрасно дрожит
Червяк на осеннем ветру.
Басё

30 декабря 1998 г.

ДА, ВОРОН Я!..
Черны мои крылья, черней первобытных ночёвок.
А сколько мне лет? И не вспомнить теперь, больно стар.
Но помню вкус крови хмельной казаков Пугачёва.
Забыть ли вкус плоти повешенных ими бояр?

Проносятся годы – стервятники жадные быстро,
Но вижу отчётливо, так, будто это вчера
Летел за этапом, бредущих в Сибирь декабристов,
Оброк собирал возле каждого, – помню, – костра.

Затменье нашло, помутив у народа рассудок:
Рубили друг друга и в Бога, и в душу, и в мать,
На бранных полях поразлив свою русскую удаль
И буйную кровь…Вот когда довелось пировать!

И гасли улыбки, и крик замирал в моих лапах,
Клевал из глазниц я небесной мечты синеву.
А время летело. И снова – этапы, этапы…
Как я ненасытен! Как долго на свете живу.

Уж новая бродит, кровавая пенится брага.
Кому – горевать, а кому, – как и мне! – пировать.
Вчера пообедал замёрзшим бездомным бродягой,
А завтра банкира убитого буду клевать…

14 марта 2002 г.

* * *
Илья Муромец спит на печи,
Как младенец с улыбкой лучистой,
Крепко спит и не слышит в ночи
Ни грозы, ни разбойного свиста.

В стольном граде бояре и князь,
И дружина беспечно гуляют.
Соловей же разбойничек всласть
На дорогах народ обирает.

И законы, и власть – всё молчит
Перед этим поганым уродцем.
На печи Илья Муромец спит.
Спит пока. Но когда-то проснётся…

2003 г.

* * *
Заплутал в глухомани души,
Сбился с верной и светлой дороги,
Бесы бросили – с криком: "Пляши!” –
Раскалённые угли под ноги.

И под хохот и мат-перемат
Предлагают мне пьяное зелье.
Колокольчик копытом примят,
Увядает – какое ж веселье?

И не видно тропы, как назло,
Словно сгинула в травах-отравах.
Эким лешим меня занесло?..
Я крещусь: ”Помоги, Боже правый!”

Черти ржут. Одного звезданул.
В черноте не видать: в глаз ли, в лоб ли?
Вдруг меня будто кто-то рванул –
Это ангел мой впрягся в оглобли.

Вывози, выноси, дорогой! –
Коль считаешь, что песня не спета, –
В новый день, где за синей горой
Загорается купол рассвета.

По ухабам неси, по камням.
Я стерплю. Ничего, что мне больно.
Выноси, мой хранитель!.. А там
Душу вылечит звон колокольный.

25-26 февраля 2002 г.


СПРЯЖЕНИЕ ГЛАГОЛОВ

Жизнь уроки давать не устанет,
И спрягаем опять и опять:
"Обманул, обманула, обманет… "
Да не всем сдать экзамен на "пять ".

Вот и я в ожиданье подсказки
Выдыхаю: "Украли, украл… "
Светлым дымом растаяли сказки,
Все, которые в детстве слыхал.

Будто леший ведёт всех по кругу –
Души тратят на жалкий уют.
Сквозь прицелы глядят друг на друга
И гадают: "Убили? Убьют?.. "

Что же держит тогда в мире этом,
Где и честь отдаётся рублю?
Безглагольное чудо рассветов
И глагольное: "Любишь?
– Люблю! "

август 1999 г.

* * *
"Человек человеку, - учили нас,-
Друг, товарищ и брат."
Империи нет. И в последний час
Кровав её был закат.

Ворвался западный ветер - West.
И нынче другой расклад.
"Homo homini lupus est", * -
На каждом углу твердят.

Сумерки волчьи. Два злых огня
За мной, может быть, следят.
Я не боюсь, пока есть у меня
Друг, товарищ и брат.

 8 августа 2003 г.
_____
* Человек человеку волк ( лат. )

* * *

Запряг свою вольную душу,
Огрел её плёткою: “Но!”
И крылья, чтоб стала послушной,
Обрезал и бросил в окно.

Довольно витать в поднебесье,
А ну-ка ходи по земле!
Не время придумывать песни,
Подумай про хлеб на столе.

Смирилась. Избитой дорогой
Под ношей забот побрела.
Брела, и торчали убого
Два белых обрубка – крыла.

5 декабря 2000 г.

ПРЯМОЕ ЗЕРКАЛО
Смешить людей – удел кривых зеркал,
А мне кривить душою не пристало.
И кто бы в поле зренья не попал,
Я всех без искаженья отражало.

Вам радостно – я отражаю свет,
Что весело из ваших глаз лучится.
Заплачете – и слёзы вам в ответ
В душе моей печально будут литься.

Вот женщина, похожая на вас,
Себя рисует, - и портрет тот сладок.
А прожит день, – я вижу без прикрас
Её же, только с тенью горьких складок.

А этот муж, вошедший гордо в зал
Походкой трезвой, сам лицом пригожий,
Как часто пьяный на меня пенял,
Увидев там свою кривую рожу.

Случится вдруг: ко мне придёт беда,
И разобьют, при этом глянув волком, -
Я правды не нарушу и тогда,
Не искажу любым своим осколком.

31. декабря 2001 г.

* * *
Не проклинай тот дом,
Где дали хлеб и кров.
И ночью здесь, и днём
Ты спрятан от ветров.

Здесь в очаге огонь
И для тебя горит.
Ты этот дом не тронь
Кинжалами обид.

Не всё по нраву в нём? –
Сомкни свои уста.
В монастыре любом
Важнее свой устав.

Очаг загасишь вдруг
Землёю из-под ног.
И тихо скажут: ”Друг!
Вот Бог, а вон порог”.

Опомнись! Хлеб в печи,
Заварен крепкий чай.
Не сладок? Промолчи –
Но дом не проклинай.

30 ноября 1995 г.

* * *
Когда поэтам предложили
рассчитаться на первый-второй,
все назвались первыми…
Из старого анекдота.

О первенстве споры оставьте, поэты!
На первый-второй рассчитайсь!
Кто первым окажется, братцы, при этом, -
Два шага из строя. Равняйсь!

Налево! И вниз. И пусть каждый запомнит
Крутую дорогу назад.
Чтоб всем вам страданьями души наполнить,
Пожалуйте, милые, в ад.

Не всем суждено возвратиться на землю,
И то объяснимо вполне.
Пусть каждый из вас ей страдалице внемлет,
Идя босиком по стерне.

Услышите ль Родины крестные муки,
Надежды ли голос в глуши,
Бери же скорей, каждый, пёрышко в руки
И кровью своею пиши.

Тогда, может, сложите дивные песни.
Их пойте на все голоса.
Однажды незримый появится вестник,
И вас призовут небеса.

Вы станете там частью звёздного света,
Чтоб лился он в чей-нибудь стих
На землю…
Ну что приумолкли, поэты?
Спокойней ходить во вторых?
15 февраля 2008 года.

Небесное воинство
                Отцу моему, Зубареву Куприяну
                Григорьевичу, участнику Великой
                Отечественной войны, воину
                Воздушно-десантной бригады
                посвящаю


Святой Георгий собирает рать,
И в небеса уходят ветераны.
Они и там, коль дан приказ: ” Стоять!”,
Отчизну защищать не перестанут.

Проходят батальоны и полки,
И облака колышутся, как волны.
Незримые те воины легки,
А в их руках сверкают пики молний,

Готовые, лишь только грянет гром,
В прах сокрушить любого супостата.
И час придёт, мы отстоим свой дом –
Бог с нами и небесные солдаты.

И ты, отец мой, тоже в том строю,
В полку десантном, где солдаты седы,
И слушаешь, как ангелы в раю
Для вас играют светлый марш Победы.


6 марта 2010 г.

Кривые зеркала
Ах, кто придумал эти зеркала?
Всё исказят, подвергнув осмеянью.
И дружба, что присела у стола,
В них предстаёт обыкновенной пьянью.


Вот честность, прозябая в нищете,
Измотанная праведной работой,
Пройдёт мимо зеркал кривых, и те
С усмешкой отражают идиота.

Стучат в сердца бессмертных три сестры:
Любовь, Надежда и Святая Вера.
Но зеркала те дьявольски хитры
И мерят всё своей кривою мерой.

И заглянувших в них всех оболгут
С жестокой изощрённостью особой.
Их мир – кривой, в том мире правят суд
Неверие, отчаянье и злоба.

Но жизнь, она по-прежнему мудра,
Пшеничный колос вскоре станет хлебом,
И пруд зеркальный с самого утра
Без искаженья отражает Небо.
1 мая 2005 г.

Счастье
Это бабочка на цветке,
Захмелевшая от нектара.
Миг, и будет в твоей руке
Полыхать золотым пожаром.


Осторожнее! Не спугни
Задремавшее счастье словом.
Ты не раз ещё эти дни
Вспомнишь в годы невзгод суровых.


Но сейчас, как ребёнок, ты
И готов всему миру, - вот как! –
Обомлевший от красоты,
Рассказать о своей находке.


И о ней на весь белый свет
Ты трубишь уже громче мула.
Оглянулся, а счастья нет.
Упорхнуло.

07-08 июля 2010 г.