Ученик

ISBN 978-5-91951-010-9


Единственный способ определить границы возможного - выйти за эти границы.
          Кларк Артур

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА:

«Конечно, сочинение такого рода, как это, требует со стороны редактора обращения к любезности многочисленных специалистов. И плохо отплатил бы он за доброе к себе отношение, если бы не признал себя в долгу перед многими лицами.
  Прежде всего он должен поблагодарить высокоучёного и талантливого Бахадур-Шаха, грузового слона № 174 по списку Индии, который так же, как и его милейшая сестра Падмини, в высшей степени любезно сообшил...» - Именно так: правдиво и откровенно Р. Киплинг начинает свою «Книгу джунглей».
  Это было время, когда маленький и беззащитный человек, одетый в броню из обманов и противоречий, отвоёвывал право на жизнь у древних и диких просторов родной планеты. Обладая волей к жизни, пытливым разумом и страдающей, мечтающей, любящей душой - он
был обречён на успех!
  Первобытный человек во многих отношениях действовал, как захватчик. Не зная законов мироздания, но видя их незыблимость, он придумывал разнообразнейшие легенды и религии... И даже возводил на этой зыбкой основе давольно мощные цивилизации. Извечная борьба       заставляла человека создавать новые и новые приспособления и инструменты, то есть идти по «техногеному» пути развития. А другого пути и не существовало: как бы гениален не был отдельный народ или отдельный человек, его достижения важны, когда они востребованны, своевременны, когда человечество доросло до осознания той проблемы, которую гений может решить.
 А значит: всему своё время. Прежде чем научится ходить, человечество училось ползать. Конечно, это была, так сказать, «общечеловеческая» тенденция. Наряду с развитием общечеловеческого «Разума» взрослела и общечеловеческая «Душа». Очень редко и только тогда, когда народ был готов к этому, на земле рождались БОГИ. Они указывали «Цель». А ещё во всех народах всегда были люди «не от мира сего»: шаманы и целители, йоги и бабки ёжки, святые и отшельники; были философы, поэты и сказители. Они указывали «Путь». Почему так много? Потому что все мы разные и на общей дороге у каждого свой «Путь».
  Сейчас опять настало время первооткрывателей.Начался новый виток в развитии общества. Человек, стряхнув многовековую ложь, вступает - открытый и честный, в мир, доступный ранее лишь немногим избранным. Но это, как всегда, только «общая» тенденция...
  И сегодня я имею честь представить вам, мои уважаемые читатели, самый изумительный из всех знакомых мне кристаллов. Он пришёл в мир людей, чтобы подарить свою дружбу и открыть дорогу в новые миры. Одна из его невыдуманных историй рассказана
мной в несколько фантастическом произведении «Ученик».


УЧЕНИК.

Старательный маленький радиоприёмник, захлёбываясь от волнения, исполнял незнакомую песню:

Тихо так волна на берег набегаючи,
Говорила, с мелким камушком играючи,
Приговаривала...

Ой, тебе ли, мелкий камушек, лежать на дне,
Отчего попал, хорошенький, ты в плен ко мне,
Уговаривала...

Ты не бойся, в глубину тебя не кину я,
С места на место тебя не раз подкину я,
Всё играючися...

Средь огромных неуклюжих тебя выбрала,
От чужих и от ненужных тебя вызвала,
Всё ласкаючися...

Поиграй же ты, хорошенький, со мной, с волной,
В море было одиноко без тебя, друг мой,
Всё балуя его...

  Смолкли последние аккорды. Яна Ивановна с лёгким сожалением сняла наушники и, наполненная жаждой подвига, отправилась жарить картошку. Сегодня она свободна: Витенька придет поздно, и готовить для себя было откровенно лень. Но раз уж решила...
  Но тут, проходя мимо прихожей, Яна услышала подозрительный шелест. Повернуть ключ и распахнуть дверь было делом двух секунд. И вот: на лестничной клетке пусто, в комнату плавно влетает вставленный в дверь листок, а на мерзкой жёлтой плитке, устилающей лест-
ничную клетку, как насмешка, красуются отпечатки босых и грязных ног. И тишина.

- Ну что ж, будем считать, что это письмо, - прошептала Яна. Однако читать послание она пока не собиралась. Собственная квартира - самое неподходящее место для разборок с демонами. А ей, судя по знакомому почерку, именно это и предстояло. Перед её мысленным
взором огненными завитками горела каллиграфически красивая подпись, завершающая послание: «Искренне твой Пух». И браться за домашние дела стало просто бессмысленно.
  Яна снова и снова возвращалась к этому листку бумаги. Теребила его, словно пытаясь разговорить, перекладывала с места на место, прятала с глаз долой и снова доставала... Как же всё спокойно было: муж, квартира, работа... Устоялось вроде. Жалко немного. Но ясно же, что ничего не поделаешь - мир снова рушится. В который раз уже всё решено и более того - сделано. Остаётся узнать, что именно. Хитрить с собой не имело смысла, и скромная Российская домохозяйка отлично понимала: что-то где-то и когда-то она явно хотела, просила и вот выпросила же на свою голову. Ну и ладно! И бог с ней - с работой, ну и с картошкой, кстати, тоже. Да за такие гроши, что они на этой работе платят, глупо туда и ходить. Квартира не волк. В лес не одна ещё не убежала. Муж? Вот тут сложнее. И неудобно перед ним, и жалко, а подругому нельзя. Яна понимала, что, попробуй она остаться - жизнь медленно и уверенно двинется наперекосяк. Ничего хорошего её здесь
не ждёт. Потому что вся жизнь её вместилась в «Искренне твой Пух».
  Трансформация уже началась, и если бы кто видел её со стороны, не поверил бы своим глазам. Красивая молодая женщина бродила по комнате, как пьяная, мягко налетала на все встречные углы и по пути снимала с себя то рыжую блузку, то мягкие глазастые тапочки
с вызывающе торчащими усиками и пуговицами вместо глаз...
  Казалось, что с одеждой уходила часть реально существующего человека и Яна незаметно растворялась в окружающих её предметах. А когда совсем некстати запел телефон, перед бордовыми книжными полками старого шкафа можно было различить лишь дымчато-голубые очер-
тания фигуристой брюнетки с точёными ноготками и навечно залакированными завитками волос над левой бровью. На призраке ярко выделялось кружевное нижнее бельё, и явно озадаченное выражение тумана в верхней части туловища. Ну, действительно, комическое положение: нельзя же бросить всё, так и не узнав, кто звонил?
  А в то же время опять превращаться в человека ей уже не хотелось. Как не любила она принимать решения, так не любила их и отменять.
  Что же делать? Секунды тикали, а телефон разрывался от дико радостной мелодии. Яна, злая, как никогда, ударила всей своей дымной массой по ненавистному книжному шкафу, тёмной глыбой нависавшему над телефонным столиком... И еле успела отскочить: чиненная-
перечиненная ножка шкафа глупо вывернулась, и он, свалившись на бок, медленно прополз, чертя щербатым углом по новым, искрящимся золотом обоям, в последнем усилии сбив-таки ненавистную телефонную трубку. А та, отскочив, залилась отборной бранью.
  Туманным призрак присев на обломки мебели, Яна целую минуту честно вслушивалась, узнавая новые интимные подробности из своей жизни и жизни своей ближней родни, а, также пытаясь понять, ну зачем она, представительница древнего мудрого рода джиннов, вообще
вышла замуж за человека? А впрочем, мужья - люди полезные: пусть разгром в квартире уберёт, умник...
  Призрак, вздохнув, сбросил остатки одежды, и почти растворившись в воздухе, не жалея ни о чём, скользнул с тёплым весенним ветерком открытуюв балконную дверь, поднялся там пыльным облачком, и высыпался на голову первому же прохожему. Волей случая им оказался врач реаниматор лучшего роддома города, выгуливающий перед работой
ротвейлера Дину.
  На пару секунд зрение и сознание Петра Алексеевича Сургучёва помутилось, но он, осознавая себя мужчиной сильным, волевым, совладал с недомоганием в рекордно короткие сроки. Теперь реаниматора звали Яна. И он знал много такого, что плоховато контачило с основами Российского медицинского образования, но зато нормально смотрелось с точки зрения поднадоевших уже братаний с новомодными шаманско-знахарскими течениями.
  И главное - он точно знал: Пух в беде. Где Пух? Какой Пух? Не морочьте голову, граждане. Некогда. Могут пострадать невинные люди! А он врач, и клятву Гиппократа пока ещё не отменяли.
  В общем, ротвейлер Дина, взглянув в безумные глаза хозяина села и завыла тоскливо и жалобно, вложив в свою песню всё, что думает об идиотах, шляющихся без головных уборов под балконами хорошеньких соседок.
  Яночку Дина знала и по-своему даже любила. То есть всегда стремилась обнюхать на улице. И вот привёл бог - нанюхается теперь. И словно в ответ на невесёлые собачьи мысли Яна - Пётр Алексеевич протянула руку к собачьему носу. Дина недоверчиво понюхала, фыр-
кнула, и, вдруг подпрыгнув, по-щенячьи звонко гавкнула в лицо хозяину.
- Ты что? - Отмахнулся Пётр Алексеевич. - Пойдём, зая. Надо спешить.
  И они втроём, весело перепрыгивая или НЕ перепрыгивая свежие тёплые лужи, понеслись к ближайшему метрополитену. Почему туда - знали уже все трое. Дину джинния тоже наделила частью своей сущности. И теперь с упоением молодого слонёнка таранила эти самые
лужи и редких, но необходимых прохожих. В том смысле, что никак их не обойдешь. Только таранить, если не увернутся.
  Конечно, войти с такой собачкой в метро - это что-то. Пришлось Яне поработать и с контролёрами. Впрочем, никаких сложностей здесь не ожидалось. Теперь окружающие упорно не замечали Дину, и в то же время едва не раскланивались с туманным столбиком над ней, принимая его за важного и очень занятого человека. Так все трое и про-
шествовали сквозь турникет.
  Обслуживающий персонал, тоже не был обделён вниманием: все впали в кратковременный ступор, думая: « а выключен ли дома утюг?», или: «а не потерялись ли ключи?» Так что при всём желании вспомнить о дружной компании никто не мог: их попросту не видели.
Джинния по привычке уходила «чисто», оставляя на камерах слежения только слабые, не читаемые помехи.
  Дальше у Яны была вполне конкретная цель: последний, и если честно, не совсем существующий вагон электропоезда. Причём, как не раз уже было проверено, все прочие пассажиры этот вагон безоговорочно игнорировали. Всегда. Но не в этот раз. Такой уж видно день сегодня у Яны выдался - не особо удачный. Сначала собака в компанию за-
тесалась: и на улице одну без хозяина не бросишь, и хлопот с ней не оберешься.
  И задумавшись об этом, она чуть не прозевала нелепейшее событие: к манившему её вагону, шли пассажиры! Это были две молоденькие девушки, работавшие под руководством Петра Алексеевича. И вот, увидев непосредственное начальство, они спешили присоединиться к почти сроднившейся компании джина, собаки и человека. Поведение девушек было вполне оправдано: опоздание с начальством не считается. Они опаздывали, и сейчас только это было для них реально. И странности несуществующего вагона никто из них попросту не заметил. Ну что ж: закон выбора приоритетов иногда срабатывает весьма и весьма неадекватно. Вот только обрастать по дороге войском Яна совсем не планировала: «таскаться с ними в поисках Пуха по разным мирам - себе дороже».
  Размышляя так, она почти незаметным облачком стекла с новых друзей, освобождая их сознание. «Люди так легко находят оправдание себе... сами разберутся!» - решила джинния.
  В итоге вся её свита так и осталась на перроне. Лишь степенная Дина снова удивила своего хозяина: жалобно повизгивая, собака рвалась в отходящий электропоезд. И Петр Алексеевич резонно рассудил, что вёз её к ветеринару...
  «Теперь я свободна!» - решила Яна и лёгким облачком впорхнула в свой заветный вагон. Он был её лучшим изобретением в этом мире. Не только маги или демоны, но и люди знают, что стены иногда имеют уши. А здесь не было даже стен: вагон появлялся, когда появлялась
Яна, и исчезал, когда исчезала она.

(Двери электропоезда дрогнули...)

  Но время для джиннии - понятие вполне растяжимое. Вот она его и растянула. Поиски Пуха начнутся с первым стуком колёс. А сейчас, оставшись один на один с началом пути, она решила прочитать письмо. Яна материализовала его из тайной полочки уничтоженного ею книжного шкафа и лист бумаги послушно повис в воздухе.

(Двери медленно и неуклонно ползли друг к другу...)

 Перед её взором замелькали: парочка планет, карта какой-то страны, старинный
каменный замок с хранилищем, беспорядочно заваленным золотым хламом и Пух, с видом военачальника восседающий на богатом малахитовом ложе. Наконец-то адрес был получен. И Яна уже из чистого любопытства приступила к чтению очень образного, и очень не
информативного письма.


ПРОБУЖДЕНИЕ:
  И вот что интересно - никогда не знаешь ведь, куда вышвырнет на этот раз. И сколько раз я уже зарекался: не делай того, не ешь этого, не суйся, куда не просят! Без толку! Как только выберусь из очередного приключения, незамедлительно попадаю в следующее.
  А только не верю я в судьбу. Такой уж Фома неверующий. Ну, посудите сами: знаешь, где соломку подстелить - обойди это место. Но сложность как раз в том, что мир вроде бы стабилен, но как-то нелепо кругл, мозаично-пятнист, и... Ну вот представьте себя в центре шара. Шар без чётких ограничений. Да границ, собственно и нет. Просто
видно вам не далеко.
  А вернее, шаров на вас много: один на одном - как у матрёшки, только круглее и толстые очень. Переливается всё, вращается очень медленно и в разные стороны. И так интересно становится за вращением тем наблюдать, когда вы ямку ту, где подстелить чего-нибудь не помешает, обходить надумаете. И сразу видно становится, чем люди друг от друга-то отличаются...
  Стоп. Пения какие-то... ритм слышу. Значит, слух уже прорезался. Это плюс. Ну, до чего я этого не люблю! Так хочется вылезти, очнуться, вернуться, а понимаешь, что все усилия тщетны, и надо ждать.
  И опять провал: встречи, картины, обрывки чьей-то памяти... Как мучительно медлителен процесс оживания! От удара к удару сердца. Сколько же вмещается между ними - целая пропасть: небытие. Или их было всего два? Удара, в смысле. Надо бы спросить при случае у очевидцев. Да разве ж их расспросишь? Сейчас панику, истерику устроят. Дай Бог, чтоб хоть без мордобоя на этот раз обошлось. Ну точно. Кретины. Выстроились в полукруг у факелов. Разряженные так, что и не поймёшь, в какое время угодил. Все в каких-то хитончиках беленьких... с искорками.
  В глазах рябит. Да и капюшоны лица закрывают. Даже национальные признаки разглядеть сложно. Одно видно, что люди. Кажется... И то
ладно. Может, подольше протяну, пока опять не прибьют со страху. Да чего от них, сволочей, ждать - вон и осиновые колья наготове, и распятия... Хотя нет: это фигня какая-то для оживления. И мне, кстати, абсолютно непонятно - как эти олухи умудряются достигать
одного и того же эффекта такими несусветно разными способами?
  Ну, вот что опять надо? Чего им без моей особы в жизни не хватает?
А зовут - надо явиться. Нет. Опять провал...
  И всё-таки в дисциплине им не откажешь. Стоят. И со спины у меня никого нет. И руки свободны, кажется. Правда, неплохо бы той рукой ещё и пошевелить. Левой, например.Да никак. Но ведь как хочется! Ну, чуть бы! Ладно, это потом. Спрошу хоть что - ни будь. А то как - бы нервы у ребят не сдали. Спросить-то я уже могу. Что, жалко мне, что
ли? Да за одно и главарь определится.
  И вот, в память о великом Шаляпине, я гаркнул так, что по полу прыгая, покатились, золотые монеты, до сего момента внушительной грудой возвышавшиеся в центре зала.
"Прошу тебя: скажи своё имя, о вызывающий меня. Прошу, ибо требовать я не в силах."
  Ну, вроде и коротко, и по существу, и без наезда. Но это всё, на что меня хватило. Успел увидеть только, как резко дернулся вверх один капюшон, и на меня глянуло лицо. Господи! Человек. Больше: молодая, как-то странно - симпатичная девчушка, да ещё и лохматая.
  И я опять отключился... Если уж такие мышки вызывать станут хана всей морали. А как же насчёт традиционных стариков горбатых, или уж, в крайнем случае, горбоносых? Да в чёрном плаще, островерхом колпаке, да со звездою во всю грудь, страхом в глазах и дымящимся
сердцем очередной неудачницы в грязной плошке? Слабо? Или перевелись все? Ой, ну и покажу я им, мать их! Дайте путём очнуться!..
  Ага, вот я опять с вами! Стоит, стоит лапушка. Капюшон откинула, светлые волосы рассыпались, а глаза пустые какие-то. Не боится. Правильно в принципе не боится. Кого я сейчас съесть могу: в такомто состоянии? Дайте ж отдышаться. Будьте людьми! Да где уж им...
  Ан нет - уходят, что ли? Вот те на! Ну, хоть бы ручкой помахали. Не, ну это, батеньки, - наглость...
  Когда вышел последний капюшонистый, меня как-то сразу, словно горячеватой волной окатило. И, словно уколы мелкие иголочек, со всех сторон вонзились в тело потоки энергии. Силы вернулись, бодрость. Очнулся я. Ну, тогда уж и рассмотрел, как положено место сие. Обрадовался даже поначалу.
  Потом пригорюнился. В сокровищницу засадили . Охранять - не иначе. Не, в фонтане какая-то пепси-кола плещется, посреди зала что-то типа сундука-самобранки стоит. Как стукнешь - рычать начинает.
  А крепкий. Да...
  Поначалу боялся, что со скуки на стены гавкать начну. Но скоро посетители ко мне зачастили и тут уж не до скуки стало. Правда ни с кем из местных поговорить мне пока так и не удалось.
  Если дивчина та со свитой приходит - подарки, сокровища разные приносит, я как столб стою: начальство всё ж. Немного, правда, обидно. Такая пигалица, а волю взяла. А если кто чужой ко мне прошмыгнёт, так все какие-то психованные. Я вроде и потихонечку к ним подбираться пробовал, а всё одно - долго с ними не пообщаешься...
  Двое опять-таки с дубьём кидались... Да не ем я их! Ещё чего не хватало. Друга я себе завёл: девчушка как-то котёнка по недосмотру пропустила. Так я из него такую Тигру вырастил - похлеще саблезубой.
  Бегаю теперь ночами по городу - пропитание для неё ловлю. Воры-то к нам редко заходят. Самой ей выходить из хранилища нельзя. А на меня никто не подумает.
  Они тут оберегов наставили, пентаграмм намалевали, да много всего: думают - не пройду. Но я-то уже очнулся. Чего и тебе желаю.
             ИСКРЕННЕ ТВОЙ ПУХ.


(Двери электропоезда сомкнулись...)

Яна подумала: «А вот интересно, с чего это в Пухе проснулся писательский дар? Прислал бы, как всегда адрес, да и ладно! Всё равно ведь ничего не понятно и опять придётся разбираться на месте».

(Поезд заскрежетал и колёса ударили).

  Несуществующий вагон послушно растворился в воздухе. И вечно молодая джинния Яна отпра-
вилась спасать своего Пуха..
  А над пустыми рельсами, подхваченный беспорядочными воздушными водоворотами, судорожно забился лёгкий бумажный листок. Но вот он коснулся земли, вспыхнул ярким синим пламенем и исчез. А в специфический запах метрополитена влетела струйка терпких восточных
ароматов, несущих ощущение чего-то неуловимо родного и домашнего. И это что-то стало быстро мелькать между участниками сегодняшнего шоу. Кто-то нашел свои ключи, кто-то вспомнил, что сегодня абсолютно не включал утюг... Успокоилась Дина и Пётр Алексеевич не повёз её к ветеринару. И это был последний штрих...

  Рыжий лохматый демон с детским именем Пух валялся на ложе, инкрустированном зелёным малахитом и рассеянно поглаживал свою Тигру: огромную - ростом со взрослого человека, кошку. Обычную пятнистую гладкошерстную кошку с нормальным кошачьим сложе-
нием и крайне самостоятельным характером. Вот только рост... Ну уж к этому-то Пуху как раз не привыкать. Здесь не требуется особенных усилий, а работает простая логика, бла-
годаря которой питомцы демона всегда получаются разумом в хозяина, а ростом и силой соответственно своему прямому предназначению. Предназначение же у Тигры было весьма своеобразное...
  Пожив некоторое время в своём замкнутом «раю», Пух начал замечать, что люди, попадающие в его пушистые лапки, вели себя всё более и более странно. Если раньше рыжему демону достаточно было просто показаться - все в обморок «так и падали». Оставалось их
лишь с балкона тихонечко спускать, благо - невысоко. А чем дальше, тем больше Пух ощущал в неудачливых воришках какую-то заторможенность и отстранённость от действительности. Теперь ему частенько приходилось просто в морду бить и уже потом без церемоний вы-
швыривать непрошенных гостей с того же балкона.
  «И что их сюда тянет?» - рассуждал Пух. А воры, как зачарованные, тянулись к кованому сундуку, выполнявшему у Пуха роль столикасамобранки. Узнать, что хранилось внутри, он не мог: массивный ржавый замок, приросший к сундуку, можно было сломать, но никак
не открыть! А демон вроде как защищать здешнее хозяйство поставлен... Хозяйка была ему симпатична... В общем, он решил, что ссориться из-за простого любопытства было по меньшей мере несолидно...
  Пух знакомился с новым миром. Пытаясь понять ситуацию, в которой находился, он всё больше убеждался, что сокровищница эта создана как бы для отвода глаз, а главная её ценность заключалась всё же всундуке. Ведь именно к нему, несмотря на солидную охрану, пытались пролезть всё более и более обезбашенные грабители. И чтобы не забывать поглядывать на сундук, демон держал на нем свой любимый золотой кубок...
  Вот тогда-то Пух и завёл себе помощника. Что же делала Тигра? Играла... Она играла с грабителями, как мудрый котёнок играет с мухой - осторожно, иначе муха могла разучиться летать.
  Выглядело это неподражаемо: и дикий рык, и звон разлетающихся во все стороны монет, и бессмысленные арбалетные выстрелы, и звон мечей о резные серебряные кувшины Пух тоже, хоть и тактично, принимал участие в шоу. И вот, всласть погоняв очередного нахала по
просторному залу, милая кошечка умудрялась-таки довести его до нормального человеческого состояния - сначала озверелого, потом испуганного, а затем и протрезвлено-удивлённого. Человек начинал осознавать себя заново. И в глазах, и в движениях его явно читалось:
«И чего это я, собственно, забрался в царское хранилище?» И чуть по позже: «Как бы мне убраться отсюда, пока цел?»
  И Пух, и Тигра любили это шоу, но скоро кошечка затосковала. Долго не получая новых игрушек, она неподвижно сидела в классической позе Сфинкса, уставясь мёртвым провалом огромных чёрных зрачков в пустой проём ночного окна. Тигра ждала гостей. И жизнь в её
взгляде пробуждалась только тогда, когда появлялась новая партия грабителей. Глупо звучит, но она как будто питалась тем, что зомбировало людей, что подавляло их волю, посылая сокровищницу.
  Демон видел: события развивались стремительно, и ждал скоро продолжения - ведь не прошло ещё и трёх месяцев со времени появления здесь Пуха, а жить уже стало неспокойно. И как всегда после своего очередного пробуждения в новом мире, он ждал Яну...
  Он ждал её всегда. И это ожидание давно стало частью его характера. Может быть,
джиннии и в самом деле пора было появиться?


  Из памяти Пуха услужливо вынырнуло очень давнее, бережно хранимое им воспоминание: черноволосая пятилетняя девчушка-хохотушка. В своём кукольном платье девочка держалась с естественностью прирождённой принцессы.
  Для мальчика она была необычной, словно жительница другой планеты, но в то же время близкой и родной, словно давно потерянный, а сейчас вновь обретённый родственник. Это была Яна. Та Яна, с которой Пух встретился много лет, веков, миров, или много жизней тому
назад. Кто теперь разберёт?.. А тогда, в своём далёком детстве они сидели за маленьким столиком и что-то увлечённо лепили из влажной, податливой глины. Память упрямо подсовывала демону странное воспоминание: ему всё время казалось, что сначала он сидел слева от красивой девочки и лепил сову, а теперь почему-то он сидит справа и в его руках оживает белая глиняная лошадь.
  Тогда в душе Пуха и поселилась его первая любовь и мальчик стал демоном... Разумеется, он никогда не жалел об этом. Да и о чём было жалеть? Просто мальчик стал не таким, как все. Стал особенным: ведь в нём теперь жила Яна! И постепенно он приобретал всё то, что
было свойственно ей. Порой доходило до смешного: общаясь с подругой, он стал лучше понимать девочек, а вот мальчики теперь казались ему немного странными... Ему казалось, что за их внешней грубой примитивностью таятся скрытые миры, сложнейшие сплетения
идей, систем, принципов.
  Так, в понимании сложности простого, обреталась мудрость демона. Отныне и навсегда они были вместе: мальчик и живущая в его душе маленькая представительница древнего рода джиннов. Пух увидел мир её глазами, и мир расцвёл для него: чёрным перламутром поли-
лись энергетические потоки, неясными тенями побежали по своим делам чужие желания, потянулся к людям дарующий счастье чёрный снег иллюзий, а вдогонку за ним полетел белый снег истины, чтобы съесть поскорей своего чёрного братца, а ещё он видел бесконечное
множество такого, с чем вообще не хотел иметь ничего общего. Теперь и общение с людьми приобрело для мальчика совсем иной смысл. Разговаривал Пух уже не с человеком, как индивидуумом, а с человеком, являющимся отражением некой силы - с душой этого человека. И не было у людей секретов от него: разве есть секреты у души? Не только люди, но и братья их меньшие - животные, травы и деревья, обрели для молодого демона совершенно иной вид. Оказалось, что мир наполнен одухотворёнными личностями - любящими, страдающими,
живущими и очень общительными.
  Сначала джинния и демон путешествовали по мирам вместе: Яна знакомила Пуха с особенностями нового стиля жизни. Но прошло время, и теперь только маленькая девочка из детства неслышно наблюдала за его жизнью. Без своей подруги Пух был одинок.
  И вот уже много веков он ждал её, привыкая потихоньку и к ожиданию, и к одиночеству. Как часто и друзья, и собственный разум твердили ему, что живые существа строят семьи... но вот только женщины его не привлекали: в нём жила Яна, и её постоянное присутствие
давало ему вполне достаточно женской энергии. Соперниц же Яна не терпела... Так уж повелось, что все они как-то незаметно исчезали, оставляя после себя добрые, но не яркие воспоминания.
  А если молодой демон, глядя на мир глазами Яны, восхищался какимнибудь мужчиной, тут уж вставала на дыбы его мужская гордость! Ему было мерзко и противно... И опять он ждал! А когда ему было плохо, он звал ЕЁ. И Яна - настоящая Яна, всегда слышала зов, на-правленный на их детские воспоминания. В мире, где в тот миг она жила, этот «зов» приобретал вполне материальную структуру, свойственную этому миру: письмо, телефонный звонок... Да мало ли что, было бы понятно получательнице.
  И вот сейчас демон-ученик звал на помощи свою учительницу - джиннию. Это было легко и привычно. Пух вызвал из памяти знакомый образ, наложил на него, как фотографию, образ хранилища, которое они с Тигрой охраняли. Это послужит сразу и адресом и приглашением. Потом сверну послание в шар, уменьшил до размера точки и вытолкнул из своего измерения. Письмо имело только два адреса и, будучи изгнано из мира Пуха, автоматически попадало к Яне.
  Послание получилось в шутливой, малоинформационной форме. Хорошо, что не пришлось действительно «писать» это письмо! Что он мог написать, если события, связанные с его пленением, начисто исчезли из его памяти?!
  В принципе всё, что он помнил, было вполне обыденно. Очевидно, что помнил он слишком уж «не всё».

  Пух помнил, как поселился в одном из миров и завёл себе неболь-шую сувенирную лавочку. Перебирая изделия различных народов, он впитывал в себя частицы живущей в них истории. Но особенно демон ценил не изделия человеческих рук, а «живые», неограненные кри-
сталлы, которые Пух покупал для коллекционеров и которые всегда в изобилии украшали его лавку. В кристаллах было что-то, чего Пух пока не понимал, но ощущал, что именно они и есть истинные хранители мудрости планеты.
  Хранителю калейдоскопа нежелательно было надолго оставаться на одном месте. Уйти в соседний мир было так просто: россыпь золотых искр, и демон, превращённый в одну из них, с ощущением полного счастья и полного знания, летит к золотой планете... или в своём
обычном облике: пушистый и рыжий, стоит на зелёной лужайке около аккуратного бревенчатого домика...
  А он заигрался: вошел в роль мелкого лавочника и, ждал прибытия новой партии минералов для пополнения коллекции магазина. Но вот зачем ему был нужен магазин тот и та коллекция, демон никак не мог вспомнить. Так вот: коллекции камней, привезённых на продажу, были на удивление скудными. И, чтобы хоть что-то купить, он выбрал кристалл горного хрусталя, так как тот показался ему интересным. Демону послышалось, что камень его позвал. Пух взял сверкающий, словно льдинка, кристалл в руку и почувствовал, как из камня в его в ладонь пошёл мощный выхлоп энергии. Казалось, словно кто-то, находящийся внутри камня, старался обратить на себя его внимание.
  И Пух купил камень.
  Разумеется в мире людей Пух жил в обличье человека. Так происходит всегда. Ну в самом деле, глупо появляться, например, в жерле действующего вулкана с внешностью и, соответственно, уязвимостью мотылька... Те, кто позволяют себе такую халатность, живут недолго.
  А вообще, обычно срабатывает закон соответствия: при переходе в новый мир гости обычно принимают вид, соответствующий этому миру. Ну и где бы ни появлялся Пух, он не собирался отказывать себе в мелких удобствах. Так уж повелось, что одежда у него всегда изобило-
вала карманами. Они - карманы, вообще были этаким его пунктиком. Что-что, а карманы, пародия на них, или же просто мягко выраженная идея, тень, намёк на эти самые карманы присутствовали всегда.
  Они были демонически - бездонными и вмещали всё, что было нужно, или то, что могло пригодиться, или же вещи, которые просто жалко было выбрасывать. В один из карманов - самый маленький и самый доступный для хозяина, был спрятан купленный кристалл. В камне было что-то интересное. И знакомство с ним Пух решил начать с простого: со свойств
самого минерала.
  Горный хрусталь являлся здесь самым чистым, и в то же время самым распространённым минералом: можно сказать, что планета была создана на его основе. Он способен перерабатывать окружающую энергию, (а значит, и информацию), в форму, удобную для по-
требления живыми существами. Это, собственно, и способствовало зарождению и развитию жизни на планете. Учитывая это, Пух дал кристаллу простенькую задачу: проанализи-
ровать достоверность метеоритов, привезённых для продажи незнакомым пожилым таёжником.
  Впрочем, метеориты Пух так и не купил: чем-то они ему неуловимо не нравились... Но вот, решив проблему самостоятельно, он начисто забыл о задании, данном кристаллу. Зря забыл...
  Кристалл, являясь представителем органической и неорганической жизни планеты, по-
лучил от демона задание и подключил к работе планету. Планета собрала всю известную ей информацию. Ответ был готов, а заказчик его не брал. И кристалл искал возможность рассказать Пуху всё, что знал теперь об инопланетных камнях и о мире, из которого они прибыли.
  Лучше всего было просто отнести рыжего демона в этот новый мир, что и явилось бы самым полным отчётом. Так кристалл, находящийся в кармане демона, стал одновременно и ключом, и вратами, и точкой перехода в мир, где были рождены метеориты, заинтересовавшие
Пуха. А потом Пух узнал об этом свойстве камня...


  Это, собственно, и было его последним воспоминанием. А далее шел полнейший бред! Его постоянно пытались оживить, но каждый раз очень быстро убивали. И только очнувшись в хранилище, демон первый раз по-настоящему пришел в себя.
  И теперь он ждал Яну.

  Но тем не менее, встреча стала для него полной неожиданностью. Для него, но отнюдь не для его питомицы. Уже несколько ночей Тигра не отрывала остекленевшего взгляда от чёрного проёма окна. Всё случилось почти одновременно: Яна влетела в окно, ей навстречу молнией метнулась Тигра а между ними мягким рыжим ковриком материализовался Пух. А ведь всего за миг до этого он, развалившись на своём ложе, мирно потягивал тёмный, почти не прозрачный напиток из любимого золотого кубка.
  А потом все они исчезли. Последним, что Яна здесь увидела, было подозрительно знакомое сверкание совсем незнакомого ей кубка. В тот же миг она с обнявшим её пухом и Тигрой оказались очень далеко и от хранилища, и от непонятно почему знакомого кубка...
  И всех троих выбросило на незнакомую Яне планету. Ощущение было такое, словно кто-то, испугавшись, сделал первое, что пришло ему на ум. Значит, здесь им будет подарен
огромный, полноценный миг!
  В этот миг Яна привычно осознала новый мир: уютная маленькая планета. Спокойный, не отличающийся особой буйностью лес. За небольшой пустошью покоится немного схематичный, словно собранный из большого детского конструктора, город. А вот и дети. Разного
возраста. Молчаливые. Заняты общим делом. Без суеты. Однако видно, что спешат.
  Пока ещё Яна могла беспрепятственно растягивать миг, в котором они находились, зная, что, как только этот миг захлопнется, их просто выкинет назад в келью Пуха. А сейчас они втроём шли к центру города. Главная площадь окружена старой каменной стеной с зияющими чёрнотой проёмами без каких-либо признаков дверей.
  И сейчас Яна была не человеком, и не джиннией - это была сама интуиция. В
ней было что-то и от рыси, обходящей свои владения, и от гигантской кобры, в защитном жесте накрывшей друзей своим расписным капюшоном. И демону, как всегда в обществе Яны, стало легко и спокойно.
  Именно такой он её давно и безнадёжно любил. Сейчас Яна просто ЗНАЛА, что за этими дверями другой мир, другая жизнь, вернее её отсутствие... и понятно, что оттуда сюда не войдут. Во всяком случае, пока не войдут. Но там гнездится опасность. И Яне с Пухом и Тигрой придется тот мир навестить.
  Собственно говоря, миг пребывания в этом мире уже немного затянулся... Однако Яна, которой не раз приходилось перелетать из мира в мир вместе с Пухом, не была уверена, что с такой же лёгкостью сможет выдернуть из этого мира ещё и Тигру. Но чем дольше они су-
меют здесь продержаться, тем легче им будет уйти - мир сам будет стремиться, захлопнувшись, выбросить их обратно. То есть, с одной стороны у них был растянутый миг, а с другой стороны - чужой мир, в который они провалились вместе со своим затянувшимся мигом. Но продержаться долго в этом мире им не удалось. Собственно, и не зачем
было... Они вошли в отверстие, заменявшее дверь. Слишком далеко вошли.
  А потом всё происходило очень медленно и беззвучно. Яна, Пух и Тигра с разгону прошествовали на середину небольшой площади, усеянной непонятными каменными блоками, и только тут заметили множество тёмных силуэтов, неподвижно разбросанных между камнями.
  Казалось, что «тёмненькие» их не видят, но чувствуют, как свежий воздух, как пищу... не было никакой агрессии, всё было буднично, словно кормёжка зверей в зоопарке.
   Тёмненьких было много. Они заполонили все выходы, и отступление стало абсолютно нере-
альным. И этот миг, в котором находились Яна и Пух с Тигрой, смог вместить в себя мысль: «А смогу ли я унести отсюда их двоих?» и ещё одну:
«А если Пух с Тигрой мне помогут?» Эту невысказанную мысль поняла даже Тигра. И Яна смогла унести их обоих. Затянувшийся миг кончился, и чужой мир смог, наконец, сомкнуться.
   Исчезла планета, несущая на себе и старый лес, и полуразрушенный город, и мрачную
площадь вместе со своими некормлеными обитателями.

  Вокруг всё та же золотая келья Пуха, где он, развалившись на своём любимое ложе, пытается привести в порядок свои воспоминания. Когда-то Яна отдала своему верному рыцарю Пуху на хранение то, что между собой они стали называть «калейдоскоп». Нужно было на-
дёжно спрятать артефакт, с помощью которого легко проникнуть в любое время, или измерение. Джинния очень верно рассудила, что мальчик, заполучив такую «игрушку», и пяти минут дома не просидит. А как только он начнёт свои путешествия, вычислить его путь
по мирам не удастся уже никому. Кроме неё, конечно! Вдаваться в подробные объяснения Яна не стала. Поэтому Пух знал о калейдоскопе совсем немного: за ним неустанно охотится некий Зелёный. Но единственным местом, куда нельзя было попасть с помощью калей-
доскопа, оставалась как раз та планета, где жил этот Зелёный. (На неё, похоже, вообще нельзя было попасть.) И, пожалуй, самое главное, что было известно Пуху: артефакт нельзя отнять у хранителя даже в случае его смерти.
- Так что волноваться и правда, не о чем, - шутил демон.
  Но вот, неведомо как, Пух всё же заявился на планету Зелёного. И разумеется, был там геройски убит. А теперь, вдобавок ко всему, абсолютно ничего не помнил. Вот поэтому-то он всё утро и изводил Яну, пытаясь с её помощью пробудить свою память.
- Яночка, ну объясни ты мне, непонятливому! Как я умудрился потерять калейдоскоп, если это абсолютно невозможно? Это же полный абсурд: я затерялся в точке перехода! Я демон, а не джинн и путешествовать без калейдоскопа не умею!
  Если бы демон мог, он бы обязательно заплакал. Просто этого он тоже не умел. Яна попыталась отвлечь Пуха от его горя.
- Не прибедняйся, пушистенький! Я тоже не могу путешествовать без калейдоскопа. Разница между нами в том, что мне для своих путешествий совсем не обязательно держать его в руках. Вполне достаточно, чтобы он находился у хранителя. Хранитель - ты. И раз я ещё могу передвигаться между мирами, значит калейдоскоп у тебя. Но вот незадача: тебя-то, родненький, убили. А калейдоскоп, так уж я в своё время постаралась, был очень к тебе привязан. И когда тебя оживили, то нового, воскресшего Пуха он не признал. Теперь наверно прячется в одном из твоих бездонных карманов.
- Ну не трогай ты мои карманы! Чего б ему там быть? Раз он меня не признал, значит валяется сейчас где-то рядом, а не у меня. Ищи. Хранилище большое. Я уже сто раз всё здесь обыскал. Не находится... А без калейдоскопа я могу отсюда выбраться только не желая этого-то есть случайно. Жаль, что в жизни демонов случайности не предусмотрены.
Значит, всё, что мне остаётся, это выть, рвать на себе волосы и биться головой о стену?

  Однако джиннию такой сценарий абсолютно не устраивал.
- Да я сама тебе все волосы повыдёргиваю! - Яна метнула в Пуха пригоршню изумрудов из вазы, которая гордо возвышалась на своей изящной золотой ножке в опасной близости от разъяренной джиннии. Сверкая зелёными молниями, камни пронзили место, где миг до этого
нежился Пух и затихли на дне фонтана.
  Такая реакция Яны была вполне предсказуемой, и рыжий демон давно уже присмотрел безопасное для себя место - за секретным сундуком, откуда уже и раздавался его бас:
- Стой, стой!!! - Пух вытянул обе руки вперёд, останавливая разъяренную подругу: такие шуточные побоища были у них в порядке вещей. Просто сейчас было как-то не до этого.
Яна свирепо поигрывала излюбленным кубком Пуха.
- Не надо ничего объяснять, Яночка. Я всё понял.
Но Яна его уже не слушала: она с удивлением смотрела на кубок.
- Я тоже кое-что поняла... И с удовольствием приму твои поздравления - я нашла калейдоскоп!
- Вообще-то я пока вижу кубок, - недоверчиво протянул Пух. Всё утро он изводил Яну, прикидываясь глупым увальнем, и вполне мог ожидать ответной шутки. Однако джинния не шутила. Она была счастлива своей победой и прекрасна своим счастьем. Пух с восторгом смотрел на подругу: это была та Яна, которую он продолжал ждать все эти годы!
  Но миг блаженства длился недолго... Именно сейчас джинния явно не была расположена к лирическим отступлениям. Что-то её явно беспокоило. Ну почему, сколько бы нового не узнавал демон, у джиннии всегда оставались какие-то загадки и недосказанности? И «ученик»
вновь безропотно выслушивал выговор от своей строгой «учительницы».
- Ну сколько раз я тебе говорила: выброси из карманов всё! Уничтожь саму мысль, что для жизни тебе нужны какие-нибудь вещи! Но это потом. А для начала дай мне кристалл из своего левого нагрудного кармана. Он прямо светится, как хочет поучаствовать в представлении.
Пух, не споря, протянул Яне камень, про который уже успел забыть.
- Одни из нас джиннами рождаются, другие - становятся. И каждому для его странствий нужен калейдоскоп.
  Теперь в одной руке Яна держала кубок, в другой - чистый и светлый
кристалл горного хрусталя.
- Так познакомься же, пушистенький со своим личным, пока ещё очень неопытным, но невероятно способным калейдоскопом. Жаль, что с моим ты путешествовать уже не сможешь. Но, как я обучала тебя, так теперь и мой калейдоскоп начал обучать твой. Посмотри:
между ними просматривается очень прочная связь.
  И точно: словно серебряная ниточка протянулась между такими похожими и в то же время абсолютно непохожими предметами. Пух как завороженный, смотрел на неожиданный подарок судьбы. А джинния радовалась им так, словно это была пара котят, случайно найденная
ею на своём подворье.
  И пока джинния сводила и разводила калейдоскопы, поворачивала их, или прятала один от другого под стол, связь между ними оставалась ровной и прочной. Наконец, приласкав калейдоскопы и вдоволь наигравшись, Яна вновь стала серьёзной.
- Теперь тебе придётся забыть то безмятежное время, когда этот милый кубок водил тебя по открытым мною мирам. Твой кристалл всего этого ещё не знает. Но ему известно нечто такое, что нам бы тоже не помешало узнать. Твой калейдоскоп отнесёт нас туда, где тебя съели. Но на этот раз дух кристалла будет нашим проводником. И это не только защита: он даст нам возможность посмотреть кое-что из твоего прошлого появления
на этой планете.
  Яна аккуратно поставила кристалл на низкий столик перед ложем Пуха. Потом сотворила за камнем горящую свечу. И они уселись с таким расчётом, чтобы свет от свечи, преломившись в кристалле, словно покрывалом, окутал всю их троицу.
- Хвостатых попрошу сидеть смирно и закрыть глаза.
  Тигра послушалась...

  Маленькая планета. Дети - живые существа, наделенные разумом, прилагают все силы, чтобы защитить свой мир от нежити. Над ними витает идея общей матери. Обычно подобные путешествия проходят в молчаливом созерцании. Но на этот раз у Пуха накопилось слишком много вопросов. И он отнюдь не собирался молчать.

Пух не выдержал:
«А кто эта Мать этой планеты? Джинна, как и ты?»
"Не мешай! Ты видишь всё так, как это понимает кристалл. Сегодняшнее путешествие будет наполовину состоять из рассказа камня о твоём прошлом, слишком уж неудачном походе. Не знаю, как тебе, а мне интересно посмотреть, как ты умудрился без провожатых заявиться
в абсолютно незнакомый для тебя мир? Ты не попросил защиты у камня, с тобой не было даже воспоминаний обо мне... И сейчас у нас есть шанс узнать, из-за чего у тебя отключился самый естественный инстинкт демона: инстинкт самосохранения. И имей в виду: камень,
конечно, постарается говорить на понятном тебе языке, но поверь мне - ты поймёшь далеко не всё и совсем не сразу... Главное, чтобы ты восстановил свои воспоминания. Не могу же я уйти, и оставить тебя с урезанной памятью?!»
«Ты опять уйдёшь?»
«А ты хочешь, чтобы я осталась? Не боишься, что я превращу твою жизнь в ад?»
«Не боюсь»
«Значит, избытками здравого смысла ты не страдаешь. А как тебе это?»

  Яна указала на две фигуры в скафандрах, на тонких паутинках спускающиеся с лёгкого облака. Было видно, что облако - простая ширма. Ничего там не было - ни корабля, ни воздушного острова. Пришельцы появились в этом месте неба просто так: из ниоткуда. И теперь плавно спускались. А из снаряжения у них были лишь кинокамеры.

«Это я?»- мохнатому рыжему демону странно было видеть себя в скафандре.
«Скорее ВЫ»
«А откуда скафандры, кинокамеры? Чушь какая-то! Не мог же я так прилететь?»
«Это символы. Планета видела, что прибыли двое существ из чужого мира с исследовательскими целями. Хочешь, послушать свои мысли? Просто прислушайся».

  Пух прислушался к тому из космонавтов, который был побольше, и услышал...
А услышав, понял, почему так долго не мог уйти с планеты, где прозябал в столь неподходящей для хранителя роли мелкого торговца, и почему так долго не прилетала ему на выручку милая джинния. Наконец-то рыжий демон всё вспомнил.

  Пух был влюблён. И это чувство совсем не походило на то благоговейное почитание, которое он испытывал перед Яной. Чувство было скорее животное, но такое сладостное! Маленькая зеленоглазая китаянка была само обаяние и сама покорность. Так уж получилось, что жене под цвет её изумрудных глаз демон покупал зелёные бусы и кофточки, часы и кухонный столик. Он тонул в её зелёных глазах, терялся в зелёной листве на обоях ванной комнаты. Рядом с женой у него просто голова кружилась от нереального ощущения, что он уже не в городе, кишащем людьми и машинами, а в девственно чистом лесу.
  На опушке, залитой солнечным светом, стоит их аккуратный двухэтажный домик.
  Сейчас, наблюдая за собой со стороны, Пух ясно видел, что идея этой «зеленой мании» полностью принадлежала его жене. Но тогда в прошлом, он был уверен, что всё в их жизни целиком зависело от его решения. С ней, той, что спускалась рядом, рыжий демон узнавал
нового себя. Себя, как непререкаемый авторитет, как лидера и главу семьи. Жена не знала о демонической сущности супруга. И его немного тяготило то, что даже у себя дома он не мог в полной мере быть самим собой.
  Но как-то Пух вспомнил о куске горного хрусталя, который без дела томился у него в кармане. А достав кристалл, с удивлением понял, что может с его помощью устроить для жены путешествие в лесные дебри неизведанной планеты. Это был чудесный случай объяснить
любимой, как безумно ей повезло с мужем! Будучи хранителем Калейдоскопа, Пух не имел права его показывать. А вот к кристаллу этот запрет не относился.
  Всё складывалось слишком уж хорошо. Но влюблённого это не насторожило. Он был опьянён восхищением жены и сознанием собственной силы. А переход из зелёной квартиры в зелёный мир выглядел настолько естественно, что, право же, ни о какой опасности и речи быть не могло!

  Воспоминания оборвались так же внезапно, как и проснулись.
  До женитьбы вся жизнь Пуха планировалась и контролировалась. Рядом была мудрая учительница, которая всё знала, и всё умела. А он не сумел. Не сумел ни жизнь любимой сохранить, ни свою собственную.

«Пойдем! Я хочу это увидеть!»

  И они с Яной и Тигрой шли, и повсюду их встречали мёртвые обточенные камни, из которых был некогда сложен город. (Разумеется, таково было мнение кристалла, сопровождавшего их.)
  А пришельцы всё спускались и спускались на своих невидимых паутинках. И Пуху надо было спешить, чтобы увидеть момент их приземления. Внезапно город закончился. Дальше лежала ложбина с рекой, а за ней светлели скалы. Значит, нужно будет сначала спуститься в ложбину, а затем карабкаться на скалы. И демон спешил. А вот Яна с Тигрой прошли напрямую: с плоскости одного берега, они (принципиально не замечая реки) перешли на плоскость другого, и оттуда удивлённо взирают на отставшего спутника: зачем идти вниз,
а затем карабкаться наверх? Ведь быстрее просто представить себя на другом берегу, и ты - там!
  Но тут Пух заметил восходящие энергетические потоки, вызванные спуском на планету пришельцев. И неожиданно для себя понял, что может на них летать! Это случилось впервые, и он был почти счастлив. А как же? Он приобрел новое умение! Но товарищи ушли далеко
вперёд, а энергетический поток грозил иссякнуть. И дальше демону пришлось идти пешком.
  По голым скалам, где он с трудом протискивался меж обточенными дождём и ветром валунами, к нему поползли странные тёмненькие сущности. И встреча с ними ничего весёлого не предвещала. Одно радовало: двигались они настолько медленно, что уйти от них было
более чем реально.
  Скалы скоро перешли в лес, лес - в поляну... И вот там-то он с удивлением и увидел останки космического корабля. Каюта. Полка, служащая кроватью. На ней голова к голове - два тела в скафандрах. Демон понял, что лежащие здесь мертвы уже очень давно. А он так и
не смог узнать, что же послужило причиной их смерти. Сказать, что он был расстроен, значило ничего не сказать. Пуху мерзко было смотреть на свою смерть. Но это еще ничего: это всё-таки в прошлом.
  А как связать черную, душную пустоту, угадывающуюся за стеклом скафандра его жены с её нежным образом, который Пух теперь так ясно помнил? В этот момент демон вообще перестал понимать, зачем сюда пришел. Ничего нет глупее, чем бесцельно тревожить труп. Тем
более свой собственный. И он поспешил уйти тем же путём, которым сюда и пришел. Живым здесь не место. Тёмненькие, гонясь за Пухом, успели заполонить проходы между громадными валунами, рассыпанными вокруг.
  Но ему уже всё равно. Он, не задумываясь, взлетает, и летит к лесу. Теперь, чтобы лететь, ему не нужны никакие потоки. Он делает это просто потому, что хочет. После того, что он сегодня увидел, у него больше нет никаких эмоций: ни неуверенности в своих возможностях, ни радости от полёта. Только холодный расчёт.
  И Пух не почувствовал ни страха, ни удивления, увидев, что из-под корней дерева поднялась огромная зелёная масса и сформировалась в зелёного демона. Демон плавно взлетел и двинулся навстречу Пуху.
  Он был сильнее. И Пух исчез с зелёной планеты.

  Свеча потухла. Яна мановением руки убрала огарок и осторожно подняла с пола кристалл горного хрусталя. В тот момент, когда Зелёный демон схватил Пуха, камень упал и вернул Яну и Пуха с Тигрой в сокровищницу.
  Теперь Тигра лежала, всем своим видом показывая, что она спит. Пух безучастно смотрел в чёрный и пустой оконный проём. Яна заговорила, мягко убирая покров угрюмой тишины, которую не спешили прервать ни Пух, ни Тигра.

- Такие, как ты, не умирают... Точнее сказать, спокойно умереть демону просто не дадут. Всегда найдётся кто-то, кому позарез необходимо тебя оживить. Зря, вообще-то. Вот смотри: тебя оживили с незатейливой целью: охранять дворцовые сокровища. Но твоя память осталась у Зелёного. А калейдоскоп после твоей смерти, как и положено, спрятался даже от тебя.
  Ты остался в точке перехода, принуждённый охранять свой калейдоскоп (а заодно и сокровища). Ты просто не мог уйти отсюда без его помощи. Но и найти его ты тоже не мог. В принципе, у каждой планеты есть одна и только одна точка перехода в иные миры. Она весьма нестабильна: способна появляться в любом месте планеты и как пуповина не родившегося ещё младенца, обеспечивает связь народа этой планеты с остальным миром. Как раз этой дверцей и пользуются все те, у кого есть свой калейдоскоп. Но ты остался в дверном проёме. И закрыл своей мощной персоной зону перехода в иные миры для всех демонов и магов этой планеты. Конечно, они пытались пробиться! Но с каждой попыткой становились всё слабее, отдавая свою силу тебе. И если бы ты, рыженький, меня не позвал, то погубил бы здешнюю цивилизацию. А потом, оставшись охранять мёртвый мир, стал
бы прислужником Зелёного.

- Вот те раз! - огорчился демон. - Я думал, что ты просто хулиганишь в моём жилище, а ты мир спасать решила. Тебе что, больше делать нечего? Тогда уж, будь добра, ответь ещё на пару вопросов: какой прок Зеленому от калейдоскопа ведь он даже забрать его не может?
- Ну как ты не понимаешь? Зелёный - это нежить. Все и всегда стремятся от него
отделаться. А кто не смог, того уже нет... То есть к живущим ему проход закрыт. Да и в своем мире ему тоже не дают как следует развернуться. А вот если бы я не пришла, и ты погубил бы мир, который «охранял», это был бы уже его мир. Ну и так далее. Элементарно, Ватсон!
- Неужели его нельзя уничтожить, обездвижить, лишить силы, или ещё что ни будь?
- Я не хотела тебе этого говорить, но ты настроен слишком решительно. Ты уверен, сто действительно хочешь это услышать?
- И ты опять не обещаешь, что правда мне понравится?
- Боюсь, что не понравится.
- Ну что ж, это и впрямь становится заманчивым. Говори!
- Нас, джиннов, способных путешествовать по мирам, не много. Дело в том, что немного и калейдоскопов. Их ровно столько, сколько их сделал Зелёненький. Каждому молодому джинну родители дарят такой калейдоскоп. С ним джинн обретает бессмертие и способность бродить по разным мирам. Но за каждым калейдоскопом охотится его создатель. Горе пойманному джинну! Он теряет свою волю и становится прислужником Зелёного. И чем больше сила пленённого джинна, тем больше вреда он может принести. Поэтому-то у джиннов издавна сложилась традиция передавать свой калейдоскоп на хранение человеку, как самому слабому из разумных существ.
  И вот человек, выбранный на должность хранителя, «случайно» находит лампу, в которой якобы живёт джинн. В этом случае, даже если Зелёненький и обнаружит одно из своих изделий, то очень большого вреда он натворить просто не успеет. Его сумеют вовремя
остановить. И тут уж, поверь, на борьбу с ним кидаются все, кто об этом узнает: враг-то общий! Потом опять-таки: его вытворят, а спасённую лампу спрячут. На этом переполох и кончится.
  Истории эти, кстати сказать, послужили первоосновой многих сказок. Потрёт хозяин лампу - джинн вылезет и желание выполнит. Но иногда злой джинн вылезает... А вот это уже не о нас, а о Зелёненьком. Зачем же джиннам самим себе репутацию портить?
  Калейдоскоп всегда был для людей неимоверно ценным подарком судьбы. То есть в сохранности его мы были уверенны. Однако, как ты уже убедился, это сокровище нельзя надолго оставлять на одном месте. Знают об этом и джинны. Поэтому существует традиция
исполнять хранителю калейдоскопа только три его желания.

- Яночка! Дорогая! - не выдержал Пух. - Мне всегда нравилась твоя оригинальность. Но, исходя из твоих же слов, мне положено три желания!
- Ничего тебе не положено! - попыталась отмахнуться Яна. Но не тут-то было!

Демону мысль об исполнении желаний очень понравилась.

- Нет, положено! Или я уже не хранитель калейдоскопа?
- Хороший мой, рыженький! Я дорожу тобой и не хочу потерять из-за нелепых традиций.
  Яна положила руки на плечи демона. Обычно после этого Пух соглашался на всё. Но на этот раз он был непреклонен.

- Тех самых, которых ты всегда ревностно придерживалась, называя их оправданными и целесообразными!
- Да пойми, пушистенький! Я тебя выбрала именно потому, что ты не такой, как все. Ты у меня самый-самый лучший! А эта традиция исполнения желаний рассчитана на человеческую лен, глупость или жадность. Джинн, вызванный с помощью калейдоскопа, исполняет только те желания, которые интересны ему самому. Причём, исполняет их так, как ему, джинну, это выгодно. Отвечай, чего бы ты желал, дай я тебе такую возможность? - Джинния выглядела сердитой.
- Влюбить тебя, жениться и умереть в один день! - не раздумывая, выпалил Пух. Он уже понимал, что сказал это зря, но слова так и просились с языка.
- Ты забыл про «долго и счастливо» и поэтому на следующий день был бы уже мёртв. Можешь считать, что тебе повезло: я подкорректировала ситуацию, отодвинув выполнение твоих желаний. А сейчас, если не возражаешь, я продолжу рассказ. Ладушки?

  Джинния, не отрываясь, смотрела в глаза влюблённому демону. И весь мир для него погас и исчез. Остался только чёрный корридо её глаз. И Пух понёсся по этому коридору. И там, в конце, ощутил такое счастье, которое сожгло и затмило всё: и долгие годы ожидания, и неудачную женитьбу, и смерть, и муки бесконечных оживлений, и боль от потери калейдоскопа, и тяготы предстоящего одиночества...
Миг - и Яна продолжала:

- После исполнения трёх желаний калейдоскоп (а в человеческом словаре - лампа, или бутылка), автоматически переходит к новому владельцу. Иначе, Зелёный, вернее, его агенты, успевают его найти. Очевидно, ты был неосторожен, и тебя обнаружили. Горько сознавать, но твоя жена была агентом Зелёного. Мне, кстати, ну ни разу ещё не попа-
дались зеленоглазые кореянки. Зато я никогда не забываю, что дети Ночи благоговеют перед чёрным цветом, приверженцы Солнца - перед золотым и так далее. А твоя жена млела от зелёного... А потом тебе подсунули ключ к миру Зелёного, и ты сам заявился к тому, от кого так долго и успешно охранял калейдоскоп. Ну и кто после этого вино-
ват, что тебя съели?
  И, несмотря на некоторые неудобства, которые способен причинить Зелёный, и несмотря на то, что его всё время приходится сдерживать и урезонивать, по-настоящему бороться с ним никто не собирается.
  Ведь он хочет такой малости - всего лишь господства над миром. А для этого иногда создаёт новые калейдоскопы. Я думаю, что пройдёт время, и ты простишь ему свой неудачный брак - уверена, что предательница подарила тебе немало приятных минут. Простишь и свою
смерть - ведь в результате ты из хранителя моего калейдоскопа стал хозяином своего. А не имея собственного калейдоскопа демону ни за что не стать джинном.
  Но не забывай, что сейчас твой кристалл знает только один адрес. И боже тебя упаси ещё раз сунуться по этому адресу!
  Итак, подведём итоги: при активном содействии Зелёного ты приобрёл личный калейдоскоп и право именоваться отныне не демоном, а джинном.
- А с твоей помощью я ещё и жив остался. Поверь, Яночка - это для меня более ценно, чем приобретение молодого и неопытного артефакта, умеющего переносить меня в гости к заклятому врагу. И я совсем не уверен, что мне этого хочется. Расскажи лучше, как ты нашла калейдоскоп в кубке и отдай мне его, пожалуйста, пока я не умер от жажды!
- Это была одна из закономерных случайностей.- Рассмеялась Яна - Ты очень силён. Почти всемогущ. Тебе НИКОГДА не приходится убегать!
  Дурачась со мной, ты убежал за сундук, изменив тем самым предсказанную тебе судьбу, и кубок отозвался.
  В тот миг, когда ты убегаешь, кубок активируется и спящий в нём калейдоскоп просыпается. Он считывает из твоей памяти информацию о знакомом тебе мире, куда ты хочешь попасть. Сам кубок перенести тебя не может, но в этот момент кристалл переписывает этот адрес в свою кристаллическую решетку. И ты получаешь постоянный про-
пуск в новый мир.

  Теперь уже и Пух и Яна не могли оторвать взгляд от пузатого золотого кубка.

- Получается близок локоток, да не укусишь... Даже если ты меня и вытащишь из этой дыры, тебе придётся искать нового хранителя для своего артефакта.
- Зачем же? Храни. Правда, в твоём мире он навсегда стал простой драгоценностью - не больше... Но зато он взялся за обучение твоего кристалла.
  Так что подождём лет двести-триста, пока ты не научишься спонтанно, не думая, от опасности драпать. Долговато, конечно, но что для бессмертных значит время?

Пух слушал молча, но, из ноздрей демона полетели струи плотного белого дыма.

- Ну, не злись, можно, конечно, и побыстрее, - спохватилась Яна. - В тот миг, когда ты сердишься, кубок тоже волнуется и я смогу воспользоваться спящим в нём калейдоскопом.
  Пойдём гулять? - она направила на Пуха дуло кубка и в нём закружилась такая привычная ему россыпь искр!
- Класс!! - Пух попытался плюхнуться на своё ложе, которого уже не было. Не было и хранилища. Зато вокруг вызывающе ярко зеленела знакомая лужайка с небольшим двухэтажным домиком, из распахнутой двери вылетала в счастливом прыжке Тигра. И у Пуха было мгновение на то, чтобы отскочить, дабы не быть сбитым мощным зверем...

  Так, в случайном прыжке, он и покинул свою точку перехода.
  Несколько мгновений Яна видела и лужайку, и весёлую потасовку Тигры с Пухом.
- Получается, что жильём я их обеспечила. - Теперь демонесса ничего не могла изменить в этом мире: мире, которому она больше не принадлежала.
  Она уже видела вокруг себя город: дома, люди, машины... И знала, что в этот миг где-то в глубине этого мира родилась её тень. Всё, как обычно: появившись в новом мире, она тем самым провоцирует появление в нём того, кому она так необходима, и для кого она - недо-
стижимый идеал. Именно НЕДОСТИЖИМЫЙ, так как она для него, как и Пух для своей местной тени, является точкой перехода.
  Правда Пуху это пока неизвестно. Ему неизвестно ещё очень многое. И ничего рассказывать Яна пока не собиралась: он сам, идя от ошибки к ошибки, должен пройти свой путь от демона до джина. И когда-нибудь ему предстоит узнать непреложный закон: его первый учитель, его первая любовь, его несравненная Яна останется с ним
навсегда. А он - Пух, станет таким же наставником для следующего: для того, кому пришло время переходить из мира людей в мир демонов, чтобы потом, пройдя многовековую школу, стать в свою очередь джином и наставником для кого-то ещё. Жизнь многомерна, и это -
одна из граней закона переходов. И здесь, в этой многомерной незыблемости, между мирами и пространствами затерялась их небольшая популяция: ЛЮДИ - ДЕМОНЫ - ДЖИННЫ. Но это, как всегда, только начало истины...

- Интересно, откуда я в следующий раз буду его спасать? - прошептала Яна, и ясно осознала, что где-то в будущем к ней уже спешит послание, написанное примерно так:
 

ЖИЗНЬ В ШКОЛЕ

  Ладно. Признаюсь. Хотя это ничего уже не изменит. Я бы и раньше сказал, да случая не было. А тут - спецвыпуск в школьной стенгазете! Мне понравилось, что читать могут все, кто мимо проходит, а автор не известен. Вот я туда статью и написал. Ав-
тор - я. Кто я? Да не знаю. Раньше вероятно учёным был. Льщу себя верой, что достаточно знаменит, раз портрет мой в школе на стене висит. Сам я, разумеется, неподвижен, то есть скосить глаза и прочитать надпись со своей фамилией не могу. А вот что я могу: сосредо-
точившись на пробегающем мимо ученике, пропутешествовать с ним на урок.
  Вот тут-то этот счастливчик и получает свои лучшие пятёрки.
  Ведь я-то всё, чему их обучают, знаю не на 5, а на все 10 баллов. Коечто сам же изобрел в своё время. И смею надеяться, что многие лучшие достижения нашей школы - опять же моих рук дело. Конечно, есть у меня и любимчики.
  Путешествую с этими ребятами из класса в класс. Уютно с ними. Весело. Только им и помогать не надо. Чистое, открытое сознание и так понимает то, что понять пора. А есть и такие, кому иногда и по двадцать раз на день прочищаешь мозги, а он лишь брыкается да вырывается. Так ничего в голове и не удержит. И ведь чувствую - понял он уже. А только отвернусь - он опять растерял всё, что я в него вложил.
  Да только думаю, что я и с ними работать научусь. Не отчаиваюсь я. Опыт - дело наживное. Ведь как-то же учителя наши с ними справляются. И я научусь. Знаниям моим любой университет позавидует. Да и время у меня есть. Две-три вечности потренируюсь, и любой недотёпа у меня отличником станет. Факт!
        Всегда рад помочь.
        ДУХ ВАШЕЙ ШКОЛЫ.

  Прийдет день - Яна получит это письмо...
  И весь мир опять для неё померкнет, и останется одно: Пух в беде!
  Но сегодня её ждёт уютная квартира, старый шкаф и любящий муж, который, кстати, успел уже ликвидировать устроенный ею разгром, обзвонил всех знакомых, и теперь тихо паникует. И Яна, само обаяние, мчится к нему, краем подсознания слыша голос Пуха:

- Слышишь?

          - Я не теряю надежды!


                - Ведь у нас впереди вечность...

                +