Поток подсознания

1.
Поле асфоделей белых затопило водой
Я в течении реки, где плывут невесомые лепестки
Они обязаны быть бесплотными, но их плоть
Ощутима и благоуханна
А река все простит
Лепестков мокрых стал хрустальный звон
Приглушенным, а от прикосновения
Они рассыпались горстью
Лунных камней цвета слоновой кости
С махровой пульсацией радужных оболочек внутри
Клочья лепестков повсюду
Они тают на солнце и испаряются радужным светом
Я в их сердцевине. Ладони ощущают
Прохладное на ощупь тепло и вибрацию
Глаза всасываются в небо, взаимно позволяя
Этой многоструктурной безбрежности влиться в зрачки
В верхних слоях осталась невесомая белая полоса
Чья рыхлость преображается в бестелесность
У меня нет крыльев
У меня нет даже перьев
Но в сердце растет мыльный пузырь
Он становится больше тела, его масштабы немыслимо расширяются
Преодолевая все барьеры и пределы
Ручьи и потоки, стекающие по его стенкам,
Иллюзорно взаимодействуют с радужными потоками
Мертвых лепестков асфоделей
Пузырь мыльный настолько огромен, что становится невидимым
Поскольку он пересек и перерос грань видимости
Его лопнувшие струны рассеиваются в пустотах атмосферы
Сырой и блестящей пылью
Где каждая пылинка есть сверкающий зрачок
Эти перламутровые ядра лопаются, порождая себя самих
Мои ноги в хладных водах стекающих с горных вершин ручьев
Прозрачных и прозорливых
Они когда-то были моими слезами
Но листва в свое время их испила до дна
А потом сама разразилась рыданиями и меня затопила
Струи нежны как дуновение ветра
В них легкие и взбитые до невесомой тонкости медузы
Могут сосуществовать с блестящими и хрустящими призмами чешуи
Лишь блики фантазий выныривают из солнечных бликов
Глаза опустели, в них поселилось отражение неба
И плавно плывущая среди бескрайних цитаделей полоса
Сотканная из пушистых и почти не существующих облаков
Я тону в тишине. Она накрывает меня гигантской волною
Смывает все шорохи, шелесты и шепоты
Тишина, будучи слепой, насильно обрушивается лавиной прозрения
Подобно скальпелю кажущийся металлической точкой самолет
Делает тончайший надрез на вздувшемся небе
Но небо не готово исторгнуть из себя зародыши духа
Оно пенится и обращается томным морем, превращает острейший скальпель
В незначительную рыбу, которой уготовлена участь быть проглоченной
Неестественно пышным естеством существования

2.
Я открываю глаза и вижу лишь сожженую траву вокруг
Безбрежности сожженной травы
Черный пепел сухим бархатом покрывает испепеленные соки
Почившие в некогда бушующем огненном безумии
Это Везувий уничтожил Помпеи, а я погребена под слоем праха
Небо над головой- тоже прах, скоро оно осыпется и рассыпется
Я делаю шаг, и с земли поднимаются в траурном танце забвения
Миллиарды крошечных черных песчинок
Они набрасываются на беззащитное тело и жадно его обволакивают
Теперь моя кожа тоже есть пепел
Пепел забился мне в глаза
И мир теперь кажется решетом многосетчатым
Землею, переживающей нашествие необъятных стай ворон
Черных, как мазут, как кофе, как подземные пещеры
Стаи птиц вращаются и возвращаются в свою исходную обитель-
В грозную темно-фиолетную воронку смерча
Которая изрыта синяками и исполосана мелькающими молниями
Еще мгновение- и смерч гудит и неистово кричит внутри себя самого
Но я не понимаю его замысловатых посланий
На нем появляются новые синяки, он гниет на моих глазах
Но вместе с тем набирается новых сил и увеличивает свои масштабы
Еще шаг- и я внутри смерча. Вокруг- воронкообразный кубок
Обступивший со всех сторон и сокрывший небо от взора
Я в раковине первозданной тишины, но моря, что снаружи, мне больше не увидеть
Защита обернулась пленом, приют- тюрьмой
Я спасаюсь от бури в ее сердцевине
Снаружи хлещет хаос, а внутри- неподвижное забвение
Мои волосы хотят улететь, они дрожат всем свои существом
Извиваются и издеваются
Но теперь уже поздно что-либо менять
А что, если в этом безликом безмолвии
Заключены все крики, когда либо исторгнутые?...