Когда ты всё можешь сам

Она заправляет футболку в джинсы, смеётся, едва дыша.
Говорит: Я не та, кого тебе надо найти;
Он твердит: Этот жестокий мир сжимает тебя в горсти,
И я чувствую, что должен тебя спасти,
Наивную девочку, идущую не спеша
В чёрном пальто сквозь парки, мимо витрин и домов,
Не смотря на людей, задирая от гордости нос,
Словно ты королевна, иль золотой виртуоз,
Признанный гений слова, говорящий всегда всерьёз,
Из уст которого летят водопады слов,
В голове мириады снов, только запертые на засов."
Она лежит в кровати - больна и не весела,
Однако хохочет громко, гудит словно пароход:
"Я знаю ты женишься через проклятый этот год,
И я буду тебе жена."
"Из тебя крутая жена!" кричит он с кухни, немного уже
устав
Наливать ей чай с лимоном и мазать спину,
И слушать в ответ оры про медицину,
Мол врачи-идиоты не могут найти вакцину
Чтобы насморк прошёл, не болел коленный сустав,
Что выходит из строя всё чаще, её предавая,
И она такая лежит, почти умирая,
Просит новых платков и чашечку чая,
Не предполагая, что успела его достать.
Он шепчет: "Ничего, сейчас уложу её спать
И сам отдохну."
Он всегда говорит ей всё, что грузом висит на духу,
Застилая, ставшую домом, родную кровать.
Ведь ему плевать на других, что ноют всё время и лгут;
У него есть своя, что любит вино и кунжут.
Она ещё тот рыжий лис и хитрющий плут,
С ней так радостно засыпать.

Они ездят к маме, забирают её на море,
Фотографируют чаек, смеются и скачут.
Они не знают, что мать по ночам тихо плачет
И звонит врачу с загадочным именем Боря.
Ей всё ещё сложно жить без любимого мужа,
Что был ей во всём опорой и крепким плечом.
Она помнит их споры и ссоры почти ни о чём,
И о том, что готовить на праздничный ужин.
Дочь обнимает мать, гладит по волосам,
Тараторит про лето, песок и про морских черепах,
А когда в бунгало играет сонеты Бах,
Мать улыбается и дочь не верит своим глазам.
И вечером они разливают в бокалы рижский бальзам,
Садятся пить его, щуриться и смеяться,
Им больше нечего в жизни чудной бояться,
Когда ты всё можешь сам.

30\12\11