Михаил Гутман Я был, я есть и буду...

Питерец из Находки

         Родился Михаил Семенович Гутман 15 апреля в 1944 году в городе Вятке.
         "С трех до семи лет, до школы, жил у бабушки в Тихвине. В 1951 году был  отдан в одну из средних школ Ленинграда, из каковой сбежал в 1960 году по весне, не закончив 9-го класса – надоело. Той же весной при посредничестве дяди уехал с геолого-разведывательной экспедицией в Казахстан в качестве подсобного рабочего. Осенью, вернувшись  из экспедиции, поступил в 9-й класс школы рабочей молодежи и одновременно  на курсы шоферов. После окончания курсов работал в одном из ленинградских таксомоторных  парков. В 1963 году окончил десятый класс  и в этом же году  поступил на электромеханическое отделение Ленинградского арктического училища. В 1966 году, по окончании училища, начал работать в море, где и тружусь по сей день. В настоящее время работаю в должности электромеханика  на танкерах ОАО «ПМП»  В городе Находка проживаю  с 1983 года. Это все, что вкратце  касается моей трудовой биографии.
           Теперь о творческой. Стихи начал писать  где-то в 10 - 12 лет. Естественно, подражательные и, естественно, слабые. Вполне осознанно начал писать  в 15 лет. В те годы в Ленинграде  были очень популярны  поэтические конкурсы на первенство школ, районов, и, наконец, непосредственно города На одном из таких конкурсов мне и посчастливилось занять первое место, причем за одно единственное стихотворение: 

И все-таки, наверное, обман –
урок литературы в средней школе.
Учительница, скучная до колик,
увечила тургеневский роман.

А лично я глядел себе в окно –
ну что мне  те Базаров с Одинцовой,
когда хожу я с девочкой попсовой
на самое вечернее  кино.

         Позднее, уже в училище, начал посещать различные литературные объединения, которых в Ленинграде было  великое множество. В 1967 году  принял участие в коллективном сборнике «Маяк». В дальнейшем, в разные годы, принимал  участие еще в нескольких  сборниках Ленинграда и Москвы. С собственной рукописью  не везло вплоть до  1990 года, пока она не была издана  в Париже под редакцией Андрея Донатовича Синявского. В 1997 году был принят  в Союз российских писателей».
          Вот так, «Коротко о себе», в 1997 году  написал вместо предисловия ко второму сборнику своих стихов «Попытка прогулки» Михаил Семенович Гутман, признанный приморский и дальневосточный поэт, автор еще четырех поэтических книг, которые своим  появлением  обязаны  людям доброй души  Александру Дмитриевичу Кириличеву, директору  ОАО «ПМП», и писателю из Находки Павлу Ивановичу Шепчугову. А публикаций в различных  центральных и региональных изданиях просто не перечесть!       
                Так уж случилось, что мне не довелось  быть лично знакомой с Михаилом Гутманом. Но заочно с ним, с его творчеством  познакомил меня Евгений Дмитриевич Лебков, известный российский писатель, приехавший с Сахалина  и поселившийся в поселке Углекаменск под Партизанском. К нему Михаил наведывался не однажды.   Большой знаток русской литературы и сам первостатейный поэт не местного масштаба, Евгений Лебков писал о творчестве Михаила Гутмана:
           « Поэзия Михаила Гутмана стоит особняком от сегодняшних  рифмоизлияний и концептуальной неоэкзотики, она вроде не замечает, что в книжном  море-океане барахтаются Приговы и подобные им, не поддается Гутман соблазну осовремененных  стихотворных «опусов». Он – и древне-традиционен, и нов наособицу. Кто сейчас  в России  «поет» сонетами, венками сонетов? Очень мало таких авторов, а вот поэт-моряк, питерец из Находки, упорно гнет свою линию. Думаю, сие не «образованными показаться хочут», а нечто иное, корневое, что ли, состояние души и мыслей, а напрямую – предназначенье свыше…
          …Зная  большинство стихов Михаила, убежден, верю и верую, что в Находке жил добрый, образованный и духовно, и душевно поэт, который знал-понимал: «что почем и как». Умел достойно решать и «текучку», и «волну», и «скрытое движение».
            Евгений Лебков еще при жизни назвал Михаила Гутмана  лучшим поэтом Приморья. Узнав, что  в Париже вышло четвертое переиздание (на русском языке) поэтической книжки Гутмана, он писал в одной из местных газет: «Поздравляю тебя, Миша, Михаил Семенович,  с «Парижем» и с тем, что ты есть в Приморском крае, да и во всей нашей Федерации. Попробую скаламбурить: Париж стоит мессы! И тем более хорошо, что  русский поэт, современный, издан за бугром, и не диссидент, не эмигрант, не новый русский, а честный и талантливый находкинец. Браво и брависсимо!»

                Две стихии Михаила Гутмана

         Путь Михаила Гутмана в поэзию не был легким, как и не была легкой вся его жизнь.  Я прочла не одну публикацию  о поэте, его жизни и творчестве. Обратилась к Тамаре Петровне Гутман, вдове поэта, с просьбой рассказать о Михаиле. Тамара Петровна сейчас работает сотрудником литературного музея, созданного недавно в Находке членом СРП  Павлом Шепчуговым. Бережно хранит она творческое наследие мужа, память о нем,  делится и воспоминаниями, и стихами с читателями, участниками литературных вечеров и встреч и просто с желающими прикоснуться к светлому и искреннему творчеству поэта.
            - У Михаила были две стихии – поэзия и море.  Поэзия, скажем, от Бога. А вот чем прельстила его морская стихия? Мечтал с детства?
            - Нет, с  детства  он мечтал стать летчиком и после десятилетки, в 1966 году, пытался  поступить в Рижское летное училище, но не прошел мандатную комиссию, как оказалось, по национальному признаку. «Еврея русское дитя» – написал он о себе позже. Этот пресловутый «национальный признак» Михаил ощущал на себе и впоследствии.  А тогда ему дали рекомендацию в Ленинградское  арктическое мореходное училище. Родителям пришлось пройти много инстанций, прежде чем его  туда приняли. И только в училище Михаил понял, что свою дорогу в жизни нашел. Чем прельстило его море? Открывалась возможность мир посмотреть, со стихией «схватиться». Он был романтиком  и мужественным человеком.    Первое его  судно - спасательный буксир Балтийского флота. Затем – база океанического лова на Сахалине. Был и Север.  В Находке работал на судах Приморского морского пароходства.  Были и длительные рейсы в различные порты мира, и много впечатлений, и тоска по дому… И много стихов!
Я не дарил тебе цветы.
Я подарил тебе мечты
да морем пахнущие руки.
Я подарил тебе разлуки
и ожиданий долгих дни,
и предпортовые огни,
и ночи, полные тревог.
А встреч, прости.
уж сколько мог…   
          А сколько в стихах достоинства, гордости за свою страну! Вот хотя бы это:
Кто никогда не видел снега.
тому, конечно, и снега
Килиманджаро – и омега,
и альфа. Впрочем, берега –
так те – действительно, красивы
своим зеленым колдовством.
Ну а снега… снега – в России,
все остальное – баловство.

      - По многочисленным упоминаниям в публикациях о Михаиле, я узнала, что в поэзию его благословила сама Анна Ахматова.
       - Да, это правда. Михаил мне об этом рассказывал. Он в годы учебы в арктическом мореходном  занимался в литературном объединении «Маяк» при  Дворце культуры Балтийского пароходства. Знакомится с Ольгой Бергольц, Глебом Горбовским, Н. Кушнером, В. Шефнером.  Занимается в семинаре Анны Ахматовой. Как-то она пригласила Михаила  и еще двоих юношей из литобъединения к себе на дачу. Михаилу она тогда подарила сборник своих стихов с надписью: «Мише Гутману, безнадежно талантливому мальчику». Анна Андреевна находила время  для встреч с молодыми авторами.  «Если будешь трудиться и уважать слово в своих стихах, у тебя  могут быть неплохие стихи». Эти слова он запомнил на всю жизнь. И еще она продекламировала тогда: «Не пытайся для себя хранить Тебе дарованное небесами». Как-то, через многие годы, он посетовал: «Если бы я мог  в то время  осознать и понять значение этих слов в моей жизни…» Встречи с Анной Ахматовой перевернули жизнь Михаила. Он активно принимает участие  в поэтических конкурсах. Его стихи стали появляться в печати.  Газета «Моряк Балтики» в 1966 году посвятила творчеству Михаила целую страницу. В 1974 году он получает первую премию на фестивале самодеятельных коллективов как сценарист и поэт.
      - «Теперь же, в иные дни и в ином месте, этот мальчик вырос  в надежно-талантливого, оставаясь скромным и совестливым». Это не мои слова, а Евгения Лебкова. Но с его высказыванием я абсолютно согласна.
       - Безусловно, так. Надежно-талантлив. Но Евгений Дмитриевич  прав и  на счет скромности и совестливости. Хотя эти бесценные качества мало помогали Михаилу в продвижении своего творчества. Пробивным он не был. Зато всегда оставался честным и порядочным человеком.
      - Расскажите, как он оказался в Находке?
      - Впервые Михаил побывал в Приморском крае в 1978 году  с большой группой писателей, но до Находки  тогда не доехал: группу направили в Уссурийск  для встречи с горожанами.  А в 1980 году  их БМРТ встал на ремонт  в Находке на Приморском судоремонтном заводе. Потом вновь оказался в Находке в 1983 году.  Это был поворотный год в его судьбе. Работал старшим электромехаником на танкерах Приморского морского пароходства. И хотя времена были нелегкие, в творческом плане он раскрылся мощно. Но прежде чем бросить здесь свой якорь, Михаил проделал  длительный путь  морскими и океанскими милями с одного конца страны на другой. Уехал от друзей и родных, покинул город своего детства, юности, уже зрелых лет – Ленинград. С личной драмой в сердце: не каждая женщина  выдерживает долгие разлуки…Так Находка стала новым домом поэта. Ей посвятил он немало стихов.
       - Мне на память пришли слова приморского поэта Николая Морозова:
Там, где Находка  - России начало,
Там, где проспекты пропахли селедкой,
Гутман стихами прославил Находку,
Или Находка его отыскала?
     - Конечно, и Находка его отыскала, в смысле – чем-то к себе притянула. Так вот, о творческих делах Михаила. До приезда в Находку  он написал уже две книги, но их не печатают, куда бы он ни обращался. В Приморской организации Союза писателей СССР его не приняли как поэта, а сахалинские «мэтры» посоветовали писать очерки о рыбаках. И рукописи по-прежнему ложатся в стол. Начинается смутное время. Боль за судьбу России, за судьбу близких людей  тяжким бременем ложится на душу и сердце поэта. С болью Михаил пережил и распад Союза, и казусы перестройки. Все это выплескивается в стихотворные строки, наполненные философскими раздумьями, грустью и разочарованием, юмором и иронией. Стихи Михаил писал запойно: утром и днем, ночью, в море и дома. Но находил время посещать  литературный клуб «Элегия» судоремзавода, объединивший впоследствии литературные силы Находки. Возвращаясь из длительных рейсов с новыми впечатлениями и убежденностью, что «никто в мире, кроме кубинцев разве, хуже нас не живет»,  он всегда переживал обиду за Россию и наш народ.
И вновь из дальних заграниц
вернувшись, отмечаю с грустью,
всю ту же безысходность лиц,
зовущейся извечно Русью.
Вокруг все та же нищета.
Трещат все те же телеречи.
Народ, наличность подсчитав,
с надеждой ставит Богу свечи.
Но все трудней по жизни шаг,
где все трудней дорога злая,
когда в чем держится душа –
никто давно уже не знает…
         - Всего двенадцать строк, а какая выпуклая и достоверная картина нашей российской реальности!  И все же в 1990 году  вышла в Париже  первая книга стихов Михаила. Как ему удалось передать туда рукопись?
        - В Париже живет его родственница – Горичева Татьяна. Сейчас она теолог, доктор философии. Михаил был в загранрейсе, и судно зашло в один из французских портов. Он разыскал Татьяну и передал ей рукопись, ни на что не надеясь, и на время даже об этом забыл. И вдруг … приходит посылка с двадцатью экземплярами.  Не представляете, какое это было счастье!  Потом еще штук тридцать подослали. К настоящему времени один или два экземпляра, кажется, сохранились. Теперь это подлинный раритет.
          - Знаю не один случай в крае, когда чиновники от литературы вдруг «обнаруживали» таланты у людей после того, как их заметили  и оценили, к примеру, в Москве или Санкт-Петербурге и там опубликовали. А тут – Париж… Повлиял ли этот факт  на вступление Михаила  в писательский союз?
          - Михаил рассказывал, как один из мэтров краевой писательской организации предложил ему: «Давай так, ты спрячь эту свою парижскую книжку и никому не показывай, а я открою здесь тебя как поэта…» Михаил на эту сделку с совестью не пошел. Вступил  он в союз писателей уже после раскола в нем и образования альтернативного Союза российских  писателей.  Борис Мисюк, возглавивший тогда  Приморское отделение СРП, разыскал Михаила через два радиоцентра по радиотелефону, он тогда на   танкере «Горноправдинск» работал,  у берегов Сахалина. Из Корсакова Михаил отправил  Борису Семеновичу все необходимые для приема документы  и книги. Членством  своим Михаил  никогда не бахвалился, но оно сослужило ему хорошую службу для самоутверждения.
      - Михаил  стойко переносил удары судьбы… Это чувствуется  и по стихам последних лет. В них столько  ироничной самооценки, на которую способны  только мужественные люди. Чего, например, стоят  эти вот строчки,  которые просто до дрожи в теле пронизывают:

 Себя во всех грехах виня,
я пресловутый даже камень
извлек и выбросил, веками
обременявший суть меня.
И вот уже готов я вновь
дарить, как некогда, и дальше
и предающим и предавшим
свою безропотно любовь.
Так почему день ото дня
плоть медленно, но верно тает,
как будто кто-то извлекает
квадратный корень из меня?..

      - Вы правы. Но жизненные неурядицы переживал он глубоко. К примеру, свою вынужденную «отставку» от моря, с которым было связано тридцать лет жизни. К тому же  в 2000 году обнаружилось, что он смертельно болен.  Книги «Одиночества» и «Трактир  жизни», изданные в 2001 году, застали его еще в живых. А вот  последний сборник – «Отражение»  - рождался  между жестокими физическими страданиями, бессонными ночами. Когда отказала правая рука, Миша продолжал работать левой, чтобы успеть отпечатать свой труд. В один из дней он передал мне диск с записанными стихами и больше к компьютеру не подходил. Однако Муза не покидала его, даже когда силы были уже на исходе. Он полушепотом диктовал мне  четверостишия, которые уже не вошли в этот сборник. В конце марта (это был 2001-й год) он попросил меня взять блокнот. Я приготовилась писать. «И вновь нахлынули стихи… поздно». Это была его последняя строка. Стихи он унес с собой.  Выход книги «Отражение» (2003 год)  он уже не застал. Это книга-завещание, книга-исповедь. Книга-память.
          - Память… Говорят, человек жив, пока жива о нем память. Знаю, благодарная Находка  чтит память о Михаиле Семеновиче как о Поэте и Человеке.
           -Да, это так.  Ежегодно проводятся городские вечера  памяти поэта, его стихи печатают местные и краевые издания. Находкинцы поют песни на стихи  Михаила, музыку написал Валерий Зюзюлев. При жизни ему вручались почетные грамоты и памятные медали за вклад в развитие культуры города. В литературном салоне филиала ВГУЭС   открыта выставка,  посвященная жизни и творчеству  поэта.  Подобная экспозиция работала   на выставке в  честь 30-летия Приморского морского пароходства. Кстати, свои экспонаты – макеты судов – представлял на этой выставке и наш внук Юра.  Мы часто с ним бывали на судне у дедушки. Сейчас Юра занимается в судомодельном кружке.  Свой «танкер» он назвал «Михаил Гутман».  Помнится, горожане предлагали  так назвать одно из вновь построенных судов, но пароходство сейчас переживает не лучшие времена. Будет  ли танкер с именем «Михаил Гутман» когда-нибудь бороздить океанские просторы?  А хотелось бы! Были предложения и доску мемориальную открыть, и музей-квартиру, но это пока слова.
           - Самый лучший памятник писателю – это, конечно,  его книги.
           - Я сейчас готовлю  новый сборник стихов Михаила. Сколько их в свое время   ходило по рукам в списках! Сколько он написал посвящений друзьям, экспромтов! Я уже ко многим обратилась с просьбой 
прислать мне то, что у них сохранилось.  Хотелось бы к 70-летию со дня рождения  поэта-моряка выпустить новый сборник. Дело за «малым»: нужны спонсоры. А с остальным я справлюсь.
          - В одном из  стихов Михаила есть такие слова: «Я был, я есть и буду…» Спасибо Вам, Тамара Петровна,  что храните память о нем,  помогаете людям  прикоснуться к таланту поэта, его творческому наследию.

                Филологическое изумление Валентины Катеринич

       Закончилась наша беседа  с хранительницей памяти и поэтического наследия поэта-моряка. С благоговением перелистываю страницы уже много раз прочитанного «Отражения». Вот и заключительный раздел этой книги  -  «Твоих друзей негромкие слова». Это воспоминания о Михаиле его друзей, товарищей по писательскому цеху, стихи, посвященные ему, отзывы о творчестве. Борис Мисюк, Галина Якунина, Геннадий Фокин, Евгений Лебков, Павел Шепчугов, Николай Тертышный и другие – поэты, художники, композиторы, журналисты, просто друзья по жизни... Очень теплые, искренние слова, благодарная дань истинному таланту.   И невольно  подумалось: сколько их, талантов,  на Руси и как мало еще исследуется их творчество!  Но  Михаилу Гутману все же   повезло больше других. На Интернет-сайте, посвященном  его творчеству,  размещена интересная статья Галины Якуниной, председателя Приморского отделения Союза российских писателей,  – «Одиночество перед Словом».  Думаю, в будущем читатели смогут   ознакомиться с этим  интересным и обстоятельным исследованием творчества и внутреннего мира   поэта.  Сегодня  же я хочу остановиться на статье Валентины Катеринич, кандидата филологических наук из Хабаровска,  -  «Эпистолярный роман с Михаилом Гутманом»,  опубликованной в альманахе «Сихотэ-Олимп» за 2003 год (прародитель нынешнего «Сихотэ-Алиня»). Написана статья  на  основе живой переписки поэта  и критика,  а свел, подружил  их  Евгений Лебков, давний знакомый  Валентины Катеринич еще по  сахалинско-курильскому периоду его  творчества. Статья Валентины Катеринич - это настоящее научное исследование.  Книгу за  книгой «раскручивает» она  творчество поэта,  раскрывает и его творческую лабораторию, и побуждающие мотивы, так что становятся понятными и объяснимыми и оттенки его мыслей, и особенности стиля  в тех или иных обстоятельствах. 
       «Признаюсь, я испытала  филологическое изумление от стихов Михаила Гутмана. Классический почерк, искусное перо, интеллектуальная отвага, -  пишет Валентина Катеринич. - Выходит, в Находке расположен  восточный полюс  русской поэзии, там с 1983 года живет и странствует по морям и океанам  поэт-моряк Михаил Гутман, в прошлом ленинградец, теперь дальневосточник. Трудно удержаться от каламбура: поистине находка!»
        «Ленинградская, санкт-петербургская нота придает приморской музе Михаила Гутмана особое очарование. Оттуда, с берегов Невы, истоки его поэтики. Язык старой русской поэзии для него живой. От тех огней, что светили ему на балтийских берегах в пору молодости, -  вдохновение стихов, написанных на  мысе Челюскин, в Атлантике, в Яванском море, в Гонконге, Иокогаме и других географических точках земли. Словом, нормальный классицизм. Как патент на благородство он получил  уроки поэзии от самой Ахматовой».
       Вспоминая атмосферу  Ленинграда конца 50-х – начала 60-х,   Валентина Катеринич (она тогда была студенткой  филологического факультета  ЛГУ имени А.А. Жданова) отмечает,  что это  была атмосфера  «тайной свободы», которую создавали не только живые еще осколки Серебряного века, но и недавно ушедшие  обэриуты с их абсурдистским юмором. «Так что лирико-ироническая школа питерской поэзии легко объясняет  характер  творчества Михаила Гутмана, но далеко не исчерпывающе.  Есть черта его поэзии, которой точное имя дал О.Э. Мандельштам в 30-е годы, - «тоска по мировой культуре».  Речь идет  и в том,  и в другом случае не просто об эпигонстве, а о трансформации и развитии определенных традиций  в рамках индивидуальной судьбы. Во-первых, Михаил Гутман состоялся как мореход и, перефразируя  его самого,  тридцать лет посредством вод наблюдал мир. При этом  в силу  профессии был оторван от литературного процесса, от группировок и тусовок. Во-вторых,  обратное влияние: профессиональной жизни на  поэтическое творчество Михаила Гутмана. Отторгнутый от суши на  многие недели и месяцы, он напрямую общается с классиками посредством книг. В нем формируется  живое и актуальное восприятие духовного наследия, отечественного и всемирного.  Насыщенность его текстов образами мировой культуры – не орнаментальное украшение, не интеллектуальное щегольство, а  органичный элемент сознания и поэтики…»  «… В приверженности к классике Михаила Гутмана есть и восторженный наив,  и морская свежесть, и легкая ирония».
        Действительно, кого только не окликает, с кем только не беседует Михаил Гутман: тут древнегреческие философы, и поэты эпохи Возрождения, и  русские классики, и свои земляки.  Разнообразна тональность этих обращений. Поражаешься и тому, говорит Валентина Катеринич, как гармонически удается поэту «объединить  литературную красоту метафор с неприглядными реалиями  обыденной жизни».    «Стихи радуют, потому что написал их свободный, искренний, мужественный человек». Она отмечает и  философскую направленность лирики Михаила Гутмана («Это поэзия мысли, не боящейся  противоречий и неразрешимых проблем»), и  одиночество его  лирического героя как  неизменный мотив позднего Гутмана.
         Не осталась незамеченной  критиком и  еврейская тема в творчестве Михаила.  Трагически нездешняя, где-то на периферии, «она как и всякая национальная тема, не может не быть болезненной. Печально-иронически она звучит в триптихе «Попытка прогулки»:
Мне-то что. Я – Гутман. Я – не лезь.
Я  - молчи. Я лишь русскоязычен,
чем культуре русской неприличен…»
          «…Михаил Гутман – русский поэт и пишет о России, о чем еще?» - утверждает Валентина Катеринич и мы вместе с ней.
            Но что лучше расскажет о поэте, как не его стихи? Они и   удивят  открытиями, и заставят задуматься, восхититься и изумиться.               
              Материал подготовила Александра Позднякова,
              член Российского межрегионального союза писателей.

       Дорогой читатель! Если ты действительно до конца дочитал эту статью, убедительно рекомендую прочесть и подборку стихов поэта-моряка Михаила Гутмана, моего земляка. И убедишься, что все приведенные оценки его творчества - объективны и искренни, а стихи - и задевают за живое, и изумляют, и восхищают...  На мой взгляд, они образцы, на которых стоит учиться писать стихи.