Поздняя любовь. Рассказ

Любовь – предчувствие печали…

Поздняя любовь.

Рассказ.

- Я ухожу, Игорь, - укладывая в кофр последнее платье из муслина, вытирая слёзы, тихо всхлипывая, произнесла графиня Наталья Сергеевна Саульская, – ты можешь продолжать свои кутежи, наполненные любовными похождениями настолько откровенными и бесстыдными, что все мне об этом напоминают, мол, как ты терпишь эти пересуды, светские осуждения, и, поверь, ты всё глубже впадаешь в грех, и у меня нет сил больше выносить это позорище.
– Есть пословица, Наташа, - закуривая трубку причудливой формы, напоминающую продолговатый клинообразный подбородок Мефисто, набитую душистым заморским табаком, недовольно начал граф Саульский Игорь Ильич, - людских пересудов не переслушаешь, ах, эти вдовы-жеманницы, их жеманные поведения, пустословия принимаются светом, как вердикт, а сами тайком принимают хахалишек, их мужей-то истребила кавказская война, остались особняки, земельные угодья, леса и че им-то не беситься с жиру, остается только завидовать замужним женщинам, что касается греха, то вынужден напомнить тебе грибоедовские слова: грех не беда, а молва нехорошая, куда же ты теперь, а?
– В родовое поместье под Санкт-Петербургом, к матери,- закрывая кофр, неохотно ответила Наталья Сергеевна.
– Экипаж готов – с, Ваше сиятельство, прикажете отнести кофр в экипаж?- кланяясь,  спросил кучер Фома.
– Иди, Фома, я сам, - велел Игорь Ильич. Вот и мое чудачество разрушило всё, - подумал граф, неся кофр к экипажу у ворот, - а что я мог сделать, я был бессилен и не смог излечиться от этого влечения-недуга, и вот она уходит, сжигая последний мост, как бы я не уговаривал, ведь, вроде любили же друг друга когда-то, поразительно, куда же всё кануло, ужели всё было пустое, обман неопытной души, как говорил великий Поэт? вроде? слово-то, какое скользкое и в любви неприемлемое: обед был отменным, и я вроде наелся, а, может, все-таки причина в том, что у нас не было детей, ведь, под угрозой старинный дворянский род, и эта причина в ней, забеременела же Агата, хотя крестьянского роду, а точнее, из обедневших дворян, да что там говорить, полюбил ее всей душой, «я влюблен, о, дева-красота», как говорил Языков, откуда знать, может, это и есть первая любовь, пусть и запоздалая, именно поэтому, «узы Гименея» оказались непрочными, на что воля фатума.
- Наташа, я должен открыть тебе одну тайну, все равно уезжаешь и ты должна знать, что в скором времени у меня родится  ребенок, мы могли бы жить вместе, гордыня что ли не позволяет али это упрямство, тогда уместны пушкинские слова: упрямства дух нам всем подгадил. Графиня не ответила и велела кучеру трогаться. Он долго смотрел вслед экипажа на пыльной дороге: вот осталась одна пыль от прошлого, и вернулся в дом. Он, сам граф Саульский-то, рос без отца, который был комендантом цитадели Нарин-Кала в Дербенте, выезжая в Тифлис, попал в засаду и был убит горцами, а его, как отца заменил сослуживец, который умер вследствие полученных ран, когда он был еще подростком. Познакомился он с Натальей Сергеевной на балу в честь именин ее матери Анастасии Филипповны и в ту же ночь переспал с ней, а потом привез ее в Кавказ, в свое родовое поместье, представил прислуге, как свою супругу, графиню Саульскую, хотя они не были обвенчаны в церкви, и супружество стала им мукой, если перефразировать великого Поэта.
– Мне около сорока лет, - наливая в хрустальный фужер коньяка, продолжал размышлять граф,- и мне нужен наследник, а она не смогла его дать, я порой задумывался, неужто я бесплоден или она принимает противозачаточную настойку из горных трав, которую готовят местные знахари-колдуньи, и эта мысль стачивала меня, как жук цветолюб. Несмотря на ранее утро, становилось жарко, чтоб развеять грустные размышления, граф сел за фортепиано и начал бегло играть, озвучивая 11 – сюиту Генделя. В дверь постучали, у порога стоял приказчик-эконом Алим Маратович Юсупов, который и вел все дела в поместье.
– Ваше сиятельство, пожелали осмотреть рисовое поле, виноградники, присутствовать при стрижке овец и посмотреть на жеребца, которого объездил табунщик, оставить его в табуне или  держать в конюшне? - напомнил Алим Маратович.
– Поезжай один, - не отрываясь от игры на фортепиано,- ответил граф,- а жеребец пусть пока беснуется на воле.
– Надо бы сообщить Агате оную весть и уговорить ее переехать жить в особняк, - подумал было граф Саульский и велел служанке поменять постельное белье в спальной.
- Нет, Игорь, еще раз нет, я в особняк жить не пойду, что люди скажут и так без умолку судачат о нашем романе, мол, ты нашел себе кралечку для утешения, а теперича вовсе пойдет молва, что твоя законная супруга не выдержала и уехала, - причитала Агата.
– Успокойся, пожалуйста, она уехала и никогда не вернется, че тут в тесноте ютиться-то, там прислуга, все удобства,- с легким раздражением начал было граф Саульский. Агата продолжала тихо всхлипывать, граф был в растерянности и не знал, что же она хочет.
– Давай поедем в Тифлис, потратим много денег и обвенчаемся в церкви, может, это тебя успокоит, а?
– Ты уже был женат, а многоженство в России вне закона, и ты не басурманин.
– Я с ней не был обвенчан, Агата, перед тобой и Богом я чист, - обнимая ее хрупкое тело, оправдывался граф, - завтра утром выезжаем, теперь покорми меня, я голоден.
 Тройка резвых лошадей карабахской породы, которые отличались выносливостью по горным дорогам, к вечеру примчала экипаж графа в многолюдный цитадель русских войск, в Тифлис. – Вот смотри, Агата, на том скалистом берегу Куры возвышается храм Метехи, видишь? он построен в 13 веке и был основательно разрушен войсками Тимура, персов и снова восстановлен, такая горькая судьба этого храма, - пафосно говорил граф Саульский,- а ты, Алексашка, остановись у гостиницы, где я обычно почиваю, а сам пристрой лошадей в караван-сарае, возьми извозчика и приезжай в гостиницу, пока я снимаю нумер, потом вместе поужинаем, - произнес граф Саульский, протягивая кучеру десятку. Администратор  гостиницы пожилой грузин в чепчике, из-под которого торчали седые волосы, признал  графа и почтительно произнес:
-Вам тот же нумер, граф?
– Да, генацвале, душа моя, но нужен еще нумер для моего кучера, а внизу ресторан работает?
– Конечно, прикажете принести кушанья в нумер или сами спуститесь?
– Сами, заодно послушаем нежное звучание флейты, арфы, надеюсь, они еще не престали играть?
– Играют, только по вечерам,- быстро ответил администратор, и граф Саульский вместе с Агатой в сопровождении коридорного поднялись в нумер на втором этаже.
- Роскошный нумер, - не сдержалась Агата, садясь на турецкое канапе.
– Щас принесут кофр, Агата, ты переодевайся, как приедет Алексашка, спустимся в ресторан и поужинаем, тут вкусно готовят, в традициях кавказской кухни, - снимая рубашку – косоворотку с короткими рукавами, произнес граф,- завтра поедем к моему родственнику полковнику Сорокину Андрею Андреевичу и попросим его  с супругой Еленой быть шаферами в церковном обряде и устроим пышную свадьбу, что горы вздрогнут.
– Нет, любовь моя, не будем  устраивать свадьбу, молю тебя, просто обвенчаемся и всё,- надевая платье из парчи с короткими рукавами, молвила Агата.
– Ты, наверняка. опасаешься, что заметят твою беременность, Агата? что-то ничего незаметно, может, ты ошиблась и решила пошутить, а? - проводя рукой по ее животу, засмеялся Игорь Ильич.
- Глупый ты, хоть образован и умен, успокойся, скоро будет заметно, - целуя его, ответила она. В дверь постучали, на пороге стоял кучер Алексашка и коридорный.
– Усё устроил, Ваше сиятельство, я доложиться,- начал было кучер.
– Переоденься, Алексашка, спустимся вниз, в ресторан и будем трапезничать,- велел граф.
 Полковник Сорокин жил в роскошном особняке на окраине Тифлиса на берегу Куры недалече от храма с женой Еленой и служил помощником наместника на Кавказе. Был хорошо образован, кроме европейских языков, знал латынь, любил читать «скорбные элегии» Назона и других авторов античности, увлекался охотой в ущелье, где имелся его охотничий домик.
- Ваше благородие,– обратился к нему денщик Рамаз,- там, у ворот стоит экипажец, и граф Саульский просит вашей аудиенцию, пущать?
– Кто, кто, граф Саульский? и, не дождавшись ответа, пустился бегом к воротам.
– Боже мой, Игорь, ты в Тифлисе, наконец-то, оставил свои поля с рисом, да тютюном и пожаловал ко мне в гости, а ведь давно не виделись,- обнимая его, радостно произнес Андрей Андреевич и, увидев вместо Натальи другую женщину, остолбенел.
– Познакомься Андрей, эта моя избранница и, пожалуй, первая любовь Агата,- представил он Агату. Глупо было задавать вопросы и, тем более, спрашивать, куда же делась Наталья, и в недоумении поцеловал ручку Агаты, приглашая их в дом.
– Агата, хм, а она на самом деле напоминает драгоценный камень агат с чудными свойствами разнообразия цветов, как это описывал римлянин Плиний, во дает Игорь, ну и дела, непременно расскажет, забавно должно быть, - подумал полковник Сорокин, улыбаясь.
- Ты, Рамаз, скажи кухарке, чтоб стол накрыли в беседке в саду, сам берись приготовить кебав и подать нам его прямо с огня, усёк?
- Будет исполнено, Ваше благородие,- четко по-военному отчеканил денщик. После того, как полковник Сорокин представил Агату супруге Елене, все спустились в сад, где уже кухарка накрывала на стол, стелив цветной узорчатый достархан, для начала ставила хрустальные графины с вином и коньяком, а отдельно на серебряном подносе фрукты.
– Ну-с, Игорь, расскажи всё по порядку, видимо, многое произошло за это время, наливая дамам мадеры, а графу и себе коньяк в хрустальные рюмки, начал свои расспросы Сорокин.
– Че тут рассказывать-то, влюбился я шибко, едва-едва пережил этот недуг, и огонь этого недуга прошелся по жилам, причиной тому вот эта особа, прошу вас, друзья мои, будьте шаферами при венчании в церкви,- выдавил из себя граф, облегченно вздохнув.
- А, как же Наталья? по-французски спросила Елена.
– Она уехала, все было пустое, обман неопытной души, как говорил великий Поэт,- также на французском языке ответил граф Саульский, выпив налитый коньяк. Конечно, Елена прекрасно знала французский язык, да и было бы глупо не уловить имя Натали, и после ответа графа успокоилась, только лишь покраснев.
– Оно, конечно,- сразу же ответил полковник Сорокин,- а после венчания устроим пышную свадьбу, а потом поедем все в мой охотничий домик в горах, мы поохотимся, а дамы будут отдыхать. Граф Саульский с Агатой стояли у алтаря, и ирей-худерьба, с большим крестом на серебряной цепочке, висящей на тонкой шее, громко произнес: венчается раб Божий... но его слова не доходили до слуха Агаты, настолько она была  растеряна и взволнована этим торжеством.
– Свадьбы не будет Андрей, это воля Агаты, посидим в ресторане и отметим оное событие без особых торжеств,- тихо произнес граф, выходя из церкви.
– Оно, конечно, - коротко ответил Андрей Андреевич, - я надеюсь, что это влечение-«род недуга» принесет тебе страстную любовь, друг мой, и ты будешь счастлив.
- Я уже счастлив Андрей, у меня родится наследник, теперь законный, плод моей любви, чего не хватало в моей жизни, а не байстрюк - плод мимолетного увлечения...

29.12-02.01.2012г.                м.м.Б.