Эпитафия Т. Корбьер

Он убивался пылкостью, от лени умирал,
Он жил забывшись, на могиле начертал:
«Он сожалел, что он с собой не спал».

Родившийся бесцельно изначально,
Влеком ветрами был необычайно,
Он был смешон как столе объедки,
И чаще изменял любой кокетки.
Из ничего и ниоткуда, невпопад,
Из золота был создан без затрат.

Тюфяк из стали, нервный, полный сил
И целеустремленный самый из мазил.
Он бессердечно сердце дал в залог
Любить любя он никогда не мог
Названий много – имя не берег.

К порочному идеалу – каждый взлет,
От рифмы бегал – лучший рифмоплет.
Не уходя, он часто возвращался,
А находясь, казалось, что терялся.

Поэт боролся с собственным стихом,
Искусства вид, что миру не знаком,
Философ, но с ошибкою во всем.
Серьезный шут, не вызывавший смеха,

Актер, игравший роли без успеха,
Художник был, писавший на смычке,
И музыкант, игравший на холсте.

Царя нет в голове – мудрец,
Он психом будучи не мог уж быть глупец,
Он меры слову чересчур не знал,
И ложь глаголя, правду сочинял.

Он птица редкая, обычная наседка,
Был слишком плох, и слишком был как девка,
На все способен и нигде ни впрок,
Добро потратя, зло он уберег.

Ветхозаветный блудный сын – кутил
На завещанье ничего не сохранил,
Был смел из страха наступить в дерьмо,
Куда был погружен уже давно.

За яркость блеклый малый был борец
Никем не понятый, собою – наконец.
Фальшивя распевался, плача спьяну,
Пороков кладезь был он без изъяна.

Он был никто, ничто, нисколько,
Естественным – позируя лишь только.
Он притворялся только для себя,
И циник был, наивное дитя.

Он ни во что не верил, но всему,
Безвкусное все было по нему.
Ни с чем не схожий в основной – с собой,
Он развлекался скукою порой
Да так, что просыпался в час ночной.

Шатался он по курсу, как бесцельный,
Не прибыв в порт, он не застрял на мели,
Чтобы страдать был слишком сам собой
Душою трезв, но с пьяной головой,
Он конченый, не видевший конца,
Остаться думал при смерти живой,
Уйти мечтал при жизни к праотцам.
И бессердечно здесь покоится в сердцах
Везучего несчастный прах.