42. Смерть Давида

ВНЕБРАЧНАЯ  ДОЧЬ  УБИВАЕТ  ДАВИДА

Разделся  и  в  речной  поток
С  разбегу  прыгнул,  как  когда-то,
В  стремнину …
           рок  его  повлёк,
На  стрежень  возле  переката. 

Плывёт,  не  зная,  что  в  тиши
Тенистой  заводи  и  света
Таят  глухие  камыши
Судьбу  забытого  обета.

Там  дочь  Давида  и  Чымшкик,
С  отцом  увидевшись  впервые,
Торопит  мести  сладкий  миг,
Взяв  лук  и  стрелы  роковые.

К  глазам  прицельно  подняла
Оружье. 
Тетиву  тугую
Перстами  гневно  напрягла
И  в  бесконечно  дорогую,
Незащищённую,  нагую
Ей  плоть,
        как  тать  из-за  угла,
Разжала  пальчики.   
Обида
     уже  летит  к  спине  Давида…
Неумолима    Немезида,
Смертельна  чёрная  стрела. 

Как  предсказание  сулило,
Судьба  не  раз  ему  грозила
Открыто  и  исподтишка…
Но  предала  и  поразила
Единокровная  рука.

Предсмертный  крик  и  скорбный  гул
Три  раза  землю  обогнул.

Как  Гектора,  в  минулом,  Троя,
Как  Ярославна - со  стены, 
Сасун  оплакивал  героя
В  объятьях  смертной  пелены.

Семь горьких дней  струились слёзы,
Рыдали  струны,  рвался  крик.
В  горах  сошли  лавины.
Грозы
терзали  молниями лик 
                летящих  туч. 
Над  Цовасаром
Семь дней  звучал  протяжный  стон.
Закат,  пурпурно  воспалён,
Пылал  болезненным  пожаром.