Стихи Виктора Кирюшина

Шеф-редактора журнала «Сельская новь»
         ***
Позже темнеет и раньше светает,
Время весеннее льдинкою тает.
Капля по капле уходит в песок
Жизнь, а не сладкий берёзовый сок.
Но оттого, что на свете не вечен,
Дорог вот этот мерцающий вечер,
Полутона, и штрихи и оттенки,
Сумрак и солнечный зайчик на стенке,
Облако в небе и влага в овраге,
Старое фото на жёлтой бумаге,
Где средь ушедших в иные края,
Неразличимый, устроился я.
        ***
Рябины стынущий рубин
Под вьюгой нервною…
Я эту женщину любил.
Любил, наверное.

Своим теплом отогревал
В беде без робости,
И целовал, и предавал
У самой пропасти.

У той немыслимой черты,
Во тьме скрываемой,
Нерасторжимостью четы
Одолеваемой.

Я эту женщину любил.
Любил, наверное.
Недаром ангел вострубил
В конце над скверною.

Душа, остывшая до дна,
Прими отмщение!
Но казнь всегда была одна –
Её прощение.
    ****
БЫВШИЙ ЛЁТЧИК
Духота. Тупик. Вагоны.
- Наливай себе, милой!
Капитанские погоны
Покатились с плеч долой!

Понесло по белу свету,
Не по небу – по земле.
Виноватых нынче нету
Ни в казарме, ни в Кремле.

Ты зачем буянил спьяну,
Комполка-вора костил
И жену свою Татьяну
За измену не простил?

Наливай себе, поручик,
Разве мы не на коне?
Как пикирующий грузчик
Ты куда нужней стране.

Ну какие наши годы…
Ты чего, летун, поник?
Рельсы. Станция. Вагоны.
Водка. Духота. Тупик.
***
Жизнь не так и плоха,
Лишь терпенья чуток:
Есть на свете ольха,
А под ней омуток.
Там и небо синей,
И шелковей трава,
А в речной глубине –
Золотая плотва.
Там вода, как слеза,
А вдали – островок…
Шевелит стрекоза
Голубой поплавок.
Ни тиха, ни быстра,
Что-то шепчет река.
Лишь дымок от костра
Нынче горек слегка.
Чёрный ворон во тьму
Прогорланит: «Ты где?»
Не отвечу ему.
Не поверю беде.
***
Интерьер курортного романа:
Шум прибоя, музыка, вино.
В этот раз всё было без обмана,
Да и обмануться мудрено.
Он – седой, она – немолодая,
Ну а всё же пара – хоть куда!
Танго аргентинское, рыдая,
Их и познакомило тогда.
«Знаешь, я ведь точно не подарок». –
«Да и ты намаешься, друг мой».
Был роман стремителен и ярок
И красив, как радуга зимой.
Показалось – всё не понарошку,
И судьба, немыслимо добра,
Им дарила лунную дорожку
Чистого литого серебра.
Плавали на белом теплоходе,
Но текло их время к рубежу…
Знаю, что финал небезысходен,
А какой – пожалуй, не сажу.
*****
На рынке, у Божьего храма,
И в бане, и в детском саду –
Охрана, охрана, охрана
Повсюду, куда ни пойду.

Резоны умны и весомы –
С жульём не играть в поддавки.
Крепки на воротах засовы,
Да больно уж воры ловки.

Ещё не утрата – бумажник,
Ещё не потеря - гроши…
Но мнится: не ангел, а стражник
У каждой заблудшей души.
***
Дождик шепчет, ветер колобродит,
Гром гремит, ревмя ревёт волна…
Музыка живёт в самой природе,
Потому и вечная она.

Не нужны ни клавиши, ни струны
Там, где преломляясь и дробясь,
Из глубин восходят, словно луны,
Робкий лещ, золотобокий язь.

Луг звенит. Над синей гладью плёса
Чаек крик захватывет дух.
В мире, где ничто не безголосо,
Как награда - абсолютный слух.

Без конца, в мажоре ли, в миноре,
Слушать эту музыку могу
В самой лучшей из консерваторий –
На речном покатом берегу.
     ****
Когда одолеют печаль и усталость,
Деньки золотые за годы сочти!
В Москве голубятников мало осталось,
В Москве голубятен не стало почти.

А было, чего уж там, кажется проще –
Вот стаи взмывают под свист ребятни,
Кружат над Филями, над Марьиной Рощей.
Не плачь, дорогая, вернутся они.

Ах, дяденька строгий, за шум извините!
Наш двор проходной раскалён добела,
И дверь нараспашку,
И солнце в зените,
И белые в небе мерцают крыла.

Какое там горе, какая там старость
В полёте безпечном, ты это учти…
В Москве голубятников мало осталось,
В Москве голубятен не стало почти.
***
Речки заросшее узкое русло,
Непроницаемый сумрак дерев.
Что ж вы молчите и смотрите грустно,
Щёку ладонью легко подперев?

Где-то кричит одинокая птица,
Рыба играет и вьётся вьюнок,
Всё впереди - и простить, и проститься,
Всё позади - и вина, и вино.

Знаю, победа сродни пораженью,
Зыбок над временем наш перевес.
Белые лилии льнут к отраженью
Немолодых предзакатных небес.

Краток роман, оттого и не скучен,
Скоро забудутся год и число.
Только вот лодка со скрипом уключин,
Вечер и в золоте капель весло…
***
Надо бы вернуться восвояси,
Надо бы держаться своего.
Только в золотом иконостасе
Я не понимаю ничего.

Смутен смысл церковных строгих правил
Для неискушённого пока.
И глядит с укором Пётр и Павел
На невежу, на отступника.

Это только воину простится:
Он, когда предсмертное хрипел,
Даже не успел перекреститься,
Потому что выстрелить успел.
***
РЕМЕСЛО
Дед шёл работать спозаранок,
Я звуки помню до сих пор:
В его ладонях пел рубанок
И чудеса творил топор.

Вилась затейливая стружка
Неутомимо с верстака
И золотая, как игрушка,
Звенела гладкая доска.

А я, не думая о славе,
Катаю слово, как бревно:
Чем узловатей и корявей,
Тем восхитительней оно!
***
МУЗЕЙ ЗАКРЫВАЮТ
Подзабывшихся имён
Вялая харизма
Из утраченных времён
Тоталитаризма.

Снег сменяется на дождь,
И лежат рядками
Перенаграждённый вождь
С передовиками.

Не музей уже, а склад,
Где пылится в хламе
Пережившее солдат
Полковое знамя.

Где, вобравши пот и пыл
С запахом кровицы,
Спят, как воины, снопы
Золотой пшеницы.

Дремлет память-инвалид,
Всем вокруг наскуча.
Время больше не болит,
Сваленное в кучу.

Никому ты не нужна –
Жизни той окрошка!
Только нищенка одна
Ходит у окошка.

Ходит-бродит, говорит,
Суд пророчит вечный,
А во лбе её горит
Знак пятиконечный.
***
Лес обгорелый,
десяток избёнок,
морок нетрезвых ночей.
Плачет в оставленном доме ребёнок.
- Чей это мальчик?
- Ничей.
Невыносимая
Воля в остроге,
Вязь безтолковых речей.
- Чей это воин,
слепой и безногий
помощи просит?
- Ничей.
Словно во тьме великана связали,
Гогот вокруг дурачья.
- Чья это девочка
спит на вокзале
в душном бедламе?
- Ничья.
Осервенело
в рассудке и силе –
продали это и то.
- Кто погребён
в безымянной могиле
без отпеванья?
- Никто.
Родина!
Церкви, и долы, и пожни,
рощи, овраги, ручьи…
были мы русские,
были мы Божьи.
Как оказались ничьи?
***
ТОЧКА
Точка – это не конец.
Но куда от пауз деться?
Не петля и не свинец,
Просто повод оглядеться.

Жизнь казалась, видит Бог,
Безконечною, как поле…
Время подвести итог,
Промежуточный, не боле.
…………………………………………………………

Бросить пить, сменить режим,
Предпочесть горбушке мякоть
И над замыслом чужим
От отчаянья заплакать.

1 ЯНВАРЯ
Город спит в морозной дымке,
Будто замер до поры.
Как на пожелтевшем снимке,
Дремлют тихие дворы.

Остановки и перроны
В этот ранний час пусты.
Спят горластые вороны
И драчливые коты.

Лишь зима легко и кстати,
Как хозяйка у стола,
Второпях меняет скатерть,
Чтобы белою была.
***