Осенняя женщина II

В мае – двадцать, и завтра – лето, когда утро проснется с первой птицей и, умывшись росой, она будет вязать пинетки тому, кого носит под сердцем. В сентябре ей уже за сорок, и веснушки от жаркого лета скоро смоет осенним дождем, и от багряных костров на гладкие, словно шелк, щеки предательски лягут морщины. Осень жизни укроет локоны самым первым нежнейшим снегом. Декабрь – это шестьдесят в ее личном календаре: подарки внукам на Рождество, шепот сверчка на карнизе, тихий шорох чьих-то шагов в середине бессонных ночей – того, кто уже не придет, и тех, кто уже не вернется. Восемьдесят – это февраль, когда кажется, что зима бесконечна, как старость, – нет, не души, но тела, которое так непослушно душе в ожидании ранней весны, когда в марте заплачет капель – от счастья ли или от горя, и когда невдомек ЧТО есть март: начало или венец? В каждой капле дождя – слезинка не родившегося младенца.