35. Первый бой с Меликом

ДАВИД  ВЫЗЫВАЕТ  МЕЛИКА  НА  ПОЕДИНОК. 
        КОВАРСТВО  ИСМИЛ

 «МелИк,  я  тут,-
               Давид  воскликнул,-                                                      
Мужайся,  смерть  твоя  пришла!
Она  насильника  нашла.
Вглядись  внимательнее  в  лик  её».

МелИк,  в  прощелину  Давида  узрев,  
Невольно  задрожал,
Но  из  шатра  не  побежал
И  не  подал  о  страхе  вида.

«Зайди,  братишка,  пообедай,
Присядь  у  нашего  стола 
Оговорим  свои  дела,
За  мирной  братскою  беседой».

Нравоучительно  и  грозно
Давид  ответил:
            «Как  не  так!
Не  до  еды  мне,  милый  враг,
И  объясняться  тоже  поздно.

Не  смог  сдержать  свою  натуру,
Довёл  до  крови  и  войны.
Неси в заклад  своей  вины 
Дурную  голову  и  шкуру».

Запела  сладкая  Исмил:

«Давид,  сыночек,  Бог  с  тобою.
Ведь  я  кормила  вас  обоих,
Растила,  не  жалела  сил.

Да  будет  век  твой  светлый  долог.
Устал,  измучился  в  бою.
Сойди  с  коня, зайди  за  полог,
Тебя  я  чаем  напою».

Слова – коварные  лучи,
Что  мотылька  влекут  в  огнище.
Ползут,  ощупывают,  ищут,
Сжигают  пламенем  свечи.

Давид  сошёл,  хоть  Джалали
Кусался,  на  дыбы  взвивался,
Потом,  обидевшись,  умчался,
Растаял  в  пасмурной  далИ.

А  мальчик  наш,  не  зная  броду,
У  входа  вражьего  шатра
Попал, споткнувшись  о  колоду,
                       в ловушку.    
Чёрная  дыра
Ещё  вчера  была  готова,
МелИк  её  соорудил.
Простак,  как  Мгер  когда-то,  
                           снова
В  оковы  Мсыра  угодил.

Сковав  цепями, 
              жерновами
МелИк  Давида  завалил
И  непотребными  словами
Его  судьбу  определил:

«Тебе  ль,  щенок,  тягаться  с  нами?
(Мели-Ик,  то  смерть  твоя  идёт!)
Тебя  никто  здесь  не  найдёт,
Сгниёшь  под  этими  камнями».                

Не  спит,  тревожится  Оган.
А  сном  забудется,  так  снится,
Как  разгорается,  искрится
Звезда  Мусульского  врага.

Звезда  Сасуна  угасает:
Мигнёт,  за  облако  уйдёт.
Тускнеет  светлый  небосвод
И  тьма  над  миром  нависает.

Оган  встаёт,  бинтует  брюхо,
Чтоб  не  порвать  чего  в  сердцах.
Его  кобыла – развалюха,
Превозмогая  липкий  страх,
Везёт,  пыхтя,  по  Сехансару…

И  он  во  весь  природный  дар
Так  завопил,  что  Сехансар
Обрушил  словно  Ниагару.

«Давид,  сынок,  пошевели, 
Как  прежде,  крепкими  плечами.
Ты  слышишь,  плачет  Джалали,
Косит  лиловыми  очами.

Очнись  от  спячки,  напрягись,
Прорви  тюремные  затворы,
На  Цехансар,  в  родные  горы,
Могучим  мстителем  явись».

Под  жерновами  и  цепями,  
А  услыхал  его  Давид.
Пронзили  боль  его  и  стыд.
Он  молвил:
      «Божья  сила  с  нами»,
И  так  рванулся  из  тенет,
Что  цепи  крепкие,  стальные
Порвались,  словно  нитяные
Силки, 
     и  выбрался  на  свет.

Поцеловал  Огана  в  губы,
Пред  Джалали  склонил  чело,
И  зло  коня  пошло  на  убыль,
Добром  развеялось,  прошло.