Мама грустная песня

(поэма)

Всю жизнь я  живу  минуткою,
Которая не забудется
Как детство с нянькой Анютою,
Губастенькой, как верблюдица.

Батя приехал с Севера,
Финской «кукушкой» меченый –
Будет детишек семеро
От проводницы встреченной!

В тамбуре «конское ржание»,
Но веет казачьей силою
Мамино содержание
Под формой небесно-синею.

Мама нам дом отгрохала,
Гвозди вбивая в драночки,
С печкой, как церковь Елохова,
А возле печки – лавочки.

- Мамочка, печку привязывай
К небу, в ней черти водятся!
Мама, нам сказки сказывай,
А лучше всего пословицы!

Дед мой, свалявши валенки,
Вьючил их на верблюдицу,
И маму, совсем ещё маленькую,
В рейс отправлял – не заблудится.

И я стал шофёром правильным,
Который нигде не заблудится,-
Повсюду мне светит мамина
На небе Большая Верблюдица

2.

Я был дальнобойным водителем,
Но были ещё дальнобойнее,
Я знал сердобольных родителей,
Но мама их всех сердобольнее.

Работал, как все водители
В ПОГАТЕ, по месту жительства,
Зарплаты годами не видели,
Как русских людей в правительстве.

И дети без детства сладкого,
И без витаминов – матери,-
Душа, как рубаха с заплатками
У члена Союза Писателей!

Выпало нам испытание,
Выпали зубы мамины,
Что были крепки, как здания
Старой Москвы белокаменной.

Насиженный МАЗ покинул я
После разборки с бухгалтером,
Как Брежнев, любил машины я,
Как Гитлер, стал ГАСТАРБАЙТЕРом.

И стал я дешёвой рабсилою,
В таджики пошёл и узбеки я,
Не думал, что маму милую
Покинул отныне навеки я.

Тёмно-голодными зимами,
В эпоху иудопредательства
Не расставайтесь с любимыми
Ни при каких обстоятельствах!

    3

С этой вот грустной песнею,
Злою и нехорошею,
Мне б ещё год до пенсии,
А дальше работать брошу я.

А пенсия наша мизинична,
Прибавят, как крякнет иудица,
Как нас учили, Ильинична?
Не кушает тот, кто не трудится!

И снова Москвы окраина,
Вагончиков жизнь убогая.
Работаю на хозяина
Никона или Когана.

Снова менты-блюстители
Бьют не по имени-отчеству:
Дубинушку не хотите ли?
Спасибо, уже не хочется!

И я отвечаю дерзкою
Улыбкою белокаменной
Такою вот жизнью мерзкою
Я дожил до смерти мамы

Часть 2

Прилетела весть шальной сорокой
Прямо к ГАСТАРБАЙТЕРу в Москву.
Ехал  он печальною дорогой,
Водкою глуша свою тоску.

В тамбуре, холодном, словно в БУРе,
В сигаретном дыме-молоке,
Попривыкли все к его фигуре –
С литрой, как гранатою в руке.

Угощал он водкой всю округу,
Спать ложился, маму звал в бреду
И к нему тянулись, будто к другу,
Все, хоть раз попавшие в беду.

Как беда зелёные вагоны,
Шли по рельсам, словно по лыжне,
По вагонам шастали  «погоны»,
Но его не трогали оне.

Все его «заточки» без ответа
Оставляли и не гнали спать,
Словно был он памятник поэту
На Тверском Бульваре 25.

Все свои «заточки» и замашки
Он бросал на ветер за порог,
Только строчки Новикова Сашки
Он из песни выкинуть не смог:
 

Что все пути его не ближние
Сводились к сущему и вящему,
Что за рубли свои фуфлыжные

Он бросил мать по-настоящему,