Полковой гудёж

Сидим в общаге, вновь в полку гудёж.
Серьёзный повод  -  разродилась сучка Жулька.
Пьём за щенят и в горло, словно нож,
Влезает самогоночка по булькам.

Из закусона: сало, хлеб, сардины,
На выпивку три литра самогона.
В пьянках наш брат не знает середины.
Мы выпьем всё, не посрамим погоны.

За окнами вечерний полумрак;
В глухой тоске душа и тело.
Банкуй, Серега! В этом ты мастак;
Лей самогон по кружкам смело.

Не будем чокаться, к чертям привычки эти.
И без того мы чокнутый народ;
А тихо выпьем всем назло на свете
За наш железный офицерский род.

Нас гнули, ах, где только нас не гнули:
Афган, Прибалтика, Чернобыль, Карабах…
Но живы мы, и даже не срыгнули,
А те, кто гнул, остались при «бобах».

Ей, Богу, о судьбе страдать не время.
Давай, Орлов, по рюмке, так-растак!
Пришпиль фуражку кнопками на темя,
По пьянке ты терять её мастак.

Начфин, дружище, ты не падай духом.
Мы пропоём с тобой ещё «Атас».
Чёрт с ним, что не лады у нас со слухом,
Но будут помнить жмеричане долго нас.

У Благодарного напились дембеля;.
Он побежал в казарму делать взбучку.
Мы выпиваем стоя тост за кобеля,
Который трахнул полковую сучку.

Дымят цигарки, звон стоит от гула,
И от сивухи разболелась голова.
Начальник штаба распевает «Есаула»,
А командир всё про «Фристайл» и дубль два.

Какой народ, какие самородки!
С такими, хоть сейчас на абордаж.
Да жаль, не держат ноженьки от водки,
И в голове от пьянок раскардаш.

Спустилась ночь - последняя разлита
На посошок, чтоб слаще было спать.
На утро выслушаем бредни замполита,
А вечером в полку гудёж опять.