Письмо из лагеря

...Здравствуй родная, милая, любимая...На моих губах до сих пор еще живет твой прощальный поцелуй. Одно могу сказать точно: теперь ты меня можешь не ревновать...Ну, это грустная шутка...Да, дело прошлое, но тот вечер, когда мы гуляли с тобой у реки я представляю почти каждый день перед сном...Помнишь, какой был красивый вечер, как ярко горели неоновые звезды и желтый фонарь луны...Было так тихо, что, казалось, больше нет никакой жизни, а только мы и это небо в горящих звездах,скрывающих загадку человека, загадку любви, загадку жизни...Но мы были не одни: кто-то уже крался за нами следом...В тот миг, когда под эти звездным куполом мы соединили тела в самой последней близости между мужчиной и женщиной, я услышал твой, раздирающий душу, крик...И в тот же момент меня кто-то ударил по голове...На мгновение я будто ослеп, но успел рассмотреть чью-то черную тень в маске...Ярость захватила всё мое существо, но только я решил встать, как ощутил железные пальцы на своей шее...Перевернувшись, резко, на спине я вырвался из этих цепких клещей и оглянулся, ища тебя взглядом...Двое боролись с тобой на траве, выкручивая руки...
 - Ну, суки! - Заорал я каким-то звериным криком. - Может, и не зря я бил когда-то мешки с песком ногами, - промелькнуло у меня, -что ж, кинем смерть на пальцы!

Подонок первый, что меня душил, отведать смог всю прелесть моей пятки: я своротил ему скулу и он, как подкошенный, упал...
 - Ну нет! - злобно рыча, -выдавил я,- такое дело кровью лишь смывают!
А нож для таких прогулок у меня всегда был в кармане...Я даже не думал, что так вот и убивают...Те, которые пытались овладеть тобой, увидев, что я зарезал их дружка, с перекошенными от злобы лицами рванулись ко мне...В дикой схватке я убил и этих, но что я мог сделать: либо они нас, либо я их...По крайней мере, я защитил тебя и этого мне достаточно...
      Мы сидели с тобой, обнявшись и плакали навзрыд, понимая весь ужас происшедшего и его последствия. В то, что это была самозащита, могли бы поверить, но свидетели уже не могли дать никаких показаний.
Потом, был суд и я уже не ждал от прокурора никакого смягчения приговора, но, к счастью,  мне попался хороший адвокат, который умело повел дело и доказал, что я был в состоянии невменяемости от гнева и защищал жизнь любимой девушки, вообщем, срок мне скосили...
   А тюрьму я понял лишь тогда, когда меня "пропиской" окрестили: гоняли по камере, как скота, разбили голову, надавали по почкам, но я вытерпел...
   С каждым днем я набирался опыта, старался держаться подальше от параши, и не стал чушкой, что уже было важно на первых порах...Мысль о тебе и свободе буквально разъедала весь мой мозг. Я тщетно пытался прикинуть варианты побега, но их не было...
Но однажды, когда нас перевозили в лагерь, мне на перроне удалось, как -то незаметно отойти в сторону и резко побежать, доверившись мои быстрым ногам...Эх, если бы мне знать, что сержант у нас был хороший бегун, то я бы не побежал! А он, сволочь, стал быстро меня догонять, да еще палить в меня из пушки...Боль обожгла мне левое плечо, но я пытался еще бежать...Я думал, что бегу быстро, а на самом деле - падал...
   Очнулся я в полнейшей тишине и понял, что я в лагерной больнице...За побег я получил дополнительно срок, но зато пил глотки этой тишины и относительной свободы.
 - Так бы лежать и лежать, - мечталось мне сквозь смену дремоты и сна...
Но рана, стерва, быстро зажила...Меня опять погнали по этапам в то государство, где свои права, где все расписаны по волчьим штатам...
  И снова потянулись скучно дни...Меня воры теперь своим признали...Я был произведен в"угловые", а мужикам могу теперь сказать, чтоб те "канали"...
   Милая! Я никогда не думал воровать...Моя жизнь текла легко и беззаботно...Не знаю, сможешь ли ты это понять, но я теперь просто - волк, и воровать уже пойду  -  охотно...
   Наверно, прощай, не прошу, чтобы ждала...Просто будь счастлива...