Синица или все же журавль?

   Однажды, зайдя в гости к Юрию Петровичу, я открыл первое на странице произведение- «Странною недотрогой...». Не правда ли интригующе? Грех не прочитать! Не для кого не секрет, что за красивыми названиями авторы часто прячут не весть какую  ерунду, однако Юрий Петрович- поэт довольно опытный и (что тоже важно) никогда не кривит душой, поэтому в том, что получу удовольствие от чтения, сомнений у меня не было…
   Мне показалось, что произведение далось автору очень тяжело, каждый образ, словно выдавливался из под стержня на бумагу с не человеческими усилиями. На это стихотворение  (ставшее, кстати, песней) Юрий Петрович обратил не малое внимание, переписывая его вдоль и в поперек три раза (насколько мне известно). Мне на глаза попался второй вариант текста. «Уж очень поздно пришел ты на стихиру…»- писал автор…
   Ну, а теперь вернемся к нашей теме.
   Открываю и читаю, читается хорошо, но, позвольте повторюсь, тяжесть чувствовалась неимоверная, причем не от вложенных в стих переживаний, а, скорее от восприятия концовки. Там было что-то вроде:

Где ты, мой милый журавлик?
Хоть на миг оглянись,
Возврати ………… кораблик.
 
   Смешно скажете? Как может чувствоваться напряжение с самого начала, если все дело в концовке? Как, оперируя такими аргументами, можно говорить подобные вещи? На этот счет у каждого свое мнение, могу сказать одно: в нашем мире может быть все, что угодно! Этот «кораблик» меня даже немного рассмешил.  Какое-то непонятное чувство возникло внутри, у меня не было слов похвалы, не было негодования… я вышел, не написав отзыва.
   Прошло время и Юрий Петрович спросил, что я думаю по поводу его спора, касательно «… недотроги» с одним из авторов стихиры. Я прочитал произведение еще раз, не забыв сказать автору о «кораблике» (ему пришлось долго думать, что делать с судном, но главное- выход найден), приступил к изучению дебатов. Боже мой! Сколько гонора и не обоснованной критики со стороны рецензента! (Когда я продумывал данную работу, мелькала мысль привести вашему вниманию пару примеров из мной прочитанного, но, согласитесь, это лишнее.)
   Прочитав все это, я решил написать рецензию, с целью раз и навсегда закрыть вопрос о нелепых образах. Надеюсь, что вы все же увидите глубину образов «Странной недотроги», если же нет, медицина здесь бессильна…
   Прежде всего, ознакомлю вас с чистовым вариантом текста (говорить о черновиках нет смысла):
 Странною недотрогой
Ты для меня была:
Ласковою и строгой
Быть ты со мной могла.
Я начинал сердится,
Даже, порой, кричать,
Ты ж была не синице,
А журавлю под стать.

Слова не говорила,
Только ведь вдруг смогла
Дикой такою силой
Два наделить крыла-
Вырвалась в поднебесье,
Землю отбросив мне…
Опустошенный весь я
Гасну свечой во мгле.
Вот  уж какие сутки,
Окаменев, стою.
Тут уж какие шутки?
Жизнь моя на краю.

Милый журавлик, где ты?
Хоть на миг оглянись!
Жду, только нет ответа-
Так наказала жизнь.
Милый журавлик, где ты?
На краю бытия,
Так возврати мне лето,
Где был так счастлив я.
11/10/2011
«Странная недотрога» Юрий Петрович Лысенко
   Концовка изменена практически полностью, причем очень удачно, ведь смысл не изменился и напряг снят, теперь не о какой тяжести появления образов и догадаться не представляется возможным, даже если она и была, это дело автора; а перед глазами читателя красуется текст прекрасной песни без малейшего изъяна.

   А теперь ближе к делу!
   На первый взгляд не совсем понятно о ком идет речь, о птицах или о людях, а для кого-то это и совсем не важно, однако я считаю необходимым обратить внимание на эту очень весомую деталь! От того как читатель это поймет, напрямую зависит восприятие данного произведения. Почему? Давайте разберемся вместе.
   Предположим, что речь идет о птицах (мы лишь предполагаем, но не утверждаем не в коем случае!), при таком раскладе стихотворение понять вовсе невозможно, и полетели камни в огород автора. И не удивительно! Ведь тогда совсем не ясно, кто же лирический герой? Журавль, скажете вы? А какие строчки это подтверждают? Может он вообще говорящий памятник! Есть же в тексте:

Вот  уж какие сутки,
Окаменев, стою.-

Но это еще большее заблуждение! О каких наказаниях жизни можно говорить в таком случае?! Какая там «жизнь моя на краю»?! Да и вообще стихотворение становится попросту глупым! Памятник не может чувствовать, переживать, проявлять эмоции, по крайней мере по отношению к пернатым точно! Не думаю, что у читателя могут появиться подобные ассоциации. Лирический герой «… недотроги» - конечно же человек! Давайте найдем подтверждение данной гипотезе в тексте. Прошу обратить внимание на первые строки:

Странною недотрогой
Ты для меня была:
Ласковою и строгой
Быть ты со мной могла.
Я начинал сердится,
Даже, порой, кричать,
Ты ж была не синице,
А журавлю под стать.
 
Вы видели как ругаются животные? До криков доходит редко, все решает драка. Тут, конечно, не каждый со мной согласится, ну а что скажете на это:

Ты ж была не синице,
А журавлю под стать.
 
Предельно ясно, что лирический герой лишь сравнивает с птицами свою возлюбленную, вспоминая пословицу: «Лучше синица в руке, чем журавль в небе.» Однако, герою «синица» кажется скучной, а увлекшись поисками «журавля», он не заметил, как нашел его, всего лишь «странною недотрогой» она была для него, не более. Герой очень сожалеет о том, что не разглядел в девушке того самого «журавля», честно признается в том, что не мог ее ценить по-настоящему, при малейшем поводе начинал сердиться и кричать. А когда ее не стало рядом он понял, что она «была не синице, а журавлю под стать». Надеюсь теперь понятно, почему очень важно знать кем является лирический герой? Теперь и вопрос о том, почему герой обращается к девушке «журавлик» отпадает намертво, согласны? Тогда на этом больше не останавливаемся, идем дальше.
   Далее лирический герой вспоминает, что же все-таки произошло, почему он принял «журавля» за «синицу»? Смотрим по тексту 9-14 стихи*:

Слова не говорила,
Только ведь вдруг смогла
Дикой такою силой
Два наделить крыла-
Вырвалась в поднебесье,
Землю отбросив мне…

«Ласковою и строгой быть ты со мной могла»- ранее  признавался герой, и не мог он ее даже понять, да в общем-то и не хотел, ведь совсем не догадывался, что рядом именно та, желанная. Так почему же он не увидел этого? Потому, что она «слова не говорила» все терпела, держала в себе, именно поэтому и была иногда строгой, но ведь любила она его (иначе зачем терпеть?), но всякому терпению настает конец (10-14 стихи).
   Понимая плачевность своего положения, невольно раскаиваясь в самом себе, герой впадает в глубочайшую депрессию:
Опустошенный весь я
Гасну свечой во мгле.
Вот  уж какие сутки,
Окаменев, стою.
Тут уж какие шутки?
Жизнь моя на краю.

Его душевное состояние хуже некуда. «Вот уж какие сутки окаменев стою.»- жалуется лирический герой. Странные строки на первый взгляд, но сейчас разберемся. Мы уже упоминали эти строки в самом начале, сделав вывод о том, что герой не гранитная статуя, а самый обыкновенный человек, мы не стали заострять внимание на данных стихах. Но это не значит, что они бессмысленны, напротив! Как мы знаем, всему свое время, не так ли? И для этих стихов было свое время, которое настало сейчас. Итак, снова перечитываем отрывок, а уж потом будем философствовать.

Опустошенный весь я
Гасну свечой во мгле.
Вот  уж какие сутки,
Окаменев, стою.
Тут уж какие шутки?
Жизнь моя на краю.

   Я не просто так еще раз обратил внимание на этот отрывок, хочу, чтобы вы уловили мысль! Человек в добром здравии и сознании постоянно развивается, старается воплотить в жизнь свои желания, а у лирического героя их давно уже нет, в душе все замерло, а потом окаменело, потому что вместе с уходом любимой теряется его смысл жизни:

 Вот  уж какие сутки,
Окаменев, стою.
Тут уж какие шутки?
Жизнь моя на краю.

Герой очень тоскует по любимой, соглашаясь, что его заслужено «так наказала жизнь». И, чувствуя, что она, возможно, тоже «на краю бытия», просит:  «хоть на миг оглянись» и ради нашей любви «возврати мне лето, где был так счастлив я».

P.S.:

   Дорогие мои читатели, а не мелькала ли у вас мысль: "Так что же, герой только о себе думает, мол, "так возврати мне лето, где был так счастлив Я"? Подобное утверждение, хотя и далеко от объективности, но имеет право быть! (Почему же вы, глубокоуважаемый Владимир, не учли этого в своей полной комизма рецензии?! Это было бы единственным толковым ее украшением!**) Конечно же, герой в первую очередь думает о "журавлике", данное утверждение доказывается энергетикой стиха, чувствами, пронизывающими каждую строку, но Юрию Петровичу, который непременно посмотрел на свое творение со стороны читателя, этого оказалось мало. И под Новый год (позднее, чем было опубликовано данное эссе) автор решил расставить все точки над "i". В конце теперь красуется еще одна строфа:

    Милый журавлик, где ты?
          На пороге зимы
          Ты возврати нам лето,
          Где так любили мы....

Герой, будто очнувшись, вспоминает о счастии любимой, и уверен, что это еще до сих пор возможно. Ему остается лишь надеяться на то, что он все же увидит в небе своего "журавлика".

Я думаю, что каждый из вас проникся огромной силой,  искренностью чувств, вложенных в это произведение. «Синицей» его уж никак не назовешь! Мне остается лишь поздравить Юрия Петровича с написанием прекрасного стихотворения, которое хотелось бы оценить уже как песню. Желаю автору и, по совместительству, своему учителю еще больших творческих успехов, доброго здравия, счастия и удачи в любом деле!

P.S.:

   Но и на этом наш глубокоуважаемый Юрий Петрович не остановился, вернувшись к своему произведению в пятый раз, он существенно заменил 4-8 стихи:

    Мог я и рассердиться,
    Мог я и накричать.
    Ты ж была не синице,
    А журавлю под стать.

   Что скажете, дорогие мои? По-моему даже немного изменился смысл, не находите? Ну давайте сравним! Итак, посмотрим прежний вариант:

Я начинал сердится,
Даже порой кричать.

   То есть герой достаточно холодно и бескомпромисно, учитывая его состояние, оценивает ситуацию в которой оказался, что в принципе не совсем реально. "Эти строки не давали мне покоя!"- писал мне Юрий Петрович. Я долго думал почему, ведь строки вполне вписываются в смысл, по крайней мере я так думал, и не только думал, а еще и посмел уверить в этом вас, дорогие читатели! Каюсь! Не велите казнить!
   Прочитав второй катрен теперь уже я потерял покой... "Почему же Юрия Петровича это так сильно беспокоило?- думал я,- почему он мне написал, что эти строки не оставляли его в покое? Ведь он мог написать, например, что подумал на досуге и решил изменить? Но написал так..." С тех пор закончилась моя спокойная жизнь! Текст "... недотроги" я знаю почти наизусть; воспроизводя в памяти отдельные отрывки, я пришел к давно напрашивающемуся выводу: учитывая энергетику стихотворения, острую восприимчивость лирического героя, он был не в состоянии оценить ситуацию настолько холодно, он постоянно себя корид... Согласитесь, ну никак эти две строчки не клеются с общим смыслом!
   А теперь давайте посмотрим, что привнесли изменения:

    Мог я и рассердиться,
    Мог я и накричать.
    Ты ж была не синице,
    А журавлю под стать.

"Что?! Неужели я мог на нее рассердиться?! Да уж мог... Я смел на нее крикнуть?! И это за мной не заржавело, но:

    Ты ж была не синице,
    А журавлю под стать"- более близко духу лирического героя, не так ли?!

   (Для полнейшего воспроизведения этой трагедии в своем сознонии рекомендую обратиться к первоисточнику и насладиться этим творением всецело, без лишней философии - http://stihi.ru/2011/10/11/2242)


На сей радостной ноте прощаюсь с вами, дорогие читатели!
                С уважением, Владимир Бондаренко Младший

*- стихом называют одну строку стихотворного произведения
**- обращение к одному из рецензентов (см. рецензии)