Камень воли

КАМЕНЬ ВОЛИ
книга стихов




Лежал булыжник в чистом поле.
Неподражаемо тяжёл.
Самим собою подневолен.
Непререкаем. Нем. И гол.
А.Л.
И если я питаю пристрастие к чему-нибудь, то только к земле и камням.
Артюр Рембо
Теперь я погружаюсь в камень.
Георгос Сеферис






1. НЕВОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ

Лежал себе, не думал
о чести, будто честь —
безумной Джомолунгмы
неслыханная месть:
отчаянным движеньем
рванувши в беспредел,
честь самоотверженья
она взяла в удел.
29. 03. 2004



2. ВОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ

Вольный камень — фармазонщик
и осколок прежних гор,
прежней бури закопёрщик
и застрельщик тайных нор.
Ты — каптёрщик без каптёрки
и зачинщик без чинов
виртуальной нашей норки,
достигающей основ.
29. 03. 2004



3.

Невольник чести смутной,
самостоянья бзик,
приник булыжник смуглый
к молчанию впритык;
к безумному скучанию,
отчаянью: так пух,
устав от одичания,
садится на лопух.
29. 03. 2004



4. БЕЗЫМЯННЫЙ

Без имени камень авось обойдётся,
ведь некому кликать его и не надо;
он, коли придётся, ничем обернётся
иль мелким кусочком японского сада.
Широк и вольготен размер темпоритма,
с которым он входит в состав мирозданья,
тупая безмозглость его колоритна,
а доля безропотна — всем в назиданье.
30. 03. 2004



5.

Пора настала, хали-гали,
и нам пришлось окаменеть,
а те, кому мы присягали,
давно успели околеть.
Пришла заря иной оравы,
иные нравы, ай-люли,
возобладали… На потраву
все наши помыслы пошли.
А чтобы заново родиться,
сначала надо в мертвеца,
ах, ненароком обратиться,
забыться… Ламца-дрица-ца!
И там, в глубоких катакомбах,
варганить будущий запал
для бомбы, чьи часы и пломбы
древнее, чем Сарданапал.
20.05.2004



6.

Простой кирпич Иван Фомич
лежал себе на бережку, —
другой кирпичик Фрол Кузьмич
упал кому-то на башку.
Иван Фомич был хмур, как сыч,
и, став для всех невыносим,
себя стыдил, — а Фрол Кузьмич
был горд деянием своим.
Один другому не чета,
черта лежит меж ними…
Нет в мире мира ни черта,
и все мы здесь чужие.
31. 03. 2004


7.

Меж неявью и явью — ничтожный зазор,
сквозь который мы свой креативный напор
на позор, на посмешище миру являем,
воздвигая внушительный амбассадор,
чтобы выпуклость нашу он миру внушал,
и вовсю раздувал обожаемый шар
наших вер, заверений, надежд и побед,
а презренный пузырь огорчений и бед
убирается пусть в беспросветную даль,
где зазывно качается красный фонарь,
где гуляет лишь ветер и всякая шваль,
но не любит гулять наших душ господарь,
что дарует безумия меру
и шуту, и царю, и Гомеру,
сквозь ничтожный просвет посылает привет,
за которым и нет ничего — только свет.
1.04. 2004


8.

У каждого зверя своя правота
и каждый желает знать —
когда ему с лязгом откроет врата
вся Азраилова знать:
меж городом «нет» и городом «да»
она восседает с ружьём —
оленя стреляет она без труда,
что ссыт золотым дождём.
Неуловима она, словно ртуть,
ни прищучить её, ни взять…
Во что ж ему верить, куда свернуть —
каждый охотник желает знать;
каждой дичи ничтожной охота постичь —
когда и зачем её будут стричь.
1. 04.2004


9.

В тончайшем просвете меж явью и зыбью
у нас, дураков, привилегии рыбьи,
желания — пёсьи, потуги — щенячьи,
а зенки, мозги и душа — поросячьи.
21. 07. 2003



10. ПРОЩАЛЬНОЕ НАПУТСТВИЕ ПРАЩИ

Вольному воля, — вещала праща, —
лети, каменюка, вдаль,
обиды и боли себе не прощай,
по ним хорошенько вдарь.
Свою заскорузлую голь не щади,
гордыню изгоя гони,
не жди благодарности за труды
и линию личную гни.
На бога надейся, а сам не плошай, —
праща давала совет. —
Слепой каменюка, родимый, прощай
и помни — узок просвет.
Узок просвет и тесен круг,
что сможет облечь и сберечь…
В поле распаханном даже плуг
сеятеля — он ведь ещё и меч.
Сеятель сеет добра зерно,
а пожинает кровь,
ежели целит он в глаз, но
вдруг попадает в бровь.
Если друг и не враг, а так,
не стреляй бедолагу влёт,
ведь ты не Высоцкий и не Спартак,
а по мере по меньшей — лёд.
Если ж в болото падёшь, что ж,
подыхай или лапками молоти:
коли сможешь, то не помрёшь,
а покуда прощай, лети.
3. 04. 2004


11. ПУТЬ ПОЭТА

Молчание — золото, слово — песок,
а музыка — это вода,
куда, ища золотой кусок,
поэт забрасывает невода.
На бреге насыпал он гору песка,
забрался наверх и теперь
отныне взирает на мир свысока,
по праву ль — поди проверь.
Вот он, лихой совершив бросок,
сеть отправляет в путь,
а под ногою поёт песок: —
надобно выше копнуть.
Надобно бросить надежду и дом,
фикус, жену и постель,
не оставляя себя на потом,
мир свой сорвать с петель!
Уйти, одичать, разогнаться, посметь
горячей башкой в океан
нырнуть, околеть, но успеть
сварганить прощальный канкан.
Океан привередлив, песок сыпуч…
Авось, мы не пыль на ветру…
Согреть и спасти может солнечный луч,
а может прожечь дыру.
Бедный поэт, навсегда забудь
веру, любовь и тэ-дэ,
ибо записан твой зыбкий путь
вилами по воде.
14. 04. 2004



12. НА ДВОРЕ ТРАВА

Капля камень точит
с ночи до утра,
а наутро хочет
мира и добра.
Буря мглою кроет
всё, что может крыть,
а герои с горя
проявляют прыть.
От тоски и скуки
зацвела трава,
а людишки, суки,
завезли дрова:
всю утрамбовали
плотным штабелём…
Трын-трава и шари-вари! —
так мы и живём.
14. 05. 2004



13. СЛУЧАЙНЫЙ КИРПИЧ

Нет у меня ни совести, ни чести,
когда я спотыкаюсь о кирпич,
когда судьба на этом самом месте
лишает разума, ввергает в паралич.
Когда непреднамеренно, но верно
себя сквозь нас являет естество,
мы падаем с котурнов и каверны
всех душ коварно празднуют родство.
Постичь неможно сочетаний бездну,
что оплетает всё, небес опричь…
Есть высший смысл, покуда безвозмездно
вам не упал на голову кирпич.
14. 05. 2004



14.

Вдалеке от городов
блюл незыблемость рядов
крутолобых каменюк
бульник Вася Иванюк.
Призывал, глубок и прост,
отдавать все силы в рост,
в небеса, где ждёт нас бог
геологических эпох.
20. 05. 2004



15. ОКАМЕНЕЛОСТИ

Ежели что-нибудь и останется от нас, недолговечных,
тысячелетия спустя,
то это — окаменелости:
останутся в сохранности и целости,
нас, безнадёжно истлевающих, простя,
самые что ни на есть твёрдые ценности —
шурупы, гвозди, болты…
Впрочем, я это сказал от балды, —
через миллионы лет не останется и болтов:
всё исчезает когда-нибудь без понтов,
и это известно каждому дураку,
а умник иной иногда сомневается who is who,
надеется, стоеросовый, бессмертие выдюжить,
выжить за счёт заслуг, по блату,
нашему, дескать, брату
полагается (если уж додумывать до конца)
додуматься без потери научного лица
(а не во имя сына и отца)
до вечности хотя бы личной,
но пока не совсем получается, —
пока ещё нам полагается
подыхать, как обычная
подыхает овца,
ламца-дрица-ца!
Аки агнец.
Конец.
25. 05. 2004



16.

Об истине расскажет
и камень, и сверчок:
краеуголен каждый
ничтожный пустячок.
Заутренняя стрелка
простит и пригвоздит,
когда воспрянет белка
и дрозд засверестит.
Спасения химера
обижена по гроб,
пока безмерна мера
и камень твердолоб.
7. 06. 2004



17.

Простить, принять все умыслы и толки…
Иголки, ёлки-палки в пах, под дых
не перебьют и сотой доли долгих
краеугольных радостей простых.
Шевелятся неслышно и несложно
земли моей молекулы-пласты,
пока поёт булыжник придорожный
во все концы последнее прости.
11. 08. 2004



18. ТРЫН-ТРАВА

На фоне вечности и мора
всё трын-трава и лабуда…
На фоне серого забора —
и лопухи, и лебеда.
Но им, растительным татарам,
сие нытьё до фонаря:
они готовы жить задаром
и сгинуть, в общем-то, зазря.
Прими бессмыслицу, братишка,
прости, сестрёнка, небесам
за ту постылую пустышку,
что нам Господь бросает сам.
А впрочем, истина дороже,
её и Богу не спознать:
нам с вами дать лишь то Он сможет,
что сами мы сумеем взять.
Увы, Господь кладёт с прибором
на подвиг нашего труда…
Поют и пляшут у забора
и лопухи, и лебеда.
Но им, бомжам и дикобразам,
свобода выгодней лица,
когда с катушек ум за разум
слетает… Ламца-дрица-ца!
30. 09. 2004



19.

Отечеству, как выяснилось ноне,
я что собаке пятая нога:
у нас теперь богач и вор — в законе,
а нищего поэта — на рога!
А впрочем, это всякому знакомо,
такое в этой жизни не впервой:
подвижник — это тот, кто вне закона,
скажи ещё спасибо, что живой.
Держи иглу, заправленную дратвой
суровою меж бросовых пустот,
которые ты должен аккуратно
связать изнанкой — задом наперёд.
Пока звенит струна зари в тумане
и смерть кладёт бессмертия печать,
покуда в пыль не стёрт краеугольный камень,
не поздно и прощаться, и прощать.
Свободы нет, но есть духовный пламень,
которому резоны хоть бы хны,
которому со всеми потрохами
однажды мы довериться вольны.
Надежды нет, но есть преображенье,
движенье Гераклитовой реки,
где мы находим страсть и вдохновенье,
и возрожденье — смерти вопреки.
12.08. – 1. 09. 2004



20.

Из тяжести дарованной уже я не рожу
ни доблести, ни славы, ни света, ни жилья,
Достоинство растерзано радением жулья,
ведь всё, чем дорожили мы, подверглось грабежу.
Досталось нам по маковке, а надо бы сберечь
забытые мелодии утерянных красот,
медовые бубенчики окаменевших сот,
в которых стынет медная доверчивая речь.
Обыденные бедности, забытые вдали,
неслышимо шевелятся, как будто их и нет,
униженные нежности, как истину в вине,
любимые подробности мы бросили в пыли.
Из прихоти причудливой неловко подрастал
мой широкоугольный фасеточный зрачок,
в нём немота набатная, её зарок — молчок,
незримо прорастающий в диковинный кристалл:
им преломлённый луч тягуч и невесом, —
ах, повлачу за ним я свой Сизифов крест
на гору Меру, Арарат и Эверест
и прокачусь под горочку горящим колесом.
1. 02. 2005



21. КРУГОВРАЩЕНИЕ КАМНЯ В ПРИРОДЕ

Камень — это время, спрессованное в вечность.
Камень — это ядрёная суть, отшелушившая с себя
всё временное, суетное, наносное, необязательное,
ненасущное, все обманки, картинки, личинки с лица
явлений и смыслов смахнувшая раз и навсегда,
раз и навсегда, и ещё раз, и снова навсегда. Опять.
Опять вспять, аки рак, к основаниям седин премудрости,
ко грунтам глубинным воспаривший — кто это, кто?
Правильно — камень. Скала.
Покоя Земли опека, будь спок,
какой все окольцованы мы впрок.
И порукою его мы застолбить пытаемся
свой маленький мирок.
Но лишь застолбили и глядь — йок.
И в том урок. Похожий на скукоженный урюк. Каюк.
Друг, не протягивай камень в руке, уж лучше урюк…
Возвращайся, сделав круг…
20. 06. 2005



22. ТРИ ТОВАРИЩА

Седрах, Мисах и Авденаго
самоуверенно и нагло
в огонь печурки сиганули,
но не сгорели, обманули
Навуходоносора-царя…
Ведь подыхать нельзя зазря,
а нужно драться-трепыхаться
и за товарищей держаться.
А коль остался ты один,
то жди безрадостных годин —
с надеждой всё ж на пробужденье,
на духа перевозрожденье, —
иначе незачем и жить
и шкуркой бренной дорожить.
21. 06. 2005



23. УЛИТА

Полёт улиточного духа
непреднамерен и тягуч,
покуда теплится житуха
в лучах, летящих из-за туч.
Покуда в травах копошится
наш мелкотравчатый народ,
на свете много совершится
непреднамеренных красот.
А я улита, а не гнида,
пою, пока жива, друзья,
моя ползучая планида,
моя тягучая стезя.
Текучи, братцы, и бликучи
края травинки и листа…
Слизняк с бронёй, ползи до кучи
и доползёшься до креста!
Моих путей неуследима,
ах, загогулина-судьба —
прочертит след неизгладимый,
за мною следуя, следя…
29. 06. 2005



24. КАМЕНЬ И МОХ

Какая надежда нам с вами нужна,
чтоб мы домогались высот?
В пути к берегам золотого рожна
какой нас осот посечёт?
Лишь тяжесть и нежность, как пепел и пыль,
смиренно возлягут у ног…
А если я что на земле и любил,
то разве что камень и мох.
Я к ним, дорогим, поутру припадал,
прервавши скитанья впотьмах,
я в них пропадал, как в Икаре Дедал,
дерзнувший на взлёт и размах.
Я в них до поры, как змея, замирал,
как ящерка, прятал запал…
Я в мороке мер всё, что мог, растерял
и в норове нор запропал.
29. 06. 2005 –
10. 04. 2006



25.

Ах, сочетает жизнь дерьмо с алмазом
и бога с проституткой площадной…
Не надо быть великим богомазом,
чтоб умолять: дай, боже, всё и сразу,
достань все звёзды с неба до одной.
Я жадно, боже, запихну их в пасть,
чтобы на свете белом не пропасть,
чтобы гореть кустом неопалимо,
тщету пустую пропуская мимо,
садовника претерпевая власть.
Ах, этот мир — такая мешанина,
риторика пред нею — соли столп…
А мы всё ждём, что dues ex machina
отметит нас и выберет из толп.
И я , дурак, свершая сей обряд,
увы, увы, обманываться рад
во глубине расейских руд,
где колер сер, а воздух крут,
где скоро сеют, долго жнут
и жвачку древнюю жуют,
где не живут уже, а ждут,
когда же нам пожить дадут
gu-ut…
16. – 19. 07. 2005



26. ЖАЛКО ЖИВЫХ ПУСТЯЧКОВ

Ах, луковое горе,
помятая трава…
В натуре всё прекрасно,
а в сердце чёрта с два,
а в сердце натюр-морты
статичность стерегут,
стерильные аборты
сиюминутности летучей
производят, душным колпаком
её прихлопывают — бац! капут! —
аки муху навозную,
али комара, — гора
из руин ерундовин,
убитых пустячков
и насекомых артикуляций
вдали от пульсаций
живоначальных
воздела трупиков усохших
ручки-ножки
горе; —
на горе нам, ещё животрепещущим
медузам.
Amen.
16. 07. 2005



27. ЗУБ БУДДЫ

Безалаберность и буддовость России
не дают нам уповать на индустрию,
на всесилие резона и прогресса,
порождённых либеральным интересом.
Нам над тем, увы, корпеть неинтересно,
для чего в душе широкой нету места:
то , к чему сердечной страстью не пылали,
наши предки просто на *** посылали.
Безответственность и крохотность эпохи
порождают лишь одни чертополохи,
дух разлада вместо деланья и бденья
возбуждает суету и нетерпенье.
А Россия всё мечтает о России,
на которую найдётся свой мессия
и избавит от мечтательного зуда,
как от слишком разболевшегося зуба.
23. 08. 2005



28. СУДЬБА ШАХИДА

Где-то ястреб квохчет,
где-то выпь вопит,
аки плачет нохча
ночью от обид.
Утром же, засранец,
кажет гордый вид —
он уже повстанец,
горец и шахид.
Пуля али мина
пресекут намаз…
Такова судьбина
каждого из нас.
30. 08. 2005



29. РУССКАЯ ШИНЕЛЬ

Люблю шинели дошлое сукно,
что душу согревает не одно
столетье русскому народу,
которому испортили породу
диктаторы, цари, поводыри —
родные вурдалаки, упыри,
такие прощелыги и хмыри,
что будто бы они уже не наши,
а словно бы на ведьмином шабаше
однажды появилися на свет,
чтоб замытарить нас на тыщу лет,
измучить наши помыслы и жилы:
и как ещё мы только с вами живы,
чужие в своём собственном дому,
сие неведомо ни сердцу, ни уму…
7. 03. 2007



30. ТОЛЬКО ДОРОГА

Только дорога дороже надежды,
только дорога дороже — когда
после судьбы и рождения прежде
телится меж «никогда» и «всегда»;
тянет-потянет резину простора,
словно волынкой, скулит сквозняком:
коли мы с нею, то мы до упора
чохом поставлены ею на кон.
Только дорога дороже порога,
доброго дома, тепла и семьи…
Жизнь — это дым, но спасибо, дорога,
что предо мною легла ты костьми.
12. 09. 2001



31. ДАР

То туда, а то обратно,
то легко, а то отвратно
продвигаюсь в падеже
по нехоженой меже,
где уже надежды или
мойры нить судьбы сучили,
где уже сама сансара
прокатилась колесом,
обдавая перегаром
тех, кто грезил тайным даром,
как руном златым Ясон.
23. 10. 2008



32. СЛЕПОЙ СНЕГ

Слепые тоже кушать хочут,
глухонемые — говорить,
хромые — истину пророчить
и борзых чайников лечить.
Марток разгульно государит,
снежок разлаписто парит,
а я могу, когда в ударе,
взахлёб смотреть, писать навзрыд.
Кого, скажите мне, дубине,
за эту мартовскую прыть,
неподотчётную рутине,
благодарить?!
Куда, скажите мне, плетутся
узоры эти и бразды,
о коих трепетно пекутся
небесных зайчиков хвосты?!
Мороз и солнце! Хлада хлопья
сучат лучистую камчу,
даря величество холопье
и никому, и ничему…
24. 03 – 10. 09.2008



33. SOS

Кровь по жилам бежала, бежала,
а река по равнине текла —
никого ни за что не держала,
никого никуда не звала.
Никому никаким ни глаголом
не суметь обратить её вспять
и отнять это право у Бога —
наши спящие души спасать.
30. 12. 2008



34. ПЕТУШИНАЯ ПЕСНЬ

Каждое слово кричит, как петух предрассветный,
каждое слово молчит, как чужая судьба…
Чтобы орнамент расправил камчатные сети,
я, слава богу, в покое оставил себя.
Я проживаю отныне на рынке блошином,
петь заставляя любую ничтожную быль,
я позабыл навсегда свой плетень путушиный,
клювом зарывшись тупым в придорожную пыль.
Мне открывается дивная вольная воля,
коль захожу я, как водится, издалека…
Мне по душе даже рыжего джокера доля —
гиблая доля бродяги, бомжа, простака!
22. 11. 2001



35. ПОДНОЖНАЯ РАДОСТЬ

Боже, как мало для радости надо —
только того, что уже под рукой,
что копошится в пыли безотрадной,
но незнакомо с тоской вековой.
Только бы с духом собраться немного
и примириться с одной шебутной
смесью гремучей того, что от Бога,
и, в самом деле, сплошной ерундой.
Только бы знать, что свобода от смерти
тихо лежит под ногами в пыли,
будто бы шепчет — нагнитесь, проверьте…
Если бы знали мы, если б могли…
Боже, ведь надо же самую малость:
не проявляя особую прыть,
лишь подобрать эту спящую радость,
лишь приобнять её и пробудить.
12. 05. 2007



36. СРЕДИННЫЙ ПУТЬ

Всё хорошо. На мелочи плевать,
Живу легко. Всем прочим — исполать!
Готов я всем дорогу уступать
всё чаще.
Я — аутсайдер, бич и эскапист,
канатоходец я и белый лист,
я — лёгкий пух, даос или буддист
пропащий.
Вот однодневка-бабочка, гляди,
прилежно служит силам ерунды,
без задней мысли, что там, впереди
и сзади.
Не знает жизнь концов или начал,
никто нам райских кущ не обещал,
о чём нам, дурням, некогда вещал
Саади.
Вороне Бог послал чего-нибудь
и даровал ей серединный путь,
когда сподручней бдительная суть
и радость.
Наш зыбок остов и непрочен кров,
а посему, братишка, будь готов,
что упасёт от гибели основ
и малость.
2007


;



ОГЛАВЛЕНИЕ
1. НЕВОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ
2. ВОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ
3.
4. БЕЗЫМЯННЫЙ
5.
6.
7.
8.
9.
10. ПРОЩАЛЬНОЕ НАПУТСТВИЕ ПРАЩИ
11. ПУТЬ ПОЭТА
12. НА ДВОРЕ ТРАВА
13. СЛУЧАЙНЫЙ КИРПИЧ
14.
15. ОКАМЕНЕЛОСТИ
16.
17.
18. ТРЫН-ТРАВА
19.
20.
21. КРУГОВРАЩЕНИЕ КАМНЯ В ПРИРОДЕ
22. ТРИ ТОВАРИЩА
23. УЛИТА
24. КАМЕНЬ И МОХ
25.
26. ЖАЛКО ЖИВЫХ ПУСТЯЧКОВ
27. ЗУБ БУДДЫ
28. СУДЬБА ШАХИДА
29. РУССКАЯ ШИНЕЛЬ
30. ТОЛЬКО ДОРОГА
31. ДАР
32. СЛЕПОЙ СНЕГ
33. SOS
34. ПЕТУШИНАЯ ПЕСНЬ
35. ПОДНОЖНАЯ РАДОСТЬ
36. СРЕДИННЫЙ ПУТЬ