Ночные мысли

На крашеном окне цветут давно герани.
И я сижу один. В полуночном сознаньи,
как в небе, ничего, как у Марселя Пруста
в романах о любви, все развинтились люстры.

И больше ничего. На ощупь круглый выступ
на левой стороне шевелится и, стиснут
рубахой плюс грудной системой, повторяет
мелодию часов. А где-то замирает

горячий пульс во рту, который не находит
удобной форму рта, и падает, навроде
пакета молока с одной из телебашен
туда, где результат падения неважен.

В окопах тоже ночь. Наяривают жабы,
наверно, если там есть термоперепады.
Каков он – сон в земле? Каков он – пульс? На карте
цвета одни и те ж, что в сентябре, что в марте.

О, я не тщусь понять ни разгадать великий
сценарий. Тише, мой грудной будильник, тикай.
Я здесь сижу один, с улыбкой патриота,
гляжу себе гляжу на свадебное фото...

Горит светильник. Я сижу, дышу в ладони.
И смех звенит во рту, что в сапоге дублоны.
И хочется забыть, что ты – всего лишь сгусток
того, чей жалок вес, чей позвоночник хрусток.

И хочется (пока все лампы не разбиты)
сорваться кошкой по примеру Маргариты;
но, если рассудить, сорвись хоть с самой крыши,
ночь все равно сильней и, уж конечно, выше.

..............................

Отвага кораблей – печальная отвага.
Соленая вода в обнимку с днищем. Влага
на дереве. Орфей когда-то пел об этом,
стремясь попасть к жене, к теням, которых нету.

2000 г.