Шарль Бодлер. Падаль

Ну что, душа моя, припомним – это было:
Когда по полю мы брели,
Нам падаль гнусная тропу загородила,
Разлегшись в каменной пыли.

Как баба, похотью сжигающая злобу,
Дымясь от блудного тепла,
Она разверзнула смердящую утробу,
Бесстыдно ляжки развела.

На солнечном огне, как на плите кухонной,
Плоть околевшая пеклась,
И в первородный прах стократ разъединённой
Текла её живая связь.

Цветенью мерзости надменно потакая,
Глядело небо в этот ад.
Сплошь травы полегли, а вонь была такая,
Что вы попятились назад.

Над чревом лопнувшим неотгонимой тучей
Гудела мух ночная мгла.
Личинок злая мразь лавиною текучей
Ошмётки плоти залила.

То опадала гниль, то плавно воздымалась,
Как беспокойная волна,
То растекалась вширь, то съёживалась в малость,
Трескучих шорохов полна.

Был музыкальный тон в распаде том глубоком –
Как ветра шум, как плеск реки,
Как тихий звон зерна, когда оно потоком
Течёт из веялки в мешки.

И формы плавились, мечте подобны зыбкой,
Как живописца смутный сон,
Как образ стёршийся, который кистью гибкой
По памяти напишет он.

За каменной грядой дворняга в страхе жутком
Выскуливала прочь тоску,
Мечтая поскорей добыть своим ублюдкам
По смачно-смрадному куску.

Увы! Моя любовь, мой ангел светозарный,
Моя богиня, страсть моя –
Заразная чума сожрёт ваш облик тварный
Для жалкого небытия!

Над вами второпях проблеют отходную,
И ваша царственная стать
Уйдёт под полог трав, под тяготу земную –
Цветами тленья расцветать.

А там, краса моя, вас черви зацелуют
И объедят. Но им вослед
В душе я сберегу любовь мою былую,
Распавшуюся, как скелет!

UNE CHAROGNE

Rappelez-vous l'objet que nous vimes, mon ame,
Ce beau matin d'ete si doux:
Au detour d'un sentier une charogne infame
Sur un lit seme de cailloux,

Les jambes en l'air, comme une femme lubrique,
Brulante et suant les poisons,
Ouvrait d'une facon nonchalante et cynique
Son ventre plein d'exhalaisons.

Le soleil rayonnait sur cette pourriture,
Comme afin de la cuire a point,
Et de rendre au centuple a la grande Nature
Tout ce qu'ensemble elle avait joint;

Et le ciel regardait la carcasse superbe
Comme une fleur s'epanouir.
La puanteur etait si forte, que sur l'herbe
Vous crutes vous evanouir.

Les mouches bourdonnaient sur ce ventre putride,
D'ou sortaient de noirs bataillons
De larves, qui coulaient comme un epais liquide
Le long de ces vivants haillons.

Tout cela descendait, montait comme une vague
Ou s'elanсait en petillant;
On eut dit que le corps, enfle d'un souffle vague,
Vivait en se multipliant.

Et ce monde rendait une etrange musique,
Comme l'eau courante et le vent,
Ou le grain qu'un vanneur d'un mouvement rythmique
Agite et tourne dans son van.

Les formes s'effacaient et n'etaient plus qu'un reve,
Une ebauche lente a venir
Sur la toile oubliee, et que l'artiste acheve
Seulement par le souvenir.

Derriere les rochers une chienne inquiete
Nous regardait d'un oeil fache,
Epiant le moment de reprendre au squelette
Le morceau qu'elle avait lache.

Et pourtant vous serez semblable a cette ordure,
A cette horrible infection,
Etoile de mes yeux, soleil de ma nature,
Vous, mon ange et ma passion!

Oui! telle vous serez, o la reine des graces,
Apres les derniers sacrements,
Quand vous irez, sous l'herbe et les floraisons grasses,
Moisir parmi les ossements.

Alors, o ma beaute! dites a la vermine
Qui vous mangera de baisers,
Que j'ai garde la forme et l'essence divine
De mes amours decomposes!