Мама и папа

          1

Поссорился с мамой и папой,
думал, что я - больше их.
Никакой я не баба, не лапай,
настоящий я большевик!

Коммунистом хочу быть я тоже,
примеряя наганы к бедру,
до восемнадцати дожил -
прощай, поцелуемся, друг.

Только если бы в том алом годе,
мне в иконы стрелять бы пришлось,
в военкоматах - кричал бы - не годен!
Неописуема вся эта - ложь!

Низы восстали против богатых,
смеялись, им вспарывая животы.
Остановитесь вы олухи, гады!
Дай жить - жив будешь и ты.

Революция - не пух на подоконнике,
что Ленин сказал, то мы и сделаем!
Скакали по полю резвые конники,
пронзая пустыню копытами белую.

За лоб схватился, подумал я,
в чём подоплёка на свете вещей?
Помиловал злобный Кощей
Елену прекрасную, умоляя.


           2

Поссорился, глупый - прощай,
жизнь ссоры гораздо дороже!
Рука материннская люльку качает,
отцовское слово дорогу проложит.

Нет - будто штын вбили в душе,
рот липкою лентой заклеили,
думал - Боже помилуй, я же
человек, создание гордое - или

тряпка, оппортунистов навроде,
которых Ленин с трибуны клеймил -
словами - о человеческом роде,
дела их утроба да нужник, пойми!..

Хотел день рожденья устроить я дома,
девчонок, друзей пригласить,
в духовке забацать лупатого сома,
в одиннадцать - свет погасить...

Есть девчонка на свете такая
и имя ей - сладкая-сладкая Ночь,
губами вдруг вытворит и руками -
неповторимо, божественно - очень!

А днём она - просто Наташа,
водопад льётся рыжих волос,
с тех пор, как любить повелось,
вы, други, не видели девочки краше.


         3

Просили меня старики -
отложим на год вознесение знамени.
К тому ж обещаниям вопреки -
завалил ты экзамены.

сидел, на балконе, курил,
всё чиркал стишки на бумажке,
потом, чуть стемнеет - не ври -
прыг в брюки и - к Сашке!

Что ж, были правы они,
ах сколько с друзьями мы выпили!
Я ведь такой, ты меня помани -
и кружки пивные, и - били.

Вот пружина вселенская, часть её,
прозвенев, разворачивалась,
не бутафорий искал я, но - счастье,
это сладкое, крепкое - власть.

Хлопнув дверью, ушёл,
сжав в кармане своё заработанное.
Только что вы сказали мне - шо -
раб вам что ли весь - вот он я?

И Наташка всё виделась мне,
о, волшебная, невесомая.
Говорю - прикупил в ЦУМе сома я,
в этой глупой и падающей стране.


           4

Промолвлюсь о нашей квартире -
хрущёвка, две комнаты, куцая.
Когда сел ты с книгой в сортире,
вспомнишь чёрта, чтобы подуться...

Барабаню в дверь, как дурак,
газетку выпрашивая,
дайте мне проснуться - пора!
Она, девочка моя, Наташа,

улыбнётся, очарует,
сняв брюки мне, уложив спать.
Судьбу выберу я какую -
что скажешь мне, бать?

Моя собака меня прощает,
только, говорят сдохла она,
встретить её после разлуки не чая,
получаю по-полной я - на!

Снится мне - я и они,
энергию теряя,
погибаю среди дураков и гнид,
двигаяясь исключительно - к раю.

Рай - это яркий огонь,
к огню готовы ли вы?
Дай мне быстрее свою ладонь -
не собаки мы - львы.


      5

Мои мамочка и папочка,
я вас так обоих люблю,
сражавшись и пав, точка,
из тарелок и блюд...

Официанту в дорогом ресторане,
куда поехали мы украдкой,
посадил под бровь рану,
но сначала - обо всём по порядку.

Первое - девчонки со мной не пошли,
мамы их, Бог ты мой, не пустили.
Папы,- второе -  сигаретами жгли,
видно, не хватило извилин.

Не было желания никого убить,
тем более - ранить,
просто если любовь - столби,
хуже поздно, чем рано.

Видел Наташку, обещала она прийти,
но только не в ресторан - в квартиру.
Жизнь - это бойня и тир,
возбуждаешься сам, нервировав..

Большевиком хотел бы я быть,
бить не царей, но - падаль.
Низвергнувшиеся из ада,
падают, заваливая столпы.


          6

И вот, повзрослев, мы гуляем,
неоперившиеся юнцы,
земляничными голубыми полями,
прожурчал за окном мотоцикл.

Шторы на окнах - туда-сюда,
веет в лицо сладким ветром,
и, чувствам волю всю дав,-
решено, сыграно, спето!

Нас четверо друганов, Боже -
Сашка, Жека, Андрюха и - я,
по 18 нам, значит - всё можно,
никатиновый и алкогольный яд.

Ах, если б знали, что будет,
конечно бы дома сидели,
ногами выделывая буги-вуги,
глотали б с горчицей сардели.

Нет, теперь давай - рокенрол,
считай золотые червонцы,
и кто-то кого-то ножом пропорол,
как Сталин - вжарил японцам.

И среди криков и звона стекла,
впервые о маме с папой подумал,-
будто от счастья рухнуть со стула -
какие они у меня золотой клад.


          7

Салат из красного перца - пятёрка,
червонец - терновый Исусов венец,
горький, переверчивый, тёрпкий,
а потом - в золотую Венецию.

Сколько не гнался, бедный я,
поймать большую на небе звезду
посреди ночи, утра и дня,
прижав к сердцу упавшую ту -

ни черта не вышло, увы -
кармы и ауры подкачали -
и на луну волком позорным повыв,
всегда умолкал, отчалив.

Но знаю, и 30 лет не пройдёт,
как то, что скажу - сбудется, прогремев,
развалится мир, рай падёт,
и - ах по спинам небесный ремень!

Потому это, что маму мы в маете
оставили, не подчинились папе -
слушайте же и понимайте -
в Помпеях тлел, на головы пав, пепел!

А теперь - не хватит всех нег и денег,
чтобы грехи свои замолить,
период весь юрский и неолит.
Венок лавровый - дёрнет и денет...


          8

Ах, рестораны - да рестораны,
зачем придумали бесчестные вас?
Не золото вы - синяки да раны,
ел человече хлеб, пил только квас...

Великая страна - Хохляндия,
сало - на каждом шагу.
Но особого нам подай, и я,
Боже туда же - not good!

Мгновение после того, как
расселись мы за столом,
получил официант в пятак
за то, что он настоящий лом.

Не сказал, скотина, "пожалуйста",
просили патоку - принёс мёд.
Девяносто девять жал из ста
промажут - одно войдёт.

Ах, кулак мой так мягко вошёл,
и потом ещё и ёщё раз.
Надо заметить вам - хорошо
выпили мы до того - буки и аз.

Гляжу - посреди полного хаоса,
(тарелки звенят)- милиция.
Извинялись мы, тряся лицами,
в участке потом, по полной сосав.


    9

Мгм... Мама, папа!
Пожалуйста простите меня...
Рюмку и девочку охапав,
не значит - судьбе внять.

Хотел батя мне врезать,
да - слава те - пожалел.
Помер, Господи, Брежнев,
взял да и околел.

Чую, грядут перемены,
Британия - Аргентину.
О вкус благословенный,
водочный, винный!

СССР - не Британия,
добро ведь - не зло.
В путешествие отправляемся дальнее
посредством рюмок и слов.

Конечно, любимые, правы вы,
может быть, я - надоел?
Позвоните Наташке, выв,
скажите - я пил, но не ел.

И, забирая меня из милиции,
бросал меня в таксомотор.
Ах, не доели мы торт -
думал я, злился я!

       10

Неделю не разговаривал,
стоял на балконе, курил.
Мам-пап, ваше вкусное варево
не ел - человечее се у горилл,

горилье, точней, у человеков,
когда ты не прав, и вот -
не решив, не покумекав,
делаешь наоборот.

Теперь, когда мне 19,
при усах и женщине - при,
к ней, к Наташке, готов я помчаться,
и, наверное, брошу, курить.

А мама и папа, папа и мама,
дорогие солнечные мои
стерпели всё, кануло...
Такие счастливые с вами мы и

прощения я просил,
прикрывая ладонью фингал.
И вздымался закат - нету сил -
невесомен, нежен и ал.

Дорогое моё человечество,
ждёшь ты с неба каких вестей?
Будь ты, всё же, покладистей,
во Вселенной наличиствуя.



     к о н е ц





           1981, 1982