С. К. Город и его души

Наш Город. Измученный, выстраданный, живой,
Пропитанный запахом неба и трёх океанов.
Здесь в каждом окне - свет, дверь открыта, и дым над трубой.
В нём Осень. Метель листопада в плаще из седого тумана.

Наш Город. Он помнит усталость ночных, еле слышных, шагов,
Дыханье в груди, приглушённость сердечного тона.
Здесь пройдено столько - предательств, побед, и друзей, и врагов,
Но он выживал, сохраняя в стигматах остатки закона.

Наш Город. Мы пьём его каплями, он - выпивает нещадно до дна,
И камень за камнем кладём на места после шторма.
То любят. То бьют. Мы же платим изрядно, сполна,
И слёзы в глазах, на губах привкус боли - всё норма.

Наш Город. Его не отыщешь на картах, не высмотришь стен с высоты.
Он был здесь всегда. С прошлой жизни. А, кажется,- год. Юн и молод.
И стрелки на башне не тронут делений потери и пустоты,
Покуда мы здесь. Его духи. Мы есть этот Город.


***


Балками перекрытий Он прошивает время,
Графиком ровных линий строю к Нему мосты.
Сплавом глухих сигналов дождь говорит со всеми,
Но неизвестным жестом мы перешли на "ты".

Город пронизан сеткой высоковольтных линий,
И коротит нещадно сломанное реле.
Метки шоссе размыты. И позабыто имя -
То, что принадлежало лучшему на земле.

Гулким раскатом эхо - по тротуарной плитке,
Стены домов, сутулясь, делают шаг назад.
Призраком тёмной башни в сшитой из снов накидке
Я проникаю в сердце Города, словно в сад,

Где по сосудам веток льются святые соки,
Что оживят дороги на перекрёстке "Рай".
В хаосе мирозданья люди не одиноки,
Где-то есть точка смысла - Богом забытый край.

Для посторонних взглядов Он, как мираж в пустыне,
Там замирают стрелки судеб людских в часах.
Светом рождённый Город, свято хранящий имя,
Балками перекрытий держащий небеса.


***


Время скоротечно, беспощадно, жестоко переломано.
Короли ли с королевами мы на шахматной доске?
Как проще жить - в углах блестящих клеток? Или быть бездомными?
Ползти по дну, порой встречая жемчуг? Или плыть в реке

Красивой, затуманенной, до днища сверх безжизненной?
Куда нас заведут ладоней линии - в тупик,
А, может, - к небесам? Где нам лежать - в Зиме безлиственной?
В пьянящей Осени ли? Журавлиный крик

Располосует облачные простыни до кровяных подтёков
Заката, сладкой ватою прилипшего к земле?
А, впрочем, вороньё, порой, горланит оды одиноких
Не хуже соловьёв. Одеждой белой ли, в золе

Нам красоваться перед миром тех сторон незазеркалья?
Дарить стихи друг другу, отрывая часть сердец?
А, может, позабыть слова, что греют? Вакханалия
Корявых фраз измучает, приблизив наш конец?

Вопросов много. Нескончаемы ответы. В полудрёме
Решаемость не сделает счастливей этот день.
Нет, Город, не отвечу. Не пророк я. Смертная. Но номер
Нам выпал на шарах. Куда деваться? Только Тень

Весь вечер во дворах бродила, грелась по-над крышей.
Ответов не просила. Не смотрела на закат.
Хотела лишь напомнить нам... едва заметно... тише-тише...
Дыханье сентября... И так тепло... как год назад...


***


На афиши рассеянный свет
Падает, падает, падает...
На премьеру последний билет
Выкупить правда-неправдами.

Что сегодня Театр даёт?
Светится мыслями, мыслями...
Начинается новый полёт -
Взлёт - за кулисами.

Резким звуком оркестр вступил,
Плачем под масками, масками...
День осенний сегодня простил
И стихами, и сказками.

И ладоней отчётливый звук
Набирается силами, силами...
Сколько глаз, сколько слов, сколько рук...
Просто Осень. Простила ли?

Отпустила ли горечь тех дней?
И вернула, что дорого, дорого...
На афишах - Спектакль Теней
Города, Города...


***


День Города. Запах салюта. Осенние дали.
И множество крыльев в небесных потоках тепла.
Всплеск новой волны. Шёпот берега. Песни причала.
Осенних костров сизый пепел, туман да зола.

День Города. Крошечных капель прозрачные слёзы.
Вращение ветра в объятьях седых парусов.
И свежести запах как первые вдохи мороза
В минутном течении жёлтых осенних часов.

День Города. Просто нетленная музыка жизни.
Тепло от ладоней. Наивная лёгкая грусть.
Нам рано пока приближаться к финалу и к тризне.
И, даже на миг покидая, сказать: "Я вернусь".


***


Сентябрь. Тридцатое. Год пролетел незаметно.
Впрочем, наверное, каждый в нём что-то нашёл.
Щёлкают стрелки, вращается наша планета,
Падают листья, и верится - всё хорошо.

Звёздным зонтом раскрывается облачный купол,
Снова Октябрь восходит на свой пьедестал.
Как мы тут жили? Разумно ли? Искренне? Глупо?
Кто возродился, а кто-то бессильно упал.

Стены молчат, погружённые в сонные грёзы,
Северный ветер заводит своё помело.
Скоро Ноябрь введёт на проспекты морозы -
Кто-то замёрзнет, кому-то подарят тепло.

Шум океана в ракушке пронзит перепонку,
Свет поднебесный фонарь в старом парке зажжёт.
Призрачной поступью - медленной, бледной, негромкой,
В Город декабрьский мирно войдёт Новый год.

Сколько ещё нам бродить по заснеженным крышам?
Трогать закат и смотреть, как струится заря?
Нам не узнать. Но он с нами. Он жив. И он дышит.
В самый последний и праздничный день сентября.


***
                П.

ОН чертит жизнь, подобно шахматной доске,
Не зная, чёрными иль белыми играет.
Но каждый день швыряет мат своей тоске,
Все клетки грусти в своём сердце закрывая.

ОН разлиновывает мир, как ту тетрадь,
Что множит файлы из уколов и предательств,
Вскрывая то, что полагается не знать
В потоке грязи и нелепых обязательств.

ОН разбирает свой театр по частям,
Сам - персонаж и сам же - автор мизансцены,
Шагая в сказку по изломанным костям -
Своим же собственным. Здесь всё имеет цену.

ОН это знает. Но вперёд - за шагом шаг.
Через усталость, боль. Туда, где станет видно,
Окружность солнца. ОН - ни друг себе, ни враг.
Хозяин сердца, за которое не стыдно.


***


                Н.

Серьёзность дней плетёт заботы в кружева.
Узор причудливый вывязывать крючком
Не так-то просто. Не дописана канва
Чудесной сказки. Жизнь пришпилена значком

За вклад в спокойствие, ровняющее быт,
За миг уверенности в завтрашних часах.
И всё нормально, и, пожалуй, не болит
Та часть души, что позабыта на весах,

Где перевесила рутина сложных дел.
Смывая вечером проблем налёт с лица,
Он вдруг почувствует внутри, что так хотел
В мир персонажей окунуться до конца.

Открыть ключом своим дорогу в мир чудес,
Смахнуть пылинки с реквизита. Но, увы,
Тропинку в тёплый виртуальных сказок лес
Найти так сложно средь стежков его канвы.

Но в глубине души есть добрый верный знак,
Что путь укажет к той работе глаз и рук,
Где каждый сделал в эту сказку первый шаг
По грёз тропе, что он выкладывал из букв.


***


                V.

Речкой быстрой проливалось утро раннее
На простор её души, слезами скроенной,
Наполняя грудь напевами венчальными
Долгой ночи. Голосами беспокойными

Наполнялся лес, и письмами зелёными
Шелестел осинник. Звуки ворожейные
Пробудили в ней надежды затаённые,
Сладко пахнущие каплями елейными.

Алым парусом мелькнула лодка-облако,
Рассекая ширь небес глубокой линией.
Отчего же в этой жизни всё так коротко,
Так сравнимо с кратковременными ливнями,

Что захлёстывают мир июньским паводком,
В паутинках оставляя капли солнышка?
И всё сложится в итоге. Просто надо бы
Ей испить рассвет родившийся до донышка,

Протянуть ладони к травам в поле девственном,
Отпустить в полёт ресниц пушистых вееры
К миру бледному, манящему, чудесному,
Излучающему свет надежды с верою.

Белокрылой птицей взмыть к небесной пристани,
Не обжечься, не разбиться, не раскаяться
В той мечте, что переливами искристыми
На души её просторах разливается.


***


                Е.

Усталость век дрожанье выдаёт,
Под пальцами станок клавиатуры
Рождает свой обугленный полёт
В изломах городской архитектуры.

Одним лишь взглядом строятся дома,
Углами подпирая край Вселенной,
В деструкции души сойти с ума -
Так просто и совсем обыкновенно.

Но он на грани сдвига жёстких плит,
Выравнивает сердца амплитуду,
И, стиснув зубы, зная, где болит,
Вытаскивает жизнь из ниоткуда.

Его землетрясений дикий шквал
Взрывает грудь под панцирем одежды,
Срывая кожу с мира, где устал,
Где нет ни вдохновенья, ни надежды.

Гримасой боли корчится шкала,
Рождая вой седых стихотворений,
И бьются вен кривые зеркала,
На части руша кадры сновидений.

Но разум в сотый раз устроит взрыв
Доселе не изученных материй,
И он, глаза с усталостью закрыв,
Пойдёт свою тоску шагами мерить.

Придёт черёд на кон поставить грусть,
Рулетке будет выдано - вращаться,
Когда он твёрдо скажет: "Я вернусь,
Затем, чтобы построить Город Счастья".


***


                П.

Его Океан говорит непонятные речи,
То воет протяжно, как вздыбленный раненый зверь,
То ластится с шёпотом, кутаясь в розовый вечер,
Смывая из сердца остатки забытых потерь.

Ванкуверский лес раскрывает дремучие тайны,
Течением рек будоража пороги души,
Срывая покровы с затерянных снов, неслучайно
Нашедших покой в полутёмной еловой глуши.

Зрачок объектива исследует тайны Канады,
Из дней извлекая частички святой красоты,
В которой нет смысла, но есть нерушимое: "Нада",
Ведущее грёзы сквозь страх к воплощенью мечты.

Стозвоном улыбок пропитанный утренний воздух
Протянет мосты через вспышки парада планет.
Он пишет роман своей жизни с трансгрессией прозы
В куплеты стихов, излучающих солнечный свет.


***


                V.

Кровит размытый небосклон
Дождями ноября,
А ты всё видишь прежний сон,
Хорошая моя.
Сметаешь пепел сигарет
С пустеющих столов,
А яви не было и нет
Среди чумы пиров.
Сквозь муть берёзовой смолы
Глядишь в остаток дней
И вяжешь новые узлы
На кожаном ремне.
Латаешь крылья, рвёшься вверх,
Но впереди - земля,
Где нездоровый, нервный смех,
Как бритва, как петля,
Как безысходной битвы знак...
Но, белого белей,
Ты вновь идёшь за шагом шаг
На клеточки полей,
Чтобы поймать хоть хвост мечты,
Опять поверив в блеф.
Ты - Ангел светлой красоты
Средь многих королев.
Нам зажигая фонари
На шахмат простыне,
Ты и сама - гори, гори
В счастливейшем огне!!!

Коснётся ветер перемен
Осколков бытия,
И ты поднимешься с колен,
Хорошая моя.


***


                З.


Обычный. Закрытый. Непознанный.
Квадратиком синим на скользком пути
В толпе повстречавшийся. Сколько нам
Ещё по обочинам сказок идти?

Когда ты расскажешь о сумерках,
Ползущих внутри ледяных покрывал,
В которых, казалось, что умер, но:
Глоток обжигающей - и оживал?

Разложишь запчасти по полочкам,
Смахнёшь напыление с медных монет.
Слова - кровопийцы и сволочи
Уродуют душу, изводят "на нет".

Мы знаем. Мы все из рифмованных.
Рисуем судьбу чередой запятых -
За пазухой мелко фасованы
Обрывки из фраз. Гуттаперчевый стих

Не гибок. Избито значение.
Толкуем по разному. Вводим в излом.
Слагаем свои настроения
Теплом из "сейчас", закрывая "потом"

Платками, дождливо-промокшими
Под грозами ссор, перемен и разлук,
И греем друг друга ладошками
Дрожащих и нервных измученных рук.

Ты к нам? Этот мир как агония,
Для тех, кто на грани - тяжёл, нелюдим...
Но только среди "постороннего"
Ты стал как-то просто и быстро - своим.

Теперь жизнь распустит на случаи,
Всё вытащит - боли, и слёзы, и страх...
Не бойся! Найди своё лучшее
В себе и в ещё не рождённых стихах!


***


                К.

Весенний день. Бассейн с коньяком.
В миндально-апельсиновом созвучьи
Пьянящим невесомым ветерком
Струятся мысли, разгоняя тучи.
В нирвану погружается рассвет,
Под парусом - фантазии и грёзы.
Из сказок, что ещё не видел свет,
Росою на листы ложатся слёзы.

Под майское мурчание весны
Дышать свободой сонно и чудесно.
Коты всегда бывают влюблены:
Во что - лишь только им одним известно.
Прикрытыми глазами ловят тень,
Что падает с оранжевого шара,
И плавит мысли томный новый день
Предвестником вечернего пожара.

Улыбкою чеширского кота
Пронизан неколеблющийся воздух.
И утренняя бледная звезда
В бокал бросает и стихи, и прозу.
Бассейн с коньяком. Ленивый сон.
Такому не закончиться мгновенно.
И день прекрасен, лёгок, невесом,
А Кот всё о своём... о сокровенном...


***


                V.

Закрой глаза. Цветной калейдоскоп
Из тёплых снов неслышно в изголовье
Я положу. И сказок целый сноп
На сердце ляжет искренней любовью.

Они тебя обнимут до утра,
И трудный день вдруг станет так неважен,
Забудется усталое вчера
В кругу страниц, картинок, персонажей.

Вокруг тебя возникнет мир теней,
Театр снов, в котором плавность звуков
Ласкает душу. Горше и больней
Уже не будет. И тебя за руку

Возьмёт та Королева Тишины,
Что с самых древних лет ночами правит,
И бледный свет невидимой луны
На память в волосах твоих оставит.

Ты спи. И закружится карнавал
Из снов, тебе подаренных. До донца
Допей его, чтоб завтра день настал
Под музыку оранжевого солнца.


***


Город скажет сам, о чём друг другу умолчали,
Он устроит вечер откровений для двоих,
Он начнёт с того, что было ветреным в начале,
Он плеснёт в конце в завесу тайн последний штрих.

Он не будет руки ей заламывать за спину,
Он не станет взглядом выжигать на ней клеймо,
Он уйдёт тогда, когда придёт черёд покинуть,
Он смахнёт слезу, когда заплачется само.

Он оставит ночь на попечение рассвета,
Он в карман положит семь отмычек от души,
Он смахнёт ладонью со стола, что недопето,
Он швырнёт на ветер счастья ржавые гроши.

Он не позвонит из телефона-автомата,
Он не возвратится тихой поступью назад.
Город будет знать: Зима совсем не виновата
В том, что знает то, что он ни в чём не виноват.


***


А мне не трудно. Я протру на окнах пыль,
Составлю стулья, постираю занавески,
В глазницы масок протяну тугую леску,
Свяжу узлом, потом - на гвоздь. Сухой ковыль

Поставлю в вазу, на которой письмена
Индейцев майя расшифровывали спьяну.
Натру паркет, встряхну ковёр и лишь не стану
Касаться стен - ни хрупких рам, ни полотна.

Там всё в порядке. Неизменность и покой.
Сложу по стопкам разлетевшийся сценарий,
Обрывки реплик, ворох сцен, что мы играли
В какой-то жизни. Только вспомним ли: в какой?

С ногами влезу на продавленный диван,
Налью коньяк. Там, в сундуке, ещё осталось -
Совсем немного. Ерунда. Мгновенье. Малость.
А так хотелось, чтобы каждый был бы пьян,

Шампанским щедро поливая потолок,
Смеялся в голос новой роли. И другого
Совсем не хочется. Глаза потупив, снова
Всё жду и жду на перекрёстке всех дорог.

Ещё хранят тепло дыханий Города,
Что мы построили и сами приручили -
Они любили нас, спасали и лечили.
Быть может, нам в них приходить?.. Хоть, иногда...


***