Картина

(ответ на нападки в адрес фильма "Высоцкий. Спасибо, что живой")


Один талант, ну, скажем так – один из ста,
нарисовал, вот ведь чудак, портрет Христа.
Он изучил Христа душой, как только мог.
Тот получился хорошо… Но вот – не Бог!

Он изумил всех и обидел. Как посмел
изобразить всё так, как видел, как сумел:
На крупный план, не постеснявшись, не боясь,
крутых Пилатов, страх Христа и денег грязь.

Как ничего не получалось иногда…
Как прорывалась под босой ногой вода…
Как открывалась в сердце ненависть порой,
и превращался в эгоцентрика герой.

Как пил вино и водку, с женщинами спал.
Как был больной и вот, в конце концов, упал.
В слезах отчаянья метался по ночам.
И на вопросы дурачья не отвечал.
…

За дело критики взялись. Теперь, держись!
Ханжам не нравится естественная жизнь.
Не одобряют отступления от норм.
Жиреет правда моралистам на откорм!

Они художника винили в клевете.
Не эстетична смерть Христа, мол, на кресте.
Не героично: только стонет… не поёт…
И гласом зычным к светлой вере не зовёт.

Изобличали подетально знатоки.
Мол, не вбивали ему гвозди в две руки.
Они верёвками привязывали их.
И крест тесали не из вязов, а из пихт!

Трясли бородкой очевидцы всё равно.
Не пил он водку! Только красное вино!
С утра до вечера он радовал народ.
А вас, доверчивых, обкрадывает сброд!


Всем объяснял авторитет, видавший виды.
Художник мстит Христу за детские обиды.
На поругание Христа отдал холстом
верней всего, за то, что сам не стал Христом!

Несётся слоган дураками с пылом пущим,
что автор продан с потрохами власть имущим.
Он брэнд такой для них заделал неспроста.
Тираны молятся на нашего Христа!

Но самый дельный держат козырь в рукаве.
Мол, деньги сделал! На позоре! На молве!
Пять лет писал. Высок начисленный бюджет.
В холсте коммерческом высоких мыслей – нет!

Анализировала сплетен жёлтых шобла.
Кто там позировал узнать нам хорошо бы!
И загалдели все: Похож ли… Не похож…
Сквозь правды пепел проступила блеском ложь.


Скорбящий жрец мне говорил: «Чего ты ждёшь?
В такого Бога не поверит молодёжь.
В картине мухи облепили лик святой!
Не сдержит смеха глупый зритель молодой.

Висит какой-то оборванец на кресте…
А где показано, как ходит по воде?
Как проповедует? Как лечит? Как воскрес?
Холст вызывает нездоровый интерес!

А кто вокруг? Одни Пилаты да Иуды!
А мы-то знаем – совершать умел он чудо.
А что кругом него? Помойка… не дворец.
А мы-то помним – он же был для нас Творец!

Смотреть из принципа не буду мерзкий холст!
А рядом с храмом мы поставим вечный пост,
чтоб не распяли снова нашего Христа!
Чтоб стала память незапятнанно чиста!»
…

Жрецу внимая, я считал в душе до ста.
О, как меня весь этот гвалт уже достал…
Ведь для меня он разным был всегда и ныне,
и в том числе – таким, как на картине.

То сразу сложный, а порой совсем простой.
Ни разу ложный, но ни разу ни святой.
К подножью мудрости оружье не сложил.
Он ошибался, ну а значит – вправду жил.

Но ни за плату, ни в безудержный накал,
он ни Пилату, ни Иуде не солгал.
За это, собственно, и был потом распят.
На правду собственность отстаивал Пилат.

А что вокруг понапридумали потом,
пойми, мой друг, картина вовсе не о том.
Она – как зеркало, в ней видит всяк своё,
кто – срезы душ живых, кто – грязное бельё.
…

Тому, кто видел, и не видел кто его
скажу, не слушай никого и ничего.
Иди – смотри… Потом своим путём – вперёд.
Собаки лают – караван идёт.