Духовные истоки кризиса

      Мировой кризис люди привыкли, прежде всего, воспринимать как экономическую категорию, но в экономике – это только выход айсберга, потому, что на самом деле кризис фундаментально в человеческом сознании, в человеческих отношениях, во всей системе цивилизационных отношений, которые Маркс в своё время называл совокупностью производственных сил и производственных отношений. Но мне в данном случае не очень-то нравится акцент на производственные силы и производственные отношения, потому что он опять-таки подчёркивает материалистическо-экономический характер кризиса, а, фактически,  речь идет о фундаменте гораздо более субтильном, более духовном. На самом деле кризис начинается с того, что люди, определённая – такая вот индеферентная группа, начинают считать оценку трудового времени человека в данной системе отношений – несправедливой.
      С этого начинается жёсткое разбегание между тем, что командные группы, правящие круги, от общества хотят, и что само общество хотело бы видеть вместо того, что существует. Естественно, что когда значительная часть экономики строится на спекулятивном воздушном пузыре, и это происходит интенсивно и как бы глобально после 45 года, в коллективном бессознательном набегает как бы фундаментальное недовольство тем, как происходит оценка времени людей, как трудовая, так и досуговая. Потому что сегодня нет отчуждения между трудовым и досуговым.
       Досуг – это  тоже часть платного времени, которая порождает продукт. Сегодня мы знаем, что есть радикальный разрыв между реальной экономикой и так называемой виртуальной.
       Допустим, существует некое реальное производство. Это реальное производство в одной стране. В другой стране бумаги, которые являются презентацией и капитализацией этого производства. Они совершенно не зависимы от этого реального производства, и с ними идёт определённая игра. При условии, что эти бумаги успешны – на эти бумаги могут выпустить суррогатные инструменты, которые представляют собой вторичную стоимость.  И так далее, и так далее.
       До начала кризиса было известно, что количество суррогатных производных, которые ходят в мире, являющиеся предметом торгов на фондовых биржах, в десятки раз превышают всю совокупную стоимость вот тех производственных средств,  к которым они якобы имеют отношения.
       То есть, представьте себе, что люди делают на фьючерсных сделках – из воздуха – десятки и сотни миллионов долларов, которые носят воздушный характер. Но они их вкладывают потом в реальные ценности. Проблема в том, что вы можете организовать рост виртуальных стоимостей до бесконечности, но реальные стоимости, которые существуют на планете Земля – они  имеют ограниченные масштабы.
        И когда возникают ножницы такого рода – то коллапс неизбежен. При этом, как это поддерживается? Это поддерживается таким образом:  достаточно долгое время существуют два полюса: полюс производства и полюс потребления.   На одной стороне, допустим, существуют Америка и Европа, Япония, скажем, где люди там что-то производят , с другой стороны – они потребляют. Производство здесь сводится всё больше и больше к офисному производству технологий, производству ноу-хау, производству мыследеятельностных  методик, которые оцениваются абсолютно неадекватно по отношению к материальному продукту, к реальной экономике –  производящейся на другом конце.
       Скажем, полюс потребления у нас – Америка, а полюс производства – Китай.  В условиях  глобализма есть некоторая иллюзия, что происходит якобы выравнивание между различными регионами. На самом деле – это абсурд!  Потому что система такого рода работает только при увеличении зазора, при увеличении разъема ножниц.
       Например, если у вас производится реальный товар где-нибудь в старинах третьего мира за копейки, и потом рабочий класс в этой стране начинает требовать повышения заработной платы – вы после нескольких там силовых воздействий, которые со временем  не помогают, – просто забираете оттуда производство и переносите в ещё более удалённую, ещё более дешёвую страну третьего мира.
         Таким образом, глобальная экономика, базирующаяся на двух полюсах: производства и потребления, она принципиально не заинтересована в мобилизации таких вот уголков, в которых просто таким вот эксклюзивными пятнами заполнены необходимые зоны производства. Допустим, у нас есть джунгли Борнео и Новой Гвинеи  –посреди этого есть некое производство, где вы определёнными социо-психологическими приёмами создаёте некий такой анклав, и у вас есть люди, которые за копейки производят товары продающиеся в  Ошанах там,   в супермаркетах Парижа, Нью-Йорка и так далее, товары –  продающиеся там, в десятки раз больше своей себестоимости.
        Для того чтобы поддерживать такую поляризацию вы должны кредитовать потребление. То есть вы в первую очередь кредитуете потребление, и только во вторую очередь – вы кредитуете производство. Кредит потребления приводит к колоссальной задолженности полюса, на котором потребляют, по существу –  если  там потребляют – задолженность растёт и погасить вот эти ножницы, вы можете, только понижая уровень жизни в тех регионах, которые производят.
         В конечном счете, это приводит к тому, что растёт социальная напряженность в том же  Китае, который сегодня сидит на горшке социального недовольства, нагнетания в таком паровом котле: огромное количество конфликтов между низом и правящей бюрократией. Но не случайно при этом, когда встал вопрос по организации той схемы экономики, о которой мы сейчас говорим, было принято принципиальное решение о сохранении, это я имею ввиду на глобальном уровне, мировом уровне, решение о сохранении коммунистической бюрократии в Китае. Не надо думать, так сказать, что Китай сам определил, решил и выбрал – что он сохраняет коммунистическую бюрократию, и при которой переходит к реформам. Поверьте, что если бы было необходимо там также жёстко поменять ситуацию, как она была изменена в СССР, то мировое правительство нашло бы ресурсы для того, чтобы в Китае произошли такие же необратимые перемены, как и в России.
       Но дело в том, что  Китай – это очень удобное место для  производства, для того, чтобы стать кузницей, обслуживающей своими реальными талантами  полюс потребления, и поскольку это неизбежно зиждется на понижении и сохранении достаточно низкого уровня для трудящихся – социальный конфликт является тоже как бы неизбежным средством.
       Поэтому опытная активная бюрократия – это один из первых гарантов для того чтобы эта ситуация сохранялась как можно дольше.
       Кризис на самом деле имеет свои корни: духовные, цивилизационные, интеллектуальные в методологической сфере, и потом только он выходит на уровень экономики. Нельзя сказать, что кризис – это вещь, которая приходит нежданно и приходит вопреки интересам правящих классов.


 Гейдар Джемаль

 Философ, политолог, председатель Исламского комитета России.
 
 23.01.2009 «Духовные истоки кризиса» http://russia.ru/hero/gejdar/