Зачем же ум, коль сила есть

            ***
Что сказка в нашем мире есть?
В ней чудаков порой не счесть,
Она укор и утешение,
Для душ заблудших наставление.

Бывает, что она обидит,
Того кто там себя увидит,
Сумеет смехом наградить,
И даже смертью пригрозить.

В моей же сказке нет обмана,
Она про дурака Ивана,
Кто на печи лежал весь день,
Вся жизнь его сплошная лень.

Да, жизнь людская непонятна,
У увальня семья опрятна,
Трудолюбивым слыл их род,
Но все, же был один урод.

Бывало, что-нибудь попросишь,
В ответ услышишь:
- Не дождётесь,
- Слова ты понапрасну тратишь,
- С печи слезать лишь время тратить.

Бывало так, пробьёт Ивана,
На труд с семьёй, всё без обмана,
Но всё с чем не столкнётся он,
Идет, как правило, на слом.
 
У дурня силы отродясь,
Водилось столько, просто страсть,
Что домочадцы от Ивана,
Страдали как от урагана.

Однажды парня так пробило,
На труд семейный, словно шило
Сверлило в теле целый день,
С ним не справлялась даже лень.

Тогда отец задал заботы,
Забор покрасить до субботы,
Да вот беда кистей не дал,
Иван же кисти сам достал.

Достал же он их по-простому,
Гусей щипал всех без разбору,
И до полудня по дорожкам,
Гуляли гуси без одёжки.

Из перьев кисти справил он,
Гусей отправил всех в загон,
Затем к забору подошёл,
И побожась, весь в труд ушёл.

Трудился устали не зная,
Такого от него не ждали,
Он выкрасил весь скотный двор,
Со всей скотиной,
Да забор дотёр до дыр сквозных,
В финале покрасил лошадей в амбаре.

Затем на печь свою залез,
И даже к ужину не слез,
Итак, семья после работы,
Скотину мыла до субботы.

Отец словесно всех чертей,
Пролил на плешь жене своей,
Сестёр и братьев тоже «славил»,
В конюшню мыть коней отправил.

Затем он к печке подошёл,
И вот такую речь завёл:
- Послушай Ваня, хватит спать.
- Тебя давно пора спасать.
- Давай-ка ты милок вставай,
- Да в путь-дороженьку ступай.
- Застава есть неподалёку.
- Туда ступай-ка лежебока.
- Да завербуйся поскорей.
- Там из таких как ты, «злодей»,
- Людей великих создают.
- Быть может там, тебя спасут?

Иван конечно cматерился,
Но делать нечего спустился.
С собой припасов съестных взял,
И со двора вдаль зашагал.

Ещё вёрст, двадцать так шагать.
Тут лень его за ноги хвать,
Взяла его и повалила,
И под сосной заснул детина.

Совсем недолго спать пришлось,
Его накрыл бродяга-дождь,
Да, здесь не дома на печи,
Лежи себе, ешь калачи.

Пришлось с земли ему подняться,
Скорей к заставе выдвигаться,
А мысли так его читались:
- Наверно там меня заждались.
- Стол для меня уже накрыт,
- Матрас на печечке лежит,
- Уж побегу я, что есть мочи,
- Тогда успею, точно к ночи.

Тут с места старт он низкий взял,
Да как олешек поскакал.
Кто на дороге находился,
В канаве сразу очутился.

В пути телегу Ваня встретил,
Но к сожаленью не заметил,
И всё, что в той телеге было,
Людское общество забыло.

И вот уж на исходе дня,
Скача как мерин, без коня,
Он до заставы доскакал,
Нашёл ворота и сказал:
- Ну что ж тихонько постучу,
- Скажу, что воином стать хочу.

И чтобы вслух не рассуждать,
В ворота стал дурак стучать,
Ответа нет:
- Но почему?
- Наверно я не так стучу.

И дурень, кулаком с размаху,
В ворота дал такого маху,
Что те, из двух слоёв сосны,
В секунду были снесены,

Вмиг, частокол полёг с забором,
Стояли, слов не говоря,
На вышках стражники с запором,
От страха всех врагов клеймя.

Тут пыль столбом, не зги не видно,
К оружию раздался крик,
И вся застава, как не стыдно,
Кто в чём одет,
Вскочила вмиг.

Минута, две и в три колонны,
Стоят с оружием бойцы,
Да только вот портки забыли,
В сей суматохе подлецы.

Вот пыль осела,
Что мы видим?
Чужая пред Иваном рать,
И даром время, не теряя,
Всю рать он начал мордовать.

Сначала первые колонны,
Легли под весом тумаков,
Затем и третья, всё законно,
Осталась вовсе без зубов.

Тут воевода вышел статный,
Заморский воин, богатырь,
Кричит:
- Ну, увалень ужасный,
- Тебя я разметаю в пыль.
- Утра ты больше не дождёшься.
- Я зарублю тебя упырь.

- За упыря ответить можно,
Спокойно Ваня произнёс,
И тумаков отвесив плотно,
Задумчиво сказал под нос:
- Хотел Руси служить достойно,
- Опять мечты коту под хвост.

Так воевода был повержен,
Застава тоже полегла,
А что же Ваня? Он небрежно,
Сказал себе:
- Да, не смогла,
- Рать всемогущих чужеземцев,
- Со мною справиться одна.

Затем, руины он оставил,
И по просёлку шёл пешком,
При этом тихо размышляя:
- Быть может, в дом вернусь тишком,
- Отцу, что хочет, обещаю,
- Не зверь, откроет отчий дом.

И так домой вернулся Ваня,
Там повинился, уж как смог,
Его простили, да сказали:
- Живи как все, наш дурачок.

Казалось всё, он излечился,
От лени, что его жрала,
Работал и как все, постился,
Но тут, народная молва.

О ратнике былины славит,
Мол, богатырь есть, как скала,
Он неприятеля так травит,
Как зверя, не прощая зла.

Молва о витязе твердила,
Что богом нам был послан он,
В руках его такая сила,
Теперь спокоен, будь за дом.

Иван хоть и дурак немалый,
Смекнул, удачу принесло,
И заявил мол, я тот славный,
Великий богатырь Вано.

Теперь Вано великий воин,
Дурак и рядом не стоял,
Женился, стал как лев спокоен,
Завёл семью, да «умным» стал.

И так мудрец наш без утайки,
Весь день на печке может спать,
Ведь у жены печать хозяйки,
Ей печь, кормить и убирать.

А если кто вопрос поднимет,               
Мол:
- Хватит на печи лежать,
Вано ответит так учтиво:
- А, что? Детей мне не рожать.
- Мне нужно силы набираться,
- Вдруг нападет, какая рать,
- А я уставший и не мытый,
- Как буду дом твой защищать?

Вот сказка русская потеха,
В ней,  дурень просто стал  чудить.
Коль сила есть, так жди успеха,
А он прейдёт, чего мудрить.