Магдалина

Неподкупные стражники спят
У старинных ворот Магдал-Эля...
Пробираюсь я за город, в сад –
Надышаться бутонами хмеля.

Жар остудит пылающих щек
Свежесть ветра. Его дуновенье -
Милосердния первый урок,
Что даруется в миг откровенья.

Под жужжание дикой пчелы
Зацветают гранаты в долине.
Здесь никто ядовитой хулы
Не бросает в лицо Магдалине.

Не сломлю ни стебля, ни цветка –
В вазе лилия вянет убого.
Разве может подняться рука
На прекрасное детище Бога?

Я люблю щебетанье ручья,
Запах нарда, алоэ, шафрана.
Словно птица небесная, я
Поднимаюсь охотно и рано.

Каждый раз, с восхищением, вновь!
Как впервые, пьянею от мирра –
Бог – Ты щедро даруешь Любовь,
Без нее сотворение Мира

Никакой не имеет цены!
И в Любовь влюблена я с рожденья,
От Любви мои очи пьяны,
От Любви так призывны движенья.

Но блудницей считают меня,
И на голову сыплют проклятья,
Горожане, соседи, родня,
Даже кровные сестры и братья.

И, боясь Магдалининых чар,
Отвернувшись, торопятся мимо…
Это – крови вселенский пожар
В сердце мечется неукротимо!

Ни пред кем не склоняю лица,
Пусть камнями мне целятся в спину.
Ведь Любовь – есть подарок Творца,
Свет ниспосланный я не отрину!

Я хочу, чтоб взахлеб, через край,
Жизнь вливалась в меня водопадом.
Пусть всегда на земле будет май
И бездонное небо над садом!

О, возлюбленный мой, не таись,
Под покровом спасительной ночи,
Ведь дорогу, ведущую ввысь,
Лучше днем видят слабые очи.

За любовь никого не хулю –
Ибо ханжество паче гордыни.
Этот мир, как впервые Люблю!
Поклоняюсь Любви, как Святыне.

Не отнять дорогие мечты,
Потому я кидаю им в лица:
«Я – рабыня мирской красоты,
 Я - Божественной радости жрица!».

И покуда мой взор не потух,
Не остыли желанья  и чувства,
Буду славить Божественный Дух,
Что возвысил Любовь до Искусства.


Магдалина возвращается той же дорогой. Стражники уже не спят.

Первый стражник:

Откуда, девушка так рано?
Возлюбленный хорош ли твой?

Второй стражник:

А я – сегодня выходной…
Дам десять драхм и без обмана.

Первый:

С ума сошел! Рахиль узнает
И бороде твоей конец!

Второй:

Ты трус, хоть в драке молодец,
К тому же ведь, собака лает…


Магдалина:

Прости, дружище, право слово,
Ты – хоть куда, но я другого
Люблю.

Второй:

                Люби, а я плачу.

Магдалина:

Любви за деньги не хочу.
Сама сто крат платить готова.

Второй:

Уж больно ты со мной сурова.
Коль расскажу, где ты была
В такую рань…

Магдалина:

                Твоя хула
Понятна мне. Прощай, дружок,
Я тороплюсь…

Второй:

                Еще разок
Дай мне в лицо твое взглянуть.
Красотка ты! Счастливый путь!

Магдалина:

Он балагур и весельчак,
И спать на службе не дурак!
Скорей бы ночь набрасывала тень,
Сегодня у меня особый день!

Магдалина беседует с Иоанном перед рассветом следующего дня.

Магдалина:

Спят собаки под утро замертво,
Попрощаемся, Иоанн…

Иоанн:

Магдалина, не будь злопамятна,
Я вчера был от счастья пьян.

Магдалина:

Не печалься, я не обидчива,
На тебя не имею зла…

Иоанн:

Видишь, мать моя больно вскидчива,
Полюбить тебя не смогла.

Магдалина:

Неуютно мне стало в городе
От злословья, да от хулы.

Иоанн:

Мелет зерна молвы, как в вороте,
Время-мельница. Люди злы.

Магдалина:

Позвала меня в путь звезда моя,
Распрощаемся, не держи…

Иоанн:

Я б пошел с тобой, да не смею я
            Мать ослушаться, жить во лжи…

Магдалина:

Попрощаемся, мой единственный,
Еженощно я слышу зов…

Иоанн:

Не понятен мне смысл таинственный,
Да значение этих снов.

Магдалина:

Разойдемся, заря рождается,
Не проснулись бы сторожа.

Иоанн:

Стыд опять во мне пробуждается,
Материнская, знать, вожжа.

Магдалина:

Полно сетовать, послушание
Уважает примерный сын.
Но скажу тебе на прощание:
Будет множество Магдалин
На пути твоем. Мы не венчаны –
Успокоишься точно в срок.
Только чти любовь каждой женщины,
Без Любви любовь лишь порок!


Поклонилась, шагнула, рванулась.
Узелочек качнулся в руке…
Не вздохнула и не оглянулась!
Как растаяла, там… вдалеке…

Гудел базар Иерусалимский, что улей разворошенный,
Торговля бойкая во Храме шла пред Пасхою.
Кто снедью торговал, кто тканями, кто ласкою.
Но пало Слово властное. Жемчужиной? Горошиной
В сухую землю брошеной?
Так – бисер перед свиньями? Нет – сеятель на пахоте!
И души подымаются пропащие из праха. Те,
Что Тела Храм
Средь звона драхм
Меновщикам базарили.
Бичом позор ударили!
Хлестали срам –
Десницы взмах!
Все видит Тот, на Небесах!

Таким впервые Магдалина
Зрит Человеческого сына.
Здесь в душу приняла Мария
Тот ураган, что все зовут «стихия».
И в горле - ком, и в сердце – кол!
«За ним! Куда бы ни пошел!»

За пятачком Самарийской земли
Тень Галилеи маячит вдали,
Тут Иисус, утрудившись в пути,
Сел у колодца, чтоб дальше идти,
Надобны силы. Побыть одному
Редко случалось, как видно, Ему.
К краю колодца прижался щекой…
В муках добытый предвечный покой
Видится сквозь униженье и боль.
Горькой землею рожденная соль
Станет духовной, отринувши прах…
Замысел Сына решен в Небесах.
Там с неизбежностью вычерчен Путь –
Крестным распятием Мир всколыхнуть.
Знает! И все же в глубинах души,
Молит, надеется: «Перереши,
Отче, судьбу роковую мою.
Мне ли готовил Ты чашу сию?
Замысел Твой не свершил и на треть –
Переверши! Я желал бы успеть
Все, что задумано, Отче, Тобой
Довоплотить в сей юдоли земной».

Такой отрешенной и чистой печали
Глаза человечьи еще не вмещали…

Приходит самарянка за водой,
Их разговору о «воде живой»
Свидетельницей стала Магдалина:
«Я быть хочу в Его руках, как глина,
Пусть лепит душу, - Господа молила, -
Да разве я до дня сего любила?»
Как в лихорадке сотрясалось тело
И сердце ярче факела горело.
Вот Он один: «Открой, прохожий, кто ты?»
Он улыбнулся: «Господин субботы».
Но за спиною смех учеников,
Их споры, шутки, крики, скрип шагов,
В кольцо Его берут, телами скрыли,
Пошли, всклубилось море желтой пыли
За их ногами, но один их них
Вдруг обернулся, глянул и затих,
Отстал, забыв про свой веселый клан.
Шепнула Магдалина: «Иоанн?»
Но он кивнул ей молча головою,
И, торопясь, пустился за толпою.

Качнулась почва Самарии,
И подкосились у Марии
В мгновенье жилы резвых ног,
Как будто, кто их ей подсек!
Упала разом вниз лицом,
И бровь колодезным кольцом
Задела… кровь… Простерлась ниц…
И сколько было рядом лиц –
Не помнила ни одного:
В глазах Предвечный Лик Его!

И на зубах скрипел песок,
От мысли лопался висок:
«Приблизиться! На волосок!
Жизнь – не минуту, не часок,
И не отдать, а отдавать!
Сестра, возлюбленная, мать –
Быть всем, чем только можно стать!
Водою, пылью под ногами,
Тем воздухом, что пьет губами.
Себя протратить без остатка
И умереть! Мгновенно, сладко…».

Но Магдалине вдруг примстилось:
Ее душа
Из тела вышла, поклонилась,
И не спеша,
Пошла апостолам во след,
А тело биться продолжало.
Но сколько длился этот бред,
Пока в беспамятстве лежала,
Не помнила. Вдруг яркий свет
Взял в круг ее. Утомлена
Очнулась. Призрачное бденье…
Внутри покой и тишина,
Пред ней неясное виденье.
Все обострилось: слух и зренье,
Как будто лопнула струна.
Умолкло все. Достигла дна
Морского, словно бы она.
И поглотило целиком
Ее безмолвье, колпаком
Накрыло. Купол тишины
Великой! И до глубины,
До самых недр – тепло покоя!
Пред ней – София Эпинойа.
«Оставь земное помышленье,
Прими святое посвященье.
Отныне мы – одно с тобою:
Ты – будешь телом, я – душою.
До вознесенья ты и я –
Его закон, Его семья.
Ты – пария среди людей.
Крест бесноватости своей
Ты понесешь сквозь все века,
Блудницы славу… и горька
Такая слава, Магдалина,
Но это плата – подле Сына
Стоять по обе стороны.
Да будем мы Ему верны!
Земных шагов уж сочтено число,
И Вечность свет роняет на чело,
Не отходи – секунды сочтены!
И роли все тут распределены».
Мария молча поклонилась,
И Эпинойа растворилась.

В Евангелие об этом говорится:
«Изгнал Иисус семь бесов из блудницы».

Магдалина и Богоматерь беседуют в Гефсиманском саду во время Тайной Вечери.

Богоматерь:

Отчего Он так печален, Магдалина,
Ни улыбкой не одарит, ни приветом?
С коих пор не узнаю родного Сына…

Магдалина:

В свой черед узнаешь, Жено, Ты об этом.

Богоматерь:

Он задумчив постоянно и досаду
Против недругов нисколько не скрывает.
Он подобен запечатанному саду…

Магдалина:

Не спеши узнать все то, что Сын Твой знает.

Богоматерь:

Часто спутников бросает по дороге,
И вперед уходит, думой озабочен.
О кончине говорит, о зле, о Боге…

Магдалина:

Он – дорога! Мы ж – толпимся у обочин.

Богоматерь:

Магдалина, научи маня, что делать?
Чем помочь? Кого молить – Отца ли, Духа?
Никогда своей я воли не имела…

Магдалина:

Наши мольбы лишь земное слышит ухо.

Богоматерь:

Если б я могла в беде его утешить,
И сама бы не страдала так жестоко.
Убедить Его бежать, не ждать, не мешкать…

Магдалина:

Наши слезы лишь земное видит око.


После Тайной Вечери Иисус и Магдалина беседуют на том же месте.

Магдалина:

Равви, пробил последний час,
Когда Ты с нами, среди нас.
Простимся? Подошла пора…

Иисус:

Еще увидимся, сестра.

Магдалина:

Мы тут с Тобой сейчас одни –
Посторожу, а Ты – усни.
Скопи немного свежих сил…

Иисус:

Кто спит перед лицом могил?

Магдалина:

Унять невмочь волненья дрожь,
Что делать мне, когда уйдешь?
Искуплен человечий грех?

Иисус:

Приди одна и прежде всех.

Магдалина:

Неужто ОН не защитит
Тебя от мук? За что сердит?
Чья искупается вина?

Иисус:

Я чашу изопью до дна.

Магдалина:

Ты Сам бы мог перерешить?
То ОН велел Тебе испить?
Отец наполнил Твой потир?

Иисус:

Да, смерть Моя спасает Мир.

Магдалина:

Ты говоришь Себе иль мне?
Ты – жертва! По чужой вине.
Чужой просчет, чужой клавир…

Иисус:

Нет! Смерть Моя спасает Мир!


У Креста стояла, как глухая,
Не сводя с Него ослепших глаз.
Бушевал вокруг, не затихая,
Всенародный, озверевший глас.

Облако сокрыло облик Отчий,
И тот час смертельною тоской,
Жгучей, что сто крат чернее ночи,
Сжалось сердце. В косности людской

Можно ль быть еще неблагодарней?
Все страданья даром? Жертва – бред?
Чернь «Распни!» вопила. Лапидарней
И страшнее этой просьбы нет!

Он глядел им в очи без приязни,
Льнул Эон к подножию Креста –
Зрил костры, распятия и казни
«Pro» и «Contra» с Именем Христа.

Но инстинкт в полуугасшем теле,
Возвращал к Началу Всех Начал,
К Величайшей И Предвечной Цели,
К Небесам и к Богу возвращал!

В воскресенье с первыми лучами
К Гробу Магдалина подошла,
И сверкнула радостно очами,
И пошевелиться не могла!

Тщательно свернула Плащаницу,
Прочь пошла с улыбкой на устах.
Камень, коим заперт вход в гробницу,
Был – отвален и белел в кустах.


Закипал бутонами шиповник,
К ней спиной, какой-то человек…
Магдалина молвила: «Садовник,
Ты давно тут?» Он в ответ: «Весь век!»

И к ногам Его, что было веры –
Жизнь рванулась из последних жил!
Он воскликнул: «Noli me tangere!»
И рукой ее остановил.

Смерть поправ, людьми и Богом между
Он стоял с величием Гонца.
Ассист золотил лицо, одежду,
Стигмы от гвоздей и от венца.

Женщина из крохотной Магдалы,
При тебе земной очерчен круг,
Сквозь тебя София наблюдала,
Из твоих глядела глаз и рук.

Преданная выше сил и меры –
 Ей любви хватило и огня…
«Господи, - взмолилась, - Me serrere!
И других помилуй, как меня».

Поблекнет золото волос,
Гимматий твой износится,
Кровь, горе, слезы будут на пути,
Но веры высится колосс,
Апостол-мироносица,
И тяжкий крест тебе теперь нести.

Весь ужас слова «никогда!»
В ночи петлей захлестывал –
Не проще ли, не легче ли на крест?
Живая светится вода,
Что Он давал апостолам
Испить, и слов струится благовест.

Расстались, разошлись, песком рассыпались –
Что сеятель по пашне разбросал
Отборных зерен горсть. По свету мыкались,
Огнь высекая с твердостью кресал.
У них в душе он полыхал пожарищем,
Хотя, порою закрывать глаза,
Случалось им врагам, а не товарищам,
И прививалась не везде лоза.

Раскаянной блудницею,
Постриженной вдовицею,
Не понята, не признана,
Не взыскана, не призвана.
Ниспослана, указана.
Навязана? – Помазана!
Обетом вечным связана,
По гроб молчать обязана.
В ином писанье сказано:
«Любимица Христа
До самого креста…
А люди все не верили,
Своею мерой мерили.
Рядили да судачили,
Порочили. Корячили
Умы: «За сто почет?
Ведь женщина не в счет!
Как в Царствие Небесное
Войти, да званье лесное
Их первых рук принять?
Не венчана, не мать…
Оно есть не по чину ей,
Лишь сделавшись мужчиною
Взойдет на Небеса», -
Роптали голоса.

«Мать-София, позволь мне отвезнуть уста,
Объявить, что была я сестрою Христа,
Объяснить, что Тобою направлен мой путь…»
«Ты и мыслить не смей, и мечтать позабудь!
Я даю тебе камень Небесного Града.
Этот камень – связной, оберег и награда.
Он с тобою пройдет через все воплощенья,
День укажет и час твоего возвращенья.
Через смену времен и различие наций
Ты пройдешь по пути четырех инкарнаций.
Будешь розно: гонима, знатна и богата.
Твой последний приход – через год после Брата.
Вы пройдете бок о бок по грешной России,
Возрождая ее для прихода Софии!»

                Сон Магдалины.

Воздух города чужого лег туманами на плечи,
Неприветливые лица, оскорбительные речи.
Пухнут морем, пухнут рыбой многолюдные кварталы.
Н на проповедь не ходят недоверчивые галлы.
Мандариновые корки прямо в море носит Рона,
Равнодушные зеваки молча бродят у амвона.
И никто Христову Слову не вникает в Месселии –
Страх, отчаянье порою давит сердце у Марии.
Часто душными ночами смотрит в небо Магдалина,
Молит Бога, но безмолвна поднебесная долина.
Утомленная мечтою о былом и невозможном,
Забывается под утро сном коротким и тревожным.
И во сне одна забота: сделать Раем Мир крещенный,
Чтобы верным прозелитом стал язычник обращенный.
Как-то снился Рим престольный – город мрачных суеверий.
Взял яйцо из рук на Пасху недоверчивый Тиберий,
И «Христос воскрес!» Мария императору сказала…
Почему же так упорны и в Христа не верят галлы?
Но однажды ей приснился сон, исполнен вещих знаков:
Дал приют у Заведея Богоматери Иаков.
Иоанн одним из первых дом родительский покинул –
По Христову вознесенью только день всего и минул.
По утрам она к Марии ежедневно приходила,
Толковала речи Сына, и оплотом Ей служила.
Моча слушал их Иаков, головой качал в сомненье –
Давит взгляд его тяжелый Магдалину в сновиденье.
И такие слышит речи: «Недоступна та вершина,
Неужели ты серьезно в это веришь, Магдалина?»
Вся в слезах она проснулась, сердце мечется и бьется:
«Верю, чувствую, предвижу! Он вернется, Он вернется!
Он вернется укрепленным, сильным и неуязвимым,
Будет каждому оплотом, ожидаемым, любимым!
Всех спасет и всех наставит, злу свою объявит меру,
И повсюду, в каждом доме, как свечу затеплит веру.
Будет Он учить открыто и не брать обет молчанья –
Аловастровым сосудом будут – полон мирра Знанья!
Пусть не завтра, пусть не скоро, пусть пройдут века седые –
Он вернется!» - и навеки успокоилась Мария.
И уста ее улыбка разомкнула в час кончины,
Иисус глядел с любовью в очи милой Магдалины,
И жалел, что ей при жизни, Он Любви не дал и ласки,
И земной тоскою сжалось сердце, сбросив холод маски.
«Да простит Меня Всевышний, пред лицом всей эмпиреи
Признаюсь, что об одном лишь неизменно я жалею –
Мне пронзает острой болью грудь язвительное жало:
Почему в земной юдоли Я любил тебя так мало!»

                Успение Богородицы

Последний путь земной. Ровнее? Глаже?
Яснее смысл? Виднее знаки, связи?
Кто старой кармы все узлы развяжет?
Значенье слов поймет в старинной вязи?
Кто силы даст душе для перелета?
Объявит день посмертного прощенья?
Кто выпростает крылья из-под гнета
Телесного, земного, воплощенья?

Последний раз земля ее носила.
Замкнулся круг – коль миссия свершилась!
Великие Провидческие Силы
Вели Ее, являя Божью милость
От жизни к жизни, душу очищая,
Уготовляя избранную долю.
Заступническим Словом защищая
Ее, всем объявляя Божью Волю.
И в смертный час в саду Гефсимании
Мысль уносила в дымчатые горы…
Мистический удел! Глазам Марии
Предстал Афон. Распахнутые створы
В пустынный храм, где в жизни предыдущей
Она жила, не зная о грядущей,
Уже взошедшей, грянувшей Судьбе!
Стяжала целомудрие себе,
Склоненная над жертвенником жрица.
Не ведала Небесная Царица
О Таинствах Небесных коронаций.
Последний путь. Конец реинкарнаций.
Смешалось время, окруженье, место,
Меж будущим и прошлым стерлись грани.
Мать непорочная и Божия Невеста –
В ином уже ты не предстанешь сане.

Прощальный жест,
Суровый взгляд,
Приготовления обряд…
Меня глазами подозвал
Приблизиться. Девятый вал
Укрыл нас криком с головами.
Шепнул разбитыми губами:
«Возьми ее…Тут весь Твой Путь…
  Пройдешь его когда-нибудь…»
Снопом, без чувств я под ноги Ему
Упала, переметную суму
К груди прижав, и только с жизнью вместе
Могли отнять ее! Сказать к их чести,
Они тогда не тронули Меня…
Я, пуще ока, дар Его храня,
Не знала назначенья вещи этой.
Лишь памяти помеченная метой
Она была мне до недавних пор:
Напоминанье и немой укор.
Сыновний дар. Из самых чистых рук
Единственный, таинственный подарок –
Узорный, легкий, деревянный круг,
Рисунок тонко вычерчен и ярок.
Он любоваться тянет, как магнит,
И у него совсем особый ритм.
Когда я достаю его на свет,
Мне кажется, что межу нами нет
И никогда не будет никого!
Круг, Я, а надо Мною – Божество
В обличие единственного Сына!
Мне круга смысл открыла Магдалина:
Сакральный диск, космическая карта,
Природный цикл с апреля и до марта,
Двенадцать звеньев замкнутой цепи.
Средь ночи, словно кто толкнет: «Не спи!
Достань, смотри, вникай», - прикажет круг.
В нем есть квадрат: на запад, север, юг
И на восток нацелены ворота,
В квадрате снова круг – одна забота –
Понять весь смысл магического диска.
Я чувствую – разгадка где-то близко!
От центра круга – лестницы к воротам,
Проходов не широкая межа,
Застыли лакопалы-сторожа
И молчаливо вопрошают: «Кто там?»
Квадрат, как будто плат цветной –
Там розы, капли земляники,
Природа дивная, какой
Не ведала. Пророков Лики
Видны за каждой стороной
Квадрата. Цвет у поля синий,
Что купол у походных скиний!
Мафорий был из ткани тонкой
На мне тогда… в момент родин…
В него спеленат Божий Сын.
Я в ясли спрятала ребенка…
Он очень схож с квадратом тем,
Печаль свою, кому повем?
Центральный круг, что светлый щит –
Три голубых звезды горит!
Тогда и над Моим челом
Звезда сияла, две на плечи
Сошли. Сказала мать Предтечи:
«Святая Ты – моя Мария,
  А кто не верит – ордалия
  Пусть обернется их стыдом!»
И кровь смешалась с молоком,
Огонь с водой, с землею воздух
И Божий Сын на этих звездах
Приподнят был, когда волхвы
Поднять не смели головы!
Меч над щитом повешен косо,
А под щитом – расцветший посох!
И держит в клюве голубица
Иголку с ниткой. Оросится
Чудесно сотканная пряжа –
Нас с Сыном пурпур крови свяжет.
Сказала Магдалина: «Час придет,
Ты мысленно встань у любых ворот,
А взгляд свой устреми на середину –
Тот час же вознесешься прямо к Сыну!
Ворота – точки входа из Вселенной
В наш грешный мир, земной, заблудший, тленный,
И выход из проявленного мира».
Я выбрала любимый цвет порфира,
Открылись створки западных ворот,
Путь мимо сторожей меня ведет
Туда! К Нему! По пурпурному полю!
Всей кровью Матери Ему мирволю!
Там Дух, там Сын и там Его Отец
Новорожденную Мою приемлют Душу.
Их Тройственный Союз Я не нарушу!
Сын с головы снимает Свой Венец,
Благословляя мать Свою земную:
«Я Царствием Небесным короную
Тебя!» Новопреставленной Марии
Архангелы одежды золотые
Приносят. И поистине впервые
Почтителен с Ней Сын, а не суров,
И чьи-то руки подают Покров!
Глаза в глаза – пред Ней сама София!
Улыбка и печальна и мудра.
Иисус к Ней обращается: «Сестра,
Вот Мать Моя. Ты дай Ей свой Урок,
Введи Ее в Божественный Чертог,
Ей расскажи, что можешь рассказать,
Друг друга Вам не проще ли понять –
Кто ближе сердце к Матери, чем Мать?»
София пред Вратами все Плеромы
            Сказала очень тихо: «Мы знакомы».