Не наш формат рассказ

К читателю

Я всегда догадывалась, что закончу свою жизнь в психиатрической лечебнице.
Теперь я уверена в этом абсолютно.
Сейчас, например, я сижу в аудитории в чулках в сетку, короткой юбке и шифоновой прозрачной кофточке. На улице минус двадцать. Как одевалась – не помню.
Ребятам из группы пришлось сказать, что не проснулась просто, мол, очнулась уже в маршрутке. Ну да. На самом деле не очнулась до сих пор. Но всем ли это нужно знать?
Смеются. Анюта сегодня такая забавная. Да… Очень. Просто прелесть.
А вот Анюту тошнит неделю, и жрать она ничего не может, потому что все продукты, которые она берёт в руки, непременно портятся. Скисшие соления, протухшее мясо, непонятная белёсая слизь из банки консервов, червивые яблоки. Головокружение.
Анюта сегодня такая забавная. А ещё забавнее была вчера. Вечером. Ночью? Не помню. Когда видела эту чёртову девушку в белой сорочке и с чёрными спутанными волосами. У себя за спиной. Постоянно. Можно было бы сказать, что я пересмотрела ужастиков, но я до безумия отчётливо вижу её лицо. Хотя, влияние кинематографа здесь наверняка играет свою роль.
Анюта стала бояться темноты. А всю жизнь была единственной, кто её любил, и всегда просила выключить свет. А теперь из черноты комнаты таращатся на меня силуэты без лиц. Подходят всё ближе и тихо смеются. Я не хочу их подпускать, а зловещие знаки стали видеться даже в закрытой двери на кухне (её никогда раньше не закрывали) и пробежавшем таракане (у нас их нет).
Я уверена, что сегодня снова окажусь перед дверями психо-неврологического. Давно там не была. В последние мои попытки что-то сделать мне поставили синдром панических атак и припадки неврастении. Назначили срочное обследование, но у меня на него нет денег. А просить у родителей я не буду. Почему? Во-первых, помочь мне смогут вряд ли. Я это осознаю. Подобное обычно не лечат. А во-вторых, они не верят в психические болезни, зачем их переубеждать?
Мой друг говорит, что я слабовольная. Что если я не хочу видеть глюки, то я их не увижу. Ну я пыталась. И что? Что я могу сделать с этими тенями. Я осознаю, что их нет, но избавиться не могу.
Отлично, приезжала скорая. Они подтвердили мою догадку. Сказали, что с такой психикой я к двадцати пяти годам окажусь в психушке. Какая же слабость от карвалола… Прям руки не поднимаются. Меня не отвезли в лечебницу сейчас только потому, что это будет «клеймо на всю жизнь». Теперь нужно ехать к психотерапевту. Боги… Двойная доза карвалола… я усну сейчас.
Косметика у Анечки размазалась… Нет, наркотиков не принимала. Пью, правда, как лошадь, но это вряд ли важно. Наркотические смеси? Что это? А… Нет, тоже не увлекаюсь.
Попросили посидеть на паре. Отсижу и следующую. И ещё чуть-чуть, не хочу пока с родителями пересекаться, лучше к Нэс поеду. Она, правда, спит до двух, но я счастлива, что мне вообще есть, куда ехать. Интересно, солгала ли врач о том, что меня можно вылечить? Невролог уже не поможет. Какие галлюцинации? Да расскажи я вам про сову и про девочку в белом, вы бы наплевали на «клеймо на всю жизнь». А я ещё не сдалась.
Интересно, чем кормят в психушке? Нэс говорила, что блинами. Она, правда, не знает, но было бы здорово. Кстати, очень хорошо, что меня теперь боятся. Не получается у меня приступов неврастении, когда я одна. То на работе, то в университете… Осталось заржать и заплакать на тренировке – картина будет полной.
Знаете, этот рассказик будет совсем коротким, потому что ни одно из своих прозаических «произведений» я не закончила. Смогу ли завершить хоть это?
- На каком факультете она учится?
- На филологическом
- Боги, и она будет учить детей!
Спасибо, тётя врач. Я с трудом сдержала сарказм. Самое жуткое в неврастении то, что сознание никуда не исчезает. Смех и слёзы болезненны, руки и ноги трясутся, ты ужасно много говоришь. Но все считают, что ты бредишь, а это вовсе не так. Я прекрасно понимаю, что говорю, просто начинаю частить словами. Сейчас на перемене подправлю косметику, выпью кружку кофе… нет, лучше чая, мало ли… и куплю себе сладкую-сладкую булочку. Хорошо, что немецкий отменили. Я бы не вывезла. Врач сказала ехать домой, но я не хочу пересекаться с родителями. Прям сильно-сильно.
Все так странно реагируют на «у меня всё в порядке» во время приступа… Я же говорила, что это не бред. Я, как ни странно, действительно чувствую себя душевно нормально. Истерика только внешняя. Сдержать её невозможно. О, вроде прохладно стало… Учитывая мою одежду, это значит, что отхожу потихоньку. Слава Богам.
Надо купить себе карвалол на такие случаи. Не каждый же раз скорую вызывать. А когда прозвенит звонок, все либо меня окружат, либо начнут обходить по километровому радиусу.
Так, и зачем я всё это говорила? Наверное, потому что боюсь острой критики. Не судите меня строго. Я паршивый писатель и отвратительный поэт. Вряд ли что-то светлое, доброе, поучительное смогу вам рассказать. К тому же, обычно я циничная и злая, как чёрт.
Итак, занавес открывается, господа.
Не наш формат

Зонтик открываться не желал, и его можно было понять. Дождь лил, как из ведра, вторую неделю. Город стал напоминать Венецию, такую, какую изображают обычно на картинках. Колёса маршруток глубоко уходили в воду, элегантные леди в коротеньких сапожках на шпильках и ботильонах, купленных за бешеные деньги в модных бутиках, испарились ещё на пятый день «наводнения». Часть захандрили и взяли больничные, иные перешли на резиновые сапоги, и по сему поводу совершенно уже не переживали. Она бы тоже с удовольствием, покашляв в трубку, осталась дома, закутавшись в тёплый плед, достала шоколадные конфеты, заварила зелёный чай и провела бы пару деньков у телевизора или с книжкой. Есть что-то волшебное в возможности находиться с иной стороны стекла от бушующей стихии.
Но, увы, перед самым выпуском покашлять в трубку было нельзя, посему она села в маршрутку и достала из сумки нетбук, на экране которого несколько суток светился один и тот же текстовый документ. Женский журнал не слишком-то привлекал, но там платили, причём неплохо. А с необходимостью разбавлять закоренелую ложь розовыми соплями и духами с феромонами можно было смириться. Сейчас, например, она писала статью под названием «20 способов привязать его к себе». И снова тираж разойдётся влёт.
- На следующей остановите! – крикнула она и начала запихивать нетбук обратно в сумку. Удобнейшая вещь, особенно для журналиста. Статья была не до конца оформлена. Готовы были только пятнадцать бредовых способов испугать, ой, то есть, привязать мужчину. Читают это обычно гламурные девочки со сладкой ватой в голове. Они носят тёмные очки зимой и надувают губки на фотографиях в социальных сетях. С их страниц смотрят на вас безумно красивые статусы, вроде «Меня сложно найти, легко потерять и невозможно забыть», «Пожелайте своему бывшему удачи, потому что счастье он уже потерял» и так далее. Всё это до ужаса оригинально и очень круто.
Но, так или иначе, всю редакцию журнала «Армани» кормят именно эти девочки.
Она выскочила из маршрутки прямо в лужу. Это было совсем неудивительно, найти сухое место сложнее. Сапоги были хорошими, в чём она с удовольствием убеждалась который раз. Через квартал виднелось офисное здание родной редакции, к которому нужно было подбежать как можно быстрее, учитывая сломавшийся зонт. Но внезапно за руку её кто-то схватил.
Она обернулась. Сзади стояла невысокая рыжая девушка в пальто и сером шарфе. Волосы были короткими, аккуратно подстриженными. Глаза карие.
- Вы что-то хотели? – дождь начал затекать за воротник, что не придавало шарма незнакомке.
- Да, я… Прошу прощения, Вы наверняка торопитесь. И это звучит, как бред… Но… Как Вас зовут?
- Милена, - раздражённо фыркнула журналистка. Время неумолимо приближалось к девяти, объяснять своё опоздание не хотелось совершенно.
- Милена, - протянула та, - Очень приятно, меня – Олеся. В общем, не хочу Вас задерживать, но… Вы в курсе, что за Вами мертвец ходит?
- Что, простите? – сумасшедшая какая-то…
- Мертвец. Девочка. Босая такая, в белой сорочке. Волосы чёрные, смуглая. Не припомните?
- Нет. Олеся, при всём уважении, в призраков  я не верю, никого никогда не убивала, денег Вам давать не собираюсь. И я опаздываю на работу. Всего доброго.
Девушка запросто отпустила руку и пожала плечами.
- Да, в-общем-то, моё дело – предупредить. И Вам удачи.
Она развернулась и пошла к остановке. Милена встряхнула головой, стараясь выбросить странные чувства, вызванные словами незнакомки, и побежала к знакомой двери.
Все уже были в офисе. Босс взглянул на часы и довольно улыбнулся.
- Надо же, Милена Владимировна, без одной минуты девять. Да Вы сама пунктуальность.
- Спасибо, - рассмеялась она, снимая плащ и вешая его в общий шкаф.
- Как идёт работа над статьёй?
- Сегодня-завтра закончу. Павел Александрович, Вам не кажется, что эта статья бредовая?
- Милочка, солнышко, ты же знаешь, что это наш формат. Научные журналы нынче не в цене.
- Знаю-знаю, дать людям то, что они хотят. Но это же деградация в чистом виде!
- Это их выбор, а не наш. Будь в моде античная литература или ручные крокодилы – писали бы про них. Логично?
- Логично, - вздохнула она, надевая туфли-лодочки и убирая резиновые сапоги в шкаф.
- Ну, раз логично, тогда за работу, - ответствовал босс, разворачиваясь на носочках и направляясь в сторону буфета.
 Она прошла в свой кабинет, снова достала нетбук и подсоединила к сети. С экрана снова уставилась цифра «16» с точкой. За ней не было ничего. Милена вздохнула и набрала очередную банальную фразу: «Разделяйте его интересы». За ней должны следовать советы увлечься футболом, раскопать информацию о его любимой группе, полюбить ту же еду. А ещё заверения, что он начнёт посещать с «вами» курсы йоги, будет во всём слушаться и носить на руках до старости. Правды в них столько же, сколько в прогнозах погоды или предсказаниях цыганок на улицах. Но это не суть.
В дверь кабинета влетела Ксюша, полненькая блондинка в строгих очках. За здоровьем она всегда следила с некоторой долей фанатизма, при этом умудрялась всех так «залечить», что люди начинали делать всё с точностью до наоборот.
- Лена! Господи, ты что, босиком пришла?
- Что?! – головой она ударилась? – Ты о чём?
- Об этом! – возмущённо взвизгнула та, тыкая пальцем в пол.
На старых досках, которые вот уже два месяца как решили заменить, отчётливо виднелись мокрые следы босых ног. Но как? Милена крутанулась на стуле, туфли на каблуке никуда не исчезли, скорее поехала крыша. У Ксюши тоже?
- Ксень, - упавшим голосом попросила Мила, - никому ни слова, хорошо?
- Откуда это взялось? – строгий взгляд сквозь очки и абсолютное отсутствие сценариев ответа.
Она пожала плечами и развернулась обратно к столу.
- Не знаю, мне нужно работать, извини.
- Шуточки у вас… - вздохнула та, видимо, самостоятельно придумав объяснение, - А сапоги-то я твои видела, хлипенькие совсем! Ноги, небось, застудила, вечером прогрей в кипятке с горчицей, а то свалишься прям перед выпуском номера, тебя шеф закопает.
- Хорошо, Ксень, - ушла, слава богу. Так, нужно работать. Работать, а не думать о всякой ерунде. Работать…
Статья лепилась плохо. Назойливое ощущение, что всё написанное – бред чистой воды, мешало думать. Однако, действительно дельные советы вроде «не закатывайте скандалов», «не хнычьте», «не выносите мозг» и «не требуйте невозможного» писать было строго запрещено. Люди, к сожалению, предпочитают прислушиваться к тому, что их не обязывает. А ни одна из этих глупых девочек с ватой в голове не сможет понять, что мужчину нужно уважать. Они все уверены, что за  накладные ногти и нарощенные волосы их должны носить на руках всю оставшуюся жизнь. Представителей сильного пола остаётся только пожалеть.
К шести часам остался один пункт. Но мыслей, увы, ни одной.
В кабинет заглянул начальник.
- Милена Владимировна, все свободны. Статья готова?
- Нет, один пункт остался, - поморщилась девушка, - До завтра терпит?
- Утром чтоб было. И никаких «до обеда».
- Хорошо, я дома придумаю что-нибудь.
- Ладно, иди уже, - улыбнулся шеф и вышел. В последнее время он казался очень усталым, дела в издательстве шли не очень хорошо, несколько сотрудников уволились, а на их место пришли ничего не умеющие «желторотики», да ещё с гонором и неуёмными амбициями. Так что его можно было понять.
Милена встала, закрыла нетбук и кинула в сумку. Ужасная статья. И погода.
Вы знаете это дурацкое состояние? Когда ужасно хочешь домой, в горячую ванную с кружкой свежесваренного кофе и плиткой молочного шоколада… А на улицу выходить не хочешь совершенно. Там ветер, ливень, хмурые люди с зонтиками и бесконечная грязь. Но не ночевать же на работе. И вы идёте. Распахиваете дверь и раскрываете зонт. Прячетесь в воротник, бежите поскорее к остановке. И ловите маршрутку. А там толпа… И к тому моменту, как доезжаете до дома, не хочется ни ванной, ни кофе, ни даже шоколадки. Остаётся желание переодеться в сухое и спрятаться куда-нибудь в уголок дивана с книжкой или пультом от телевизора.
Ключ провернулся в замке дважды. В квартире было тепло и сухо, поэтому она показалась раем. Милена отряхнулась и начала раздеваться. Сапоги промокли. Как? Загадка. Однако Ксения оказалась права, качество отвратительное. Придётся и правда прогревать ноги, чтоб не подхватить грипп или воспаление.
Девушка прошла на кухню, включила свет. В холодильнике нашлись сыр и хлеб. Может не самая полезная пища, но в магазин бежать желания не было ни малейшего. Тем более, в промокающих сапогах. Засунув в микроволновку будущие горячие бутерброды, Лена побежала переодеваться, но тут зазвонил телефон. На экране высветилось: «Гоша». Надо же, вспомнил!
- Алло.
- Привет, Мил, как жизнь?
- Эээ, отлично. Ты ради этого звонишь?
- Нет, вообще-то… Я у тебя книги оставил, помнишь?
- А, да, конечно. Подходи послезавтра днём, у меня выходной.
- Сейчас гляну расписание, - отозвался неудавшийся жених.
- Цок-цок, - отчётливо пропел женский тонкий голосок.
- С кем ты там? – улыбнулась девушка.
- Всмысле?
- Ну, женский голос, я слышу. Гош, ты чего? Мы ж не встречаемся уже. Мне просто любопытно, можешь не отвечать.
- Милен, я не знаю, о чём ты говоришь, я один в комнате. Так, ну ладно, часа в три я подъеду, хорошо?
- Да. Пока.
- Пока.
Из трубки раздались короткие гудки.
- Цок-цок, - Милена оглянулась. Никого. Ерунда какая-то.
Стараясь побороть глупый суеверный страх, она прошла в комнату и переоделась в рубашку и шорты. Мокрую одежду развесила на батарее.
- Цок-цок, ты меня не видишь?
Нужно сходить к психиатру. Это уже не нормально. Совсем ненормально. Руки тряслись, сердце предательски ускорило темп. Стараясь не обращать внимания на сбесившееся подсознание, девушка прошла на кухню, достала бутерброды.
- А я тебя вижу.
Тарелка разлетелась вдребезги. А на дорогом линолеуме отчётливо проступили мокрые пятна, по форме напоминающие отпечатки ног. Милена инстинктивно отступила к окну, но всё же смогла проговорить:
- Ты кто?
Несколько минут было тихо. Она уже решила, что всё себе придумала или вообще спит.
- Алиса. Я Алиса. А тебя как зовут?
- Ми… Милена, - судорожно выдохнула журналистка. Попыталась себя ущипнуть негнущимися пальцами, но не смогла.
- Красивое имя. Ты правда меня не видишь? Не бойся… я… я не хочу зла. Извини, если напугала.
- Ничего. Нет, не вижу, - будем считать, что это сон. Тогда всё объяснимо.
- Я просто не могу уйти. Не могу, пока не скажу, кто убил. Меня, то есть. Это закон. А сказать некому. Я тебя увидела… на улице. А ты мне понравилась. Можно, я тебе скажу? Мне не нравится здесь. Мне больно.
- Д-да, конечно, говори, - Мила села на табуретку. Сон. Точно сон. Дрожь вроде отпустила.
- Ты должна спросить.
- Хорошо. Кто тебя убил?
- Отец.
- В смысле? То есть, за что? – родную дочь… алкаш, что ли?
- За мать. Я… Знаешь, это сложно объяснить. Просто… они ругались постоянно. Мама кричала на него. За всё. Буквально за всё. Я не особо вслушивалась… Зарабатывал он немного, возвращался поздно. Чаще всего из-за этого. А потом… потом он запил. Скандалов стало ещё больше. Даже не знала, что такое бывает. Ну и не выдержал однажды. Знаешь, бывают такие люди. Терпят-терпят… и срываются. Вот… Тебе тяжело это слушать? Прости. Я закончила. Теперь могу уйти.
- Постой, - зачем она лезет? – А почему ты не к близким пошла?
- Не хочу. Отец сошёл с ума. Бабушка ненавидит весь мир. Остальных давно нет.
- Сколько тебе лет?
- Тринадцать.
- Понятно… Куда ты теперь?
- Не знаю. Но здесь не хочу. Здесь мама. Она кричит и ругается. Я пойду. Ты хорошая.
- Спасибо, - ничего глупее сказать было нельзя…
Милена поднялась и подошла к дверному проёму, пол был чистым и сухим. Никаких следов или луж. Привиделось? Разве так бывает?
Хорошая….
Внезапно журналистка подскочила и опрометью бросилась к нетбуку. Не наш формат, не наш формат… Нельзя вечно давать девочкам повод для самолюбования. Может, не выпустят. Или заставят переделать. Даже скорее всего. К сожалению, эти девочки имеют обыкновение вырастать.
20. Все вышеуказанные советы – ложь. Просто научитесь уважать своего партнёра и объективно оценивать собственные недостатки. Если это для Вас – пустой звук, то я дам Вам двадцать первый, самый важный, совет. Никогда не заводите детей.