Ад

Своды, своды, своды, своды, своды…
Над водой вздымается парок.
Мимо мчится будка «Пиво-Воды».
Вот её подмял водоворот.

Мчатся группы близких и знакомых.
Мчатся в поездах и на такси.
Щепки, сор и спинки насекомых…
В общем, всё, чего ты ни спроси.

Запакован, желатином залит
(ах, какой заявлен аппетит!)…
В эту сталь, хрусталь, и блудь, и наледь
всё кругом ныряет и летит.

Оступившись (скверная примета!
Но теперь, конечно, всё равно),
по привычке повторяю: Лета.
(И к тому ж забытая давно.)

Может быть, не Лета, может, Стикса,
но поверь, всё это пустяки –
у какой сквозь вырванные фиксы
целовать ступени мне реки.

Здесь, в, как говорится, зданье ада,
каждый принят, хоть не каждый зван…
Всё прекрасно, всё почти как надо,
только это только балаган.

Мужичок в побитой телогрейке –
наш весёлый перевозчик Икс,
и, мои подбросив две копейки,
из двух зол он выбирает Стикс.

Стикс так Стикс. Мне там ловить не рыбу!
Развернувшись в профиль – эка жуть! –
ухитрился пламенную глыбу
этой самой речки зачерпнуть.

На весло насаженные воды,
зачадив, закапали, горя.
По груди моей из рук урода
резанула алая заря.

Он наел таинственную рожу,
нацепил зеленую чалму.
Сквозь его сияющую кожу
видно непостижное уму:

видно из небытия, из ссылки
сон неимоверный, сон живой:
у стены, в клубочке, на подстилке
двое смертных, рвущихся домой.

Обвожу пустым я это взглядом,
слышу: в кухне капает вода,
за окном всё тот же день, а рядом
телевизор, пыльный навсегда.

И таинственны, как колбаса и масло
(«Скушай «Твикс»!» – ты помнишь?), пара тел.
В коридоре лампочка погасла,
и с окошка голубь улетел.

Он взмахнул крылами громко, часто,
взмыл в свою прозрачную тюрьму. –
Чёрт – теперь уж ангел для контраста –
сплёвывает брызги за корму.

И дробинки, словно кости вишен,
падают и скачут – жутко аж! –
Ад велик, хитёр и неподвижен.
Наше водоплаванье – мираж.