Олонецкие калитки

Олонец, губернский прежде город,
Мне порою снится по ночам.
Деревень окрестных серый холод
В юности казался жутким нам.

Присланы силком. Сельхозработы.
Так в восьмидесятые велось.
Городской девчонке беззаботной,
Ох, мне тяжелёхонько пришлось!

Мы в огромных мрачных сеновалах,
Где глаза пылюга злая ест,
Тяжеленные тюки метали,
Строя горы сена до небес,

И, махнув на «панские» мозоли,
Гнали мысль, что месяц впереди.
Вечерами кто-то воллейболил,
Кто-то за грибами в лес ходил.

Из домов, оббитых серым тёсом,
Краски не видавших никогда,
С окнами, глазевшими вопросом
«Ну, за что нам нищенства беда?»,

Приходили женщины простые,
Приносили ведра(!) молока
И калитки серые, ржаные,
Цвета жизни, что там не легка!

Вкусные! Хрустящие немножко.
В них была начинка не хитра:
Пшенка, манка и пюре-картошка.
Молоко парное из ведра.

Женщины… Самих их не припомню,
Только руки  жилисто-серы.
Губы сжатые. Глаза – бездонны,
На слезу, наверное, скупы.

Память сортируя, как открытки,
Образы сложила по годам.
Те ржаные олонецкие калитки
Снятся до сих пор мне по ночам.