Один вечер

Темнота поглотила этот город, обрушившись на жителей усталостью и слепотой мышления. В пучину мрака не позволяли опуститься окончательно только грязные высокие фонари, издающие противный желтый свет, который беспрепятственно падал на плечи и вынуждал смотреть вниз на отвратительный мрачный тротуар.

Этот унылый пейзаж сопровождался ничем не заглушаемым стуком женских каблуков…. Повсюду. Модницы торопились в разные стороны, и от этого звук становился частым и еще более звонким – казалось, они стараются вбить свою обувь в асфальт как можно глубже….. чтобы придать хоть какую-то устойчивость невыносимо уставшим ногам.

Мимо неслись дорогие автомобили и светили в глаза своим проклятым ксеноновым светом, который вызывал скорее ненависть к ним, чем зависть. Эгоистично гудели и сигналили, как будто каждый водитель искренне полагал, что дороги в этом проклятом городе построены именно для него.

Все вокруг казалось огромной черной массой, которая находится в постоянном движении, лишенном покоя и отдыха. Она засасывала, отбирала волю, несла со средней скоростью потока… Люди смотрели вниз, сталкивались, цеплялись рукавами… и молча шли дальше, еще более угрюмые и разочарованные.

Единственным что нарушало эту мрачную идиллию - было белое пальто, которое выглядывало из-под купола огромного черного зонта. Выделял его еще и тот факт, что оно двигалось медленнее и спокойнее, как будто стадное чувство на этот вечер его не коснулось, как будто не отняло волю принимать решение самостоятельно – как и куда идти.

Пальто продолжалось вниз черными штанами, заправленными в черные же сапоги… на каблуках. Они выдавали в своей хозяйке одну из торопливых модниц… за одним исключением – она никуда не спешила. Вероятно, она и не смотрела под ноги, не прятала свои глаза от противного света фонарей, фар и рекламных вывесок с глупыми слоганами, которые еще больше кричали о сумасшествии этого мира. Может быть, ей просто все равно? Может быть, сегодня она решила не быть толпой… не погружаться в мысли о том, что будет завтра….

Накопилось слишком много неосмысленного прошлого, с которым она не знала что делать. Оно ставило в тупик, не позволяло разогнаться до скорости проносящейся мимо тусклой массы, воняющей слившимися ароматами дорогой и дешевой парфюмерии.

Но, видимо, ничто не могло поколебать ее грустного спокойствия. Как будто в этот вечер она не часть этого катящегося под откос мира… Ей хотелось посмотреть на него со стороны, понаблюдать – вдруг измениться хоть что-нибудь в окружающем ее пейзаже… Действительно – ее ноги слишком устали, чтобы идти дальше. Она так и осталась стоять в луже, как будто не чувствуя как начинают промокать ее неудобные цокающие сапоги.

Рядом было небольшое кафе, которое своим бытием и неброской вывеской хоть немного разряжало атмосферу всеобщего траура… Люди скорбили по утраченному времени, нереализованным мечтам, деньгам и прочей ереси, которая и «белому пальто», видимо, была когда-то не чужда.

Хрупкая рука с длинными пальцами потянулась к тяжелой деревянной двери, девушка сложила зонт и, смотря под ноги, вошла внутрь. Ее окружило облако тепла, и в нос ударил аромат свежезаваренного кофе. Такой аппетитный, терпкий и жгучий… казалось, он проникал повсюду.

Ей хотелось найти какое-нибудь уютное местечко, где ее никто не заметит, но и одновременно позволяющее приглядывать за хаосом, оставшимся за деревянным порогом.

Меню уже лежало на столике, и девушка принялась неторопливо его изучать, как будто она еще не поняла – действительно ли хочет чего-нибудь. Тусклый свет не напрягал глаза, музыка была настолько тихой, что ее было практически невозможно разобрать.

Она начала лениво ковыряться в огромной дамской сумочке и только через некоторое время она смогла достать сигареты, тем самым дав понять самой себе, что ее все устраивает и искать что-то другое она не намерена. Официант подошел неторопливо и неназойливо, и без натянутой и ненавистной ей искусственной улыбки он поинтересовался ее заказом. 

Ей казалось – она нашла самое идеальное место на этой планете, чтобы сделать паузу и перевести дух. Она молча ткнула в страницу пальцем и, тут же захлопнув меню, дала официанту понять, что более ничего не желает.

Вечер начал приобретать таинственность и придавал хоть какой-то интерес ее нынешнему существованию. Её грустные глаза прятались под полуопущенными веками с длинными пушистыми ресницами... А промокшие волосы мило спадали на ее пухлые, но бледные щеки...

Она сидела спокойно, достаточно прямо, чтобы сохранить подобие грациозности...
Её плечи были расслаблены, и кисть небрежно держала сигарету, периодически поднося ее к полусомкнутым губам, чтобы медленно затянуться, затем чуть прищуриться и эмоционально выпустить из себя дым...

Она смотрела мимо... куда-то в пустоту... Её не тревожили звуки. В общем и целом она казалась неприступной и неживой...

Выдавал ее только мобильный телефон, небрежно положенный около пепельницы, на который она поглядывала с периодичностью минутной стрелки... в ожидании... что кто-нибудь... ну хоть кто-нибудь...  потревожит ее обособленность и вторгнется в ее приватность... такую чарующую и загадочную, но одновременно печальную и грустную...

Через огромное стекло витрины кафе девушка могла удостовериться, что временно покинутый ею хаос ничуть не изменился. Люди все так же молча шли под ритм стучащих каблуков и изучали глазами асфальт. Ей  все больше и больше хотелось с кем-нибудь поделиться свои открытием – что мир не меняется… Что «ночь, улица, фонарь, бессмысленный и тусклый свет…» реально существуют – они не выдумка, не сказка….

Но телефон не звонил... Она начала бегать глазами, выдававшими тревогу ее мыслей, внутренне напряжение и панику.

Она агрессивно затушила сигарету... последний раз взглянула на мобильник и схватила его так быстро и элегантно, что привлекла внимание унылой парочки за соседним столиком, тем самым оторвав их от увлекательной и модной нынче беседы: почему же каждый из них по-своему несчастен?

Но девушке было на них наплевать. Она начала набирать номер... пошли гудки...
Раздалось непривычное, задорно-обескураживающее "Алло"... Как-будто по ту сторону телефона существует совершенно другой мир, насыщенный всевозможными цветами и оттенками, где проклятый дождь сопровождается солнцем и радугой… Где даже ночь со своими противными огнями улиц превращается в прекрасное звёздное небо, которое можно потрогать, среди которого можно существовать и ходить по лужам, сложить зонт и смотреть только вверх! Не бояться этого мокрого дождя, замереть под ним, подставить свое лицо и понять… что он лечит души… что он плачет, чтобы меньше плакали мы…

Как же захотелось поучаствовать в этом празднике, пусть даже он будет непривычен, и поначалу будет резать слух и глаза, ломать мышление и образы, которые девушка привыкла обнаруживать вокруг.

Впервые за этот вечер тошнота, подкатившая к горлу, перестала ее беспокоить, глаза сами посмотрели выше и, спрятанные, так и не скатившиеся по холодной щеке, слезы заблестели и тут же высохли. Сердце начало выпрыгивать из груди, возвращая каждой клеточке тела жизнь. Впервые за этот вечер девушка была готова произнести слова... с интонацией человека, который понял эту жизнь...

- Я слушаю, почему ты молчишь, - все также непринужденно и весело прозвенело в ответ на потерянный от восторга и пробуждения дар речи.
- Я не молчу, я думаю, что мне теперь делать, - ответила девушка, озадаченная теперь только одной проблемой – как не упустить этот светлый луч озарения.
- Приезжай! Нам тебя не хватает… – теплые слова подруги вдруг вернули девушке когда-то утерянную решительность.
- Уже лечу! - вырвалось неприлично громко в ответ на оживившее ее приветствие, но это вызвало на ее лице только улыбку. Окружающая ее серая массовка больше не волновала девушку, а ранее принимаемая за достоинство ее же гордость вдруг показалась ей глупостью. Она в предвкушении привычного ранее, возможно, единственного удовольствия, поднесла ко рту чашку принесенного ей напитка, но он вдруг показался ей чересчур черным и горьким. И почему она раньше так его любила?

Она в последний раз окинула взглядом окружающую ее реальность. Печальная парочка поспешно ушла, снова присоединившись к мрачной толпе  - за окном ничего не изменилось. Изменилось только восприятие когда-то ненавистного заоконья…

Девушка еще не стала частью той самой гармонии, которой на время продолжительностью в один телефонный звонок, она коснулась ухом. Но мир уже начал переворачиваться с головы на ноги. И в этот самый момент девушка, которая вопреки черной унылой толпе улыбнулась, казалось бы, без повода, неожиданно поняла: счастье человека определяет не окружающая его действительность, а отношение к этой действительности самого человека…

Но глаза уже горели… и, оставив на чай щедрое вознаграждение, девушка в белом пальто шла как никогда легкой походкой мимо толпы, навстречу приключениям… оставив всю свою грусть в так и недопитой чашечке остывшего эспрессо…