Дом

1.

Хранят в камине угли зыбкий пыл,
Не рассыпаясь, не теряя цвета.
И в полумраке воздух не остыл,
Хотя мороз ярился пред рассветом,

И ветер за окном всё выл и выл,
И белый снег укутывал планету…
Январь на дом накладывает вето,
Ревнуя к тем, кого и след простыл…

Ушли. Наверно, было нужно им.
Февраль же, ярой злобою гоним,
Бормочет в окна: «Сгинули бесславно»…

Но в комнате не доверяют злу,
И угли превращаются в золу.
Тепло хоть неустойчиво, но явно.

2.

Тепло, хоть неустойчиво, но явно
Здесь ликовало. Мучимый хандрой,
Камин один подсматривал исправно
За откровеньем, сказочным порой:

Наяды нежность, похотливость фавна
Мешались,  увлечённые игрой…
Двух тел  один таинственный настрой –
Всё в страсти было искренно и равно.

Всё в комнате, смущённо забываясь,
Проваливалось в мир иной, меняясь,
Чтоб не смотреть. И мир иной кружил,

Таинственно преображаясь в сути.
Материю волшебно баламутя,
Вещей касаясь, дух любовный плыл.

3.

Вещей касаясь, дух любовный плыл.
Огонь вздыхал, завидуя безмерно,
И, разгораясь от избытка сил,
Казнил дрова, как инквизитор скверну, -

Камин тогда отчаянно грешил…
Лишь свечи, бесконечно суеверны,
Наивно гасли, до смешного нервны,
И полумрак над ними ворожил.

Любовь всегда приносит чудеса,
Так превращённая в вино лоза
Становится порой самоуправна,

И властвует над духом. Только здесь
Дух был сильней. Бродила эта смесь
По комнате совсем ещё недавно.

4.

По комнате совсем ещё недавно
Носились, ворковали голоса,
И жизнь людей казалась богоравной,
Напоминала чем-то образа…

И счастье их здесь было самым главным,
Пока однажды не сползла слеза,
Туманя болью ясные глаза
Той, чья рука была легка и плавна.

А он ушел, сказав: «Я очень скоро!».
Ворвался снег и лёг вдоль коридора -
Январь округу вьюгой бороздил…
 
Камин же, согревать не прекращая,
Держал её, не гаснуть обещая, -
Заброшенный покой домам постыл.
 

5.

Заброшенный покой домам постыл,
Им так нужны пусть слабые, но руки,
Чтоб кто-нибудь недвижность ворошил
И гнал приметы беспощадной скуки.

И тот, кто дом построил и прошил
Своей любовью и своею мукой,
Не принимал и крошечной разлуки,
Для женщины, казалось, вечно жил.

Но он вернётся, так как обещал,
Ведь дом – его, и это он смущал
Недвижность, и менял самодержавно

Всё то, что им оставлено теперь…
Дом женщине шептал ночами: «Верь», -
Материя бывает своенравна.

6

Материя бывает своенравна –
Дом, возмущаясь тем, что «вот – ушёл!»
И словно канул в зиму безвозвратно,
Цеплялся за любовь, неискушён

В уходах, возвращениях обратно.
Он женщине уют дарил, смешон,
В служенье этом словно воскрешён,
И даже боль её была отрадна.

Привязанность иных - порой страшит,
Кто воли дать любимым не спешит,
Тот поступает, в общем-то, злонравно,

И, если он чужим не хочет быть,
Весь мир собой стремится заменить,
Не подчиняясь истине тщеславно.


7.

Не подчиняясь истине тщеславно,
Здесь даже сумрак не осознаёт,
Что боль существованьем полноправна,
Но так порой не хочется её!

Так постепенно и совсем неявно,
Душа и быт сплетаются в витьё.
Так в дом преображается жильё, -
Болезненно порой, порой забавно:

Подпитывая стены, двери, окна,
От хохота звеня, слезой намокнув,
Окреп и ожил до тончайших жил…

И долго-долго, в грустном ожиданье,
Надеясь всею сутью на свиданье,
Дом помнит тех, кто здесь живущим был.


8.

Дом помнит тех, кто здесь живущим был,
Шутил, кричал, ковры шагами мерил,
Печалился, заботился, любил,
И на ночь прикрывал входные двери,

И ласково кого-то теребил
Дразня и в одиночество не веря,
Был счастлив и не знал ещё потери,
С вином бокалы только к счастью бил.

Что знает дом о расстояньях длинных?
Не двигаясь, у дней в плену рутинных,
Ему с землёй сродниться повезло.

А если так, он изменить не вправе,
И будет, как жемчужина в оправе,
Покорно ждать и сохранять тепло.

9.

Покорно ждать и сохранять тепло
Здесь женщина осталась после ссоры.
Её тревоги мрачное крыло,
Металось, ненавидя все затворы,

И билось об оконное стекло.
Метель скребла безжалостно узоры
Окна. Январь  заглядывал обзором
В пространство дома, холод в щель волок.

И медленно, почти невыносимо,
Унылым ожиданием томимо,
Прилежно  время в ходиках текло…

До шарфика, забытой рукавички
Всё сохраняло старые привычки
Назло снегам и времени назло.

10.

Назло снегам и времени назло,
Устав тревожно ожидать любимых,
Собрав всю волю и связав узлом,
На поиски надеждою гонимы,

Уже неудержимы барахлом,
Бесстрашны, но отчаянно ранимы,
Искать пропавших даже в злые зимы
Порой уходят, не держась теплом.

И женщина, в своей любви права,
Подбросила в живой огонь дрова,
Пообещала: «Я найду, я скоро,

Вернёмся, - ты согреешь нас, ты жди!»,
Ушла. Уют остался взаперти,
Снося тоску и скуку без укора.

11.

Снося тоску и скуку без укора,
Хранить уют, поверив голосам
И обещаньям, продолжали шторы,
Ковры, подушки, стрелки на часах,

Две пары тапок в тёмном коридоре,
В графине – захмелевшая лоза…
Камин всему дождаться приказал,
Уверенный в отсутствии разора.

Но время шло, дрова трещать устали
И, в уголь превращаясь, остывали, -
Прошла самоуверенность глупца.

Но вера в нём поддерживает силы,
Хранит огонь, (хотя и угли хилы),
До ветхости, до праха, до конца.

12.

До ветхости, до праха, до конца
Дом, однозначно верность понимая,
Старается не потерять лица,
Не жалуясь – материя немая.

Он долго помнит каждого жильца,
Их чувства, словно плату, принимая.
Хоть от порога есть тропа прямая,
Безмолвно осуждает беглеца…

Какая мука – благодарно слиться,
Быть нужным, каждой маленькой крупицей
Боготворить любимого творца,

И оказаться за закрытой дверью…
Оправдывая прошлое доверье,
Дом обречён людские ждать сердца.
13.

Дом обречён людские ждать сердца,
Хранить и помнить, не сдаваясь стужам,
И верить в то, что он ещё так нужен,
От крыши до скрипучего крыльца.

От верного – шажок до гордеца,
Но, даже если дом полуразрушен,
Пока он ждёт, он будет не бездушен,
Собою не напомнит мертвеца…

Прислушиваясь к звукам за стеной,
Всё в комнате живёт мечтой одной –
Поймать хотя бы тень от разговора,

Но вьюга злится, слышен только вой…
И угли тлеют в комнате пустой,
Одно лишь помня: «Я вернусь. Я скоро»…

14.

Одно лишь помня: «Я вернусь. Я скоро»,
Дверная ручка смотрит в пелену,
Но дверь сопротивляется напору
Ветров, и проклинает белизну.

Январь не прекращает уговоров:
«Вы брошены, открой мне, ворчуну…»,
Но дверь внимать не хочет вещуну:
«Отстань, чужак, и не болтай мне вздора!»

Но вот окно приметило две тени:
«Кто, кто там припадает на колени,
Кого январь почти что сокрушил?

 Маячат то ли люди, то ли звери…»
И, в ненапрасность  ожиданья веря
Хранят в камине угли зыбкий пыл…

15

Хранят в камине угли зыбкий пыл.
Тепло хоть неустойчиво, но явно.
Вещей касаясь, дух любовный плыл
По комнате совсем ещё недавно.

Заброшенный покой домам постыл.
Материя бывает своенравна,
Не подчиняясь истине тщеславно
Дом помнит тех, кто здесь живущим был.

Покорно ждать и сохранять тепло
Назло снегам и времени назло,
Снося тоску и скуку без укора,

До ветхости, до праха, до конца.
Дом обречён людские ждать сердца,
Одно лишь помня: «Я вернусь. Я скоро»…