Наблюдения. Основоположник Мексиканских Сериалов

Достопочтенные Дамы и Господа!
Смею утверждать, что мексиканский сериал придумал...
Впрочем, убедитесь сами.

------------------------
ПЕРВАЯ СЕРИЯ
------------------------
"… Альфонсо Зинзага, молодой романист, столь известный... только самому себе и подающий великие надежды... тоже самому себе, утомленный целодневным хождением по бульварам и редакциям и голодный, как самая голодная собака, пришел к себе домой.

Обитал он в 147 номере гостиницы, известной в одном из его романов под именем гостиницы "Ядовитого лебедя".

...на маленькой, обитой сизым коленкором кушетке спала его хорошенькая жена, Амаранта.
...
      "Вот спит-то! - подумал Зинзага. - Что за черт? Не приняла ли она яду? Моя неудача с последним романом могла сильно повлиять на нее..."
      И Зинзага, сделав большие глаза, потряс кушетку. С Амаранты медленно сползла какая-то книга и, шелестя, шлепнулась об пол.
...
      - Она уснула, читая мой роман!?! - прошептал Зинзага. - Какое неуважение к изданию графа Барабанта-Алимонда и к трудам Альфонсо Зинзаги, давшего ей славное имя Зинзаги!
      - Женщина! - гаркнул Зинзага во все свое португальское горло и стукнул кулаком о край кушетки.
      Амаранта глубоко вздохнула, открыла свои черные глаза и улыбнулась.
      - Это ты, Альфонсо? - сказала она, протягивая руки.
      - Да, это я!.. Ты спишь? Ты... спишь?.. - забормотал Альфонсо, садясь на дрябло-хилый стул. - Что ты делала перед тем, как уснула?
      - Ходила к матери просить денег.
      - А потом?
      - Читала твой роман.
      - И уснула? Говори! И уснула?
      - И уснула... Ну, чего сердишься, Альфонсо?
      - Я не сержусь, но мне кажется оскорбительным, что ты так легкомысленно относишься к тому, что если еще и не дало, то даст мне славу! Ты уснула, потому что читала мой роман! Я так понимаю этот сон!
      - Полно, Альфонсо! Твой роман я читала с большим наслаждением... Я приковалась к твоему роману. Я... я... Меня особенно поразила сцена, где молодой писатель, Альфонсо Зензега, застреливается из пистолета...
      - Эта сцена не из этого романа, а из "Тысячи огней"!
      - Да? Так какая же сцена поразила меня в этом романе? Ах, да... Я плакала на том месте, где русский маркиз Иван Ивановитш бросается из ее окна в реку... реку... Волгу.
      - Ааааа... Гм!
      - И утопает, благословляя виконтессу Ксению Петровну... Я была поражена...
      - Почему же ты уснула, если была поражена?
      - Мне так хотелось спать! Я ведь всю ночь прошлую не спала. Всю ночь напролет ты был так мил, что читал мне свой новый, хороший роман, а удовольствие слушать тебя я не могла променять на сон...
      - Аааа... Гм... Понимаю! Дай мне есть!
      - А разве ты еще не обедал?
      - Нет.
      - Ты же, уходя утром, сказал мне, что будешь сегодня обедать у редактора "Лиссабонских губернских ведомостей"?
      - Да, я полагал, что мое стихотворение будет помещено в этих "Ведомостях", чтобы черт их взял!
      - Неужели же не помещено?
      - Нет...
      - Это несчастие! С тех пор, как я стала твоей, я всей душой ненавижу редакторов! И ты голоден?
      - Голоден.
      - Бедняжка Альфонсо! И денег у тебя нет?
      - Гм... Что за вопрос?! Ничего нет поесть?
      - Нет, мой друг! Мать меня только покормила, а денег мне не дала.
      - Гм...
      Стул затрещал. Зинзага поднялся и зашагал... “

--------------------------
ВТОРАЯ СЕРИЯ.
--------------------------

“ В 148 номере "Ядовитого лебедя", обитает художник-жанрист, итальянец, Франческо Бутронца … , обладающий уменьем, которого никогда не знал за собой Зинзага, - ежедневно обедать.
 
- Пойду к нему! - решил Зинзага и отправился к соседу.
    
... Франческо Бутронца, в шляпе ; la Vandie и в костюме Петра Амьенского … был более чем ужасен. Одна нога его стояла на табурете, другая на столе. Лицо его горело, глаза блестели, эспаньолка дрожала, волосы его стояли дыбом и каждую минуту, казалось, готовы были поднять его шляпу на воздух.

В углу, прижавшись к статуе, изображающей безрукого, безносого, с большим угловатым отверстием на груди Аполлона, стояла жена горячего Франческо Бутронца, немочка Каролина, и с ужасом смотрела на лампу. Она была бледна и дрожала всем телом.
 
      - Варвары! - гремел Бутронца. - Вы не любите, а душите искусство, чтобы черт вас взял! И я мог жениться на тебе, немецкая холодная кровь?! И я мог, глупец, свободного, как ветер, человека, орла, серну, одним словом, артиста, привязать к этому куску льда, сотканному из предрассудков и мелочей... Diablo!!! Ты - лед! Ты - деревянная, каменная говядина! Ты... ты дура! Плачь, несчастная, переваренная немецкая колбаса! Муж твой - артист, а не торгаш! Плачь, пивная бутылка! Это вы, Зинзага? Не уходите! Подождите! Я рад, что вы пришли... Посмотрите на эту женщину!
      
И Бутронца левой ногой указал на Каролину. Каролина заплакала.
      
- Полноте! - начал Зинзага. - Что вы ссоритесь, дон Бутронца? Что сделала вам донна Бутронца? Зачем вы доводите ее до слез? Вспомните вашу великую родину, дон Бутронца, вашу родину, страну, в которой поклонение красоте тесно связано с поклонением женщине! Вспомните!

- Я возмущен! - закричал Бутронца. - … Я, как вам известно, принялся по предложению графа Барабанта-Алимонда за грандиозную картину... изобразить ветхозаветную Сусанну... Я прошу ее, вот эту толстую немку, раздеться и стать мне на натуру, прошу с самого утра, ползаю на коленях, выхожу из себя, а она не хочет!

 - Я не могу! - зарыдала Каролина. - Ведь это неприлично!
      
- Видите? Видите? Это - оправдание, черт возьми?

- Я не могу! Честное слово, не могу! Велит мне раздеться да еще стать у окошка...
      
- Мне так нужно! Я хочу изобразить Сусанну при лунном свете! Лунный свет падает ей на грудь... Свет от факелов сбежавшихся фарисеев бьет ей в спину... Игра цветов! Я не могу иначе!
      
- Ради искусства, донна, - сказал Зинзага, - вы должны забыть не только стыдливость, но и все... чувства!..
      
И Зинзага сказал что-то такое, чего умному человеку нельзя ни в сказке сказать, ни пером написать, - что-то весьма приличное, но крайне непонятное.
      
Каролина замахала руками и забегала по комнате, как бы боясь, чтобы ее насильно не раздели.
…
- Я разведусь с тобой, рыжеволосая гарпигия! - крикнул Бутронца.
      
- Куда же мне деваться? - ахнула Каролина. - Дай мне денег, чтобы я могла доехать до Берлина, откуда ты увез меня, тогда и разводись!
      
- Хорошо! Кончу Сусанну и отправлю тебя в твою Пруссию, страну тараканов, испорченных колбас и трихины! - крикнул Бутронца, незаметно для самого себя толкая локтем в грудь Зинзагу. - Ты не можешь быть моей женой, если не можешь жертвовать собою для искусства! Ввввв... Ррр... Диабло!
 Каролина зарыдала, ухватилась за голову и опустилась на стул.
      
- Что ты делаешь? - заорал Бутронца. - Ты села на мою палитру!!
      
… Зинзага махнул рукой и выскочил из 148 номера, радуясь, что он не художник, и скорбя всем сердцем, что он романист, которому не удалось пообедать у художника. “

------------------------
ТРЕТЬЯ СЕРИЯ.
------------------------

“ У дверей 147 номера его встретила бледная, встревоженная, дрожащая жилица 113 номера, жена будущего артиста королевских театров, Петра Петрученца-Петрурио.
      - Что с вами? - спросил ее Зинзага.
      - Ах, дон Зинзага! У нас несчастье! Что мне делать? Мой Петр ушибся!
      - Как ушибся?
      - Учился падать и ударился виском о сундук.
      - Несчастный!
      - Он умирает! Что мне делать?
      - К доктору, донна!
      - Но он не хочет доктора! Он не верит в медицину и к тому же... он всем докторам должен.
      - В таком случае сходите в аптеку и купите свинцовой примочки. Эта примочка очень помогает при ушибах.
      - А сколько стоит эта примочка?
      - Дешево, очень дешево, донна.
      - Благодарю вас. Вы всегда были хорошим другом моего Петра! У нас осталось еще немного денег, которые выручил он на любительском спектакле у графа Барабанта-Алимонда... Не знаю, хватит ли?.. Вы... вы не можете дать немного взаймы на эту оловянную примочку?
      - Свинцовую, донна.
      - Мы вам скоро отдадим.
      - Не могу, донна. Я истратил свои последние деньги на покупку трех стоп бумаги.
      - Прощайте!
      - Будьте здоровы! - сказал Зинзага и поклонился.
      


Не успела отойти от него жена будущего артиста королевских театров, как он увидел пред собою жилицу 101 номера, супругу опереточного певца, будущего португальского Оффенбаха, виолончелиста и флейтиста Фердинанда Лай.
      - Что вам угодно? - спросил он ее.
      - Дон Зинзага, - сказала супруга певца и музыканта, ломая руки, - будьте так любезны, уймите моего буяна! Вы друг его... Может быть, вам удастся остановить его. С самого утра бессовестный человек дерет горло и своим пением жить мне не дает! Ребенку спать нельзя, а меня он просто на клочки рвет своим баритоном! Ради бога, дон Зинзага!
… “

--------------------   
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Спешу сообщить вам, уважаемые господа - это лишь сокращенный отрывок из рассказа Антона Чехова “Жены артистов (перевод...с португальского)”, написанного в  1880 г. Вы догадались, что никакой это не перевод, что Чехов прямо так и писал по португальски...

Теперь и вы знаете, кто был основателем популярных мексиканских сериалов!

:)))))