Золотой век Флоренции
Соборы, Храмы, Лестницы, Мосты
Воссозданы когда-то мастерами,
Открыли век прозрения, и сны
Классическими стали городами.
Великий век, бессмертны имена,
Эпоху Возрожденья пробудили,
Умы проснулись, спавшие века
И нашу землю славой наградили.
Да что там слава, вечная любовь
Людской душою мигом овладела,
Здесь шли бои, и лилась чья-то кровь,
Дающего рука не оскудела.
Великое искусство высоко,
Пред ним все войны мигом отступали,
Как исцеление лекарства велико,
Тела и души им лечить дано,
Пред ним ворота замки открывали.
Так во Флоренции, у Храма, со двора,
Жил скромный скульптор, сын Буонарроти,
Лепил из глины он поделки дотемна,
И рисовал бродяг из подворотни.
Пластическая мощь его работ
Не поддавалась никаким примерам,
Предметом юношеских их забот
Не попадалась в лапы лицемерам.
Лоренцо Медичи Великолепный
Призвал к себе Микело во дворец,
Где ознакомился с античной лепкой,
Открыв ему таинственный ларец.
Но вот уже летит посол из Рима,
Доставить Микеланджело во двор
Воспеть в веках несломленное имя,
Звеневшее от римлян-до сих пор.
Немыслимая двойственность двух нравов,
Тут замерло в творце двуокое мгновенье:
Или немыслимая злая «Битва…» тех «…кентавров»,
Иль пред святой Мадонной преклоненье.
Конечно, сделал оба барельефа,
И в творчестве родились два аспекта-
Монументальность в жёсткости рельефа
И преклоненье в святость человека.
И быстро «Вакха» сотворив статую,
Он во Флоренцию родную уезжает
И Микеланджело мечтает и ликует,
Там мраморная глыба ожидает.
А то была мечта его младая,
В лесах лежала каменная глыба,
И каждый день ходил он представляя,
Как вырежет прекрасный торс Давида.
Леонардо да Винчи
Но был один лишь против установки-
Титан, художник, скульптор, инженер,
А по профессии соперник по сноровке
И всё решал на собственный манер.
Великий Леонардо маг да Винчи
Создал шедевры мировой реки.
От Рима до Милана слыли притчи
О тайне золотой его руки.
Ведь мастер в фреске «Тайная вечеря»
Нам показал трагедию Христа,
И ледяным дыханием повеяв
От этого прощального стола.
На полотне картины «Мона Лиза»
Джоконда очень кажется живой,
А взгляд уклончив, словно башня Пиза,
И с лёгкой, но измученной душой.
Сложилось так, при всей своей обиде,
Да Винчи бы не смог создать того,
Что создал Микеланджело в «Давиде»
И без улыбок в творчестве его.
Битва Титанов
Дали стену зала старого дворца,
Для художественной росписи да Винчи,
А напротив стену- ту, что у крыльца-
Молодому скульптору для Линча.
Да Винчи принялся за Битву при Ангари».
Из ситуации с «Давидом»- Леонардо,
Не покладая рук трудился без устали,
И даже спал в заброшенном ломбарде.
Буонарроти на другой стене работал,
Противоположной той, где роспись делал
Его соперник Леонардо, силы отдал.
Он также и не спал, не пил и не обедал.
С большой энергией он взялся за работу,
Нарёк её он «Битва при Кашине»,
Картины были разными, хотя заботу
Два гранда приложили в полной силе.
Когда открыли двери старого дворца,
С тех пор прошло почти уже два года,
По случаю одетых ярко горожан толпа
Не проронившая два лишних вдоха,
При созерцанье двух творений замерла...
Рафаэль
Прекрасный гений Рафаэль так вжился
В свои картины, образы, гармонии
И композиции, но так забылся.
Очнулся только лишь на церемонии.
«Сикстинская Мадонна» завершает
Аккорд высоко взятой ноты «си»,
Пространство как-то так изображает,
И к нам Марию явно приближает
Из царства вечной бесконечности.
Мадонна прелестна- как Галатея
Овеяна светлыми облачками,
Прекрасно придумал мастер затею-
Движение всуе, но с ангелками.
Линии, швы, может чувство пространства
И эллинское благородство форм,
Даже немного кокетства, упрямства-
Вот и готова картина реформ.
Если бы в творчестве не было ангела,
Если б с фрагментным да Винчи был Лель,
То рядом с борющимся Микеланджело
Не был творящий легко Рафаэль.
Сикстинская капелла Ватикана
Папа Юлий снова вызывает
Микеланджело Буонарроти в Рим,
В Капелле руки кверху поднимает-
На потолке один лишь мел над ним.
-«Ты должен грандиозно потрудиться,
И это будет чудо на века,
Тут должен чудотворный свет струиться,
И я тебе вверяю небеса».
На целых десять лет он мир покинул,
Взобрался, помолившись, на леса.
Там спал и ел, но вниз ни раз не спрыгнул,
Рисуя на плафоне чудеса.
И это грандиозное созданье
Украсило капеллу навсегда.
Труд человека сделал созиданье,
Что не забудет вера никогда.
Что мастер загадал, то совершилось,
На камне, от начала и до стОпа,
Библейская история свершилась
От сотворенья мира до потопа.
А в завершении он пишет адский труд,
Что не дозволено касаться в мирской лире,
Он пишет на стене капеллы «Страшный суд».
Окончил и сказал: «Суд мой последний в этом мире»
мироощущение
Что он писал, он всё впитал в себя:
Войну, и мир, и суд, и оправданье,
И ненавидя дом свой и любя,
То разрушенье, здесь же созиданье.
Он прожил тридцать лет ещё, но отошёл от дел:
Скульптура, живопись его не волновали.
Ложился на леса - чернявый был, а стал как мел,
Он жил, как будто бы его околдовали.
Он жил, как будто бы за нас прожил,
Прочувствовал, обрёк себя на счастье для других,
Вкус мёда и вкус дёгтя ощутил,
Но спас ли души всех незрячих и глухих?
Потом он умер и попал на страшный суд,
Спросил Отец: «Ты сколько Богу времени отдал?»
-«Не помню, боже, но я думаю, что всю».
- «А сколько душ у чёрта отстоял?»
- «Иди назад и зодчеством займись,
А людям песни сочиняй, чтоб душу обжигали».
Вернулся Микеланджело обратно вниз,
Стал сочинять сонеты, мадригалы.
А лирика его насыщена была
Глубокой мыслью, драмой и трагизмом,
Глухим давала слух, невидящим - глаза,
Лечила грех души алкоголизма.
Касался одиночества, гармонии, любви
И лбом за жизнь пробил немало стенок,
В его делах, шедеврах, уголках души
Останется трагический оттенок.
Флоренция, 2011г
Свидетельство о публикации №111121206737