Видение селедки

-Здравствуйте. Я считаю, что вы должны меня ископтить и съесть. – Так говорила вошедшая в кабинет участкового следователя селедка.
С еще достаточно молодого лица селедки стекал пот. Он катился крупными каплями по серебристому телу, блестящему в свете кабинетной лампы, прямо на незамысловатый узор покрытия пола. Глаза селедки постоянно бегали из стороны в сторону, как будто она читала текст, который ей транслировали по телесуфлеру, находящемуся над головой следователя. Было видно, что селедка явно переживает, и, что ей непросто далась дорога сюда.
- Прекрати истерить! С чего ты взяла, что тебя должны ископтить и съесть? Что с тобой? – Следователь был удивлен странным поведением вечерней посетительницы.
- Я считаю, что раз я - селедка, то должна быть съеденной! Я никуда не бегу, я так сама решила. Я – селедка, люди едят селедок по всему миру. Единственное, о чем я прошу – я хочу, чтобы меня закоптили, – Лицо рыбы исказилось в гримасе отчаянья настолько, насколько вообще может исказиться рыбье лицо (для непосвященного в мимические особенности рыб, не очень сильно), - Мой дед всегда говорил, что это благородно: Мы созданы водой и умереть от огня – это достойная смерть. Пусть другие скрываются, пускай бегают сколько им влезет, а мне надоело. В этой жизни и так достаточно несправедливости, может в следующей я стану тем, кто по праву своего рождения должен быть съеден! Обещайте, что меня не засолят! Я и так всю жизнь…
Селедкин рот открывался и закрывался уже беззвучно. Следователь не слышал то, о чем она говорит. Он перестал слышать. В уши его затекла вода, тело сковала судорога и единственное, чем он мог пошевелить сейчас – это своими дивными усами, которые, как говорили все в его семье, достались ему от отца.
Следователь с трудом вырвал свое удивленное усатое лицо из тарелки с недоеденным салатом «Фантазия». Вокруг творилось что-то невообразимое, поскольку корпоратив отделения №6 перевалил за третий час ночи. Несколько молодых сомов в полицейской форме за соседним столиком допивали бутылку водки, произнося неадекватные тосты за амнистию политзаключенных щучьих. Кто-то скакал на сцене, размахивая передними плавниками, и жутко раздувал жаберные щели. Следователь встал из-за стола, как будто бы сразу протрезвев, и направился к гардеробу.
Это был последний раз, когда следователя видели в своем уме, а точнее, последний раз, когда все думали, что он в своем уме. Он ушел домой, а на следующее утро начал утверждать всем, что его окружают какие-то непонятные существа, которых он называл «людьми». Еще говорил что-то об эволюции рыбы в «человека» («кто это?» спрашивали все), что он стал первым, кому довелось эволюционировать. Естественно, никто его не понимал, а значит, не слушал. Так он и попал в Психдиспансер. Врачи говорили, что это расстройство - следствие воспаления одного из плавательных пузырей. Медицина того времени была еще не очень развита. Откуда они могли знать, что шизофрения у осетровых не может быть связана с воспалением левого плавательного пузыря.