Уныние. Рассказ

Уныние рождается там, где угасает вера в Бога…

Уныние.

Рассказ. 

 Сорокалетний генерал, князь Орлов Сергей Сергеевич, находясь в состоянии глубочайшего уныния, возвращался из своего поместья в Тверской губернии, где находился на побывке после войны с персами, в Елизаветполь, к месту дислокации вверенного ему корпуса и всю дорогу молчал, на приглашение адъютанта, прапорщика Соколова Ивана Ивановича, сделать привал и трапезничать, только капризно мотал головой. Причина переживания генерала была в том, что он свою супругу застал  в постели с штабистом-фендриком, выслушав ее оправдание, что она влюбилась, ничего не ответил, только попросил оставить его родовое поместье и уйти. А была ли любовь? – мучительно думал Сергей Сергеевич, - может быть, причиной было то, что он был старше своей супруги почти на двадцать лет, но он-то взял ее из борделя, влюбился, видишь ли, а это братец, не шутка, кровь закипела, как говорил Некрасов, и вот оно всё как вышло-то, хорошо, что детей не было, теперь, душа объята некрасовским унынием.

– Ваше превосходительство, молю вас, отведайте ваше любимое кушанье, жареных цыплят, приготовленных кухаркой Фаиной, - пододвигая походный стол  ближе к генералу.

- Иван, не томи меня, есть, не буду, лучше налей-ка мне коньяка полную чащу, может, потом засну, устал, а путь до Елизаветполя еще не близкий, лучше сделаем привал, кучера покормить не забудь, а я прогуляюсь, - выпив полную серебряную чашу коньяка, уныло произнес генерал. Вот и обуяло меня подавленное состояние духа, гнетущая скука и тоска, наводящие уныния, безнадежная печаль, тут я напрочь забыл шекспировскую заповедь, выбирая красоту, мы через нее заглядываем в душу, а я этого не сделал, да откуда мне знать, что за такой неземной красотой кроется вероломство, и тут на ум приходит известная шекспировская формула, о, женщины, вам имя вероломство, - прогуливаясь по берегу, размышлял князь Орлов. Стоял полуденный зной, на берегу реки было полно людей, особенно детей, которые, визжа, прыгали в воды Ганджачая.

Детей бы, но, увы, нет наследников, кто мог бы продолжит, старинный дворянский род, может, она была не детородная, а, может, я оказался бесплодным, вот такой конфуз вышел, - стоя на деревянном мосту, продолжал мрачно думать Сергей Сергеевич. Показалась окраина Елизаветполя с богатыми культовыми сооружениями, замками, особняками, оставленными персами, где теперь жили дворяне, отставные офицеры. Один из этих замков занимал и генерал.
- Ваше превосходительство, вы поедете, форт или домой, - осмелился спросить прапорщик Соколов. 

– Домой, - коротко устало ответил генерал. Охрана, узнав экипаж генерала, немедля открыла железные ворота, выйдя у крыльца, князь поднялся на второй этаж в гостиную, где всегда почивал. Зная о возвращении хозяина, служанка приготовила ванну, подтапливая чугунок-печку под колонкой, чтоб вода не остыла, так как хозяин мог приехать в любое время, он любил бриться  бритвой складной, с толстым обухом, предварительно тщательно намылив лицо душистым мыльным порошком, а потом душился одеколоном «Кельнская водица».  – От чего мне  так плохо, господи, разрывается сердце, ужели она, как заноза, так глубоко вонзилась в мое сердце, что теперь, эта боль, как шашель будет стачивать душу, так, что ли? Нужны перемены в личной жизни, забыть ее к чорту и признать, что она ворожбою влезла в сердце и объегорила тебя, как фендрика, хорошо, что еще не обвенчался с ней, дурень, а, ведь, она на этом очень настаивала, вот позорища-то было бы, мол, девка-то из борделя, так искусно провела боевого генерала, князя,  потомка столбовых дворян, смехота, да и только, – думал Сергей Сергеевич. В дверь гостиной постучали, князь сам открыл дверь, на пороге стояла служанка.

- Ваше сиятельство, ванна готова, пока вы принимаете ванну, я накрою на стол, - застенчиво невнятно прошамкала она, смотря под ноги.

– Спасибо, Лена, ужинать не буду, прогуляюсь и буду спать, завтра надобно ехать в крепость,- ответил генерал. Только начало вечереть, единственный деревянный мост, связывающий оба берега, через реку Гянджачай, было перегружено повозками, мажарами, арбами - люди возвращались домой после торговли на большом городском базаре. Рыбаки бросали свои закидные уды прямо с моста в надежде на вечерней зорьке поймать рыбу. В сторонке у моста стояла повозка с сеном, у которой хлопотали женщина средних лет и девица не более восемнадцати лет. Подойдя ближе, Сергей Сергеевич увидел, что повозка как-то странно осела – отвалились два задних колеса, женщина, всхлипывая тихо плакала.
– Да, не повезло вам,- трогая отваленную ось колеса, озабоченно спросил генерал,-   а где хозяин-то?

– Отец умер год назад, барин, будь  он, кузнец, не ладен, что недобросовестно и небрежно исправил нам повозку, вот она и развалилась, теперь помощи неоткуда ждать, придется ночевать в повозке, - бойко ответила девица. А она очаровашка, эта девица, ишь, какая длинная коса, заплетенная аккурат, волос - в – волос, надо бы им помочь, но как? они боязливые, эти крестьянки, – подумал было генерал.

– Я мог бы предложить вам свою помощь, но боюсь, что вы откажете, а живу я  недалече, лошадку можно распрячь, повозка пусть останется, – неуверенно произнес генерал. Девица, не спрашивая матери, начала распрягать лошадь.

– Остановись, Эльвира, незнакомый человек, незнамо откуда, мы сами справимся с этой невзгодой, а заночуем в повозке, опомнись, пожалуйста,- начала еще громче причитать женщина.
-Какое редкое и поэтичное имя, подумал князь, - помогая ей освободить лошадь от упряжной сбруи, и матери ничего не оставалось, как следовать за ними.

- А как твою мать величают Эльвира, и сколько тебе лет? - шагая с ней рядом, держась за уздечку лошади, спросил Сергей Сергеевич.
- Вера Ильинична, а мне восемнадцать лет, мы сегодня устали, пришлось продать последних двух овец, жить не на что, мелик, в саду которого я работала, начал ко мне приставать, пришлось уходить, - расстроено произнесла Эльвира.

- О каком селе речь идет, Эльвира? он, энтот мелик, землевладелец что ли? – сердито спросил князь.
- Да, о селе Павловка, на правом берегу, где Гянджачай впадает в рукав Куры, он богат, отставной какой-то, Бутусов, особняк отхватил басурманский, прежних жильцов выселил, редкий скупердяй, - ответила она и звонко засмеялась. Они молча дошли до замка, и генерал, ничего, не говоря, зазвонил колокольчик, висящий у калитки; солдат, вооруженный винтовкой, не успел подойти к калитке, как начальник караульной службы, опередив постового, начал громко: Ваше превосходительство…,но генерал не дал ему договорить и выдавил из себя:

- Вольно! Занимайтесь своим делом, только вот оную лошадь устройте в конюшне, напоите и задайте ей овса, - приказал генерал, - вот тут я и живу, дамы, будьте моими гостьями, а зовут меня Сергей Сергеевич, милости прошу, - спокойно произнес князь, поднимаясь вместе с ними на второй этаж. Мать Эльвиры, Вера Ильинична, да и сама Эльвира были шокированы увиденным, - да, оказывается он крупный чиновник, энтот Сергей Сергеевич, исполин, красавец-мужчина. – подумала было Эльвира, следуя с матерью за князем в гостиную, адъютант, увидев хозяина с крестьянками, чуть не оторопел и немедля  предупредил прислугу, что у князя гости и привели себя в порядок, чтоб кушанья были горячими, принести вино – мадеру, херес и коньяк из погреба откупорить и ждать команду, где князь прикажет собрать на стол. Гостиная напоминала музей, вокруг длинного малахитового стола, верх которого был инкрустирован яшмой в стиле интарсия, а остальная деревянная часть узорами и фигурными изображениями, стояли турецкое канапе, диваны и кресла  с откидными спинками. На стене на персидском ковре - коллекция холодного и огнестрельного оружия, стены были украшены картинами фламандских мастеров, гравюрами гравера, иконописца Ушакова.

– У вас, как в музее, - не сдержалась Эльвира, вы кто, Сергей Сергеевич, если не секрет, а?
- Я, князь Орлов, генерал его Высочества, начальник форта-крепости, где дислоцирован вверенный мне корпус, - спокойно ответил генерал и, повернувшись к адъютанту, приказал: Иван Иванович, прикажи, чтоб дам отвели в ванную, чтоб они умылись, и пусть подадут нам ужин. – Будет исполнено, Ваше превосходительство, - четко отчеканил прапорщик Соколов. Сергей Сергеевич был галантен за ужином, шутил, рассказывал байки, прежнее настроение возвращалось, сердце вновь начало было наполняться тем же таинственным чувством, что его радовало и огорчало: я влюблен с первого взгляда, и тут на ум приходят слова Языкова: я влюблен, о, дева-красота, опять фатум готовит мне новую ловушку, испытание - игра в любовь или шалости разума, пойди, узнай.

Только Вера Ильинична молча ела, ломала голову, с чего так расщедрился-таки энтот красавец князь, предложив свою помощь, ишь, не отводит глазище-то от Эльвиры.

– Вы напрасно расстраиваетесь, Вера Ильинична, завтра я вас отвезу в Павловку, если желаете, можете остаться в замке, работа найдется, вам выделят комнату, а Эльвире следовало бы учиться в пансионе, надеюсь, ты грамоту знаешь, не так ли, Эльвира?

- Да, знаю,- коротко ответила Эльвира. Служанка после ужина отвела мать и дочь в отдельную роскошную комнату для отдыха. После ухода дам генерал вызвал адъютанта прапорщика Соколова: Иван Иванович, завтра по пути в крепость заедем в село Павловку, следует разобраться с одним мужланом, который цинит «мидасов суд» над людьми, отнимая их кров, займись этим, если дознаешься о его незаконных проделках, тогда сопроводи его в каземат и сообщи приставу, - надевая халат, велел генерал. Утром после завтрака экипаж князя в сопровождении охраны проехал через мост и переехал на правый берег Гянджачая, направляясь в село Павловка.

– Вот мечеть, - показала пальцем  Эльвира, - а за ней наш дом. Два экипажа остановились у ветхого домика, соседи, увидев Веру Ильиничну и ее дочь, выходящих из щегольской экипажа, да еще с военным в мундире с орденами, с широкими генеральскими лампасами, ахнули.

– А нашу повозку-то разберут, ведь, - начала причитать Вера Ильинична.- Я вам подарю новую повозку, Вера Ильинична, значит, вы отказываетесь от моего предложения, работать и жить в замке, так?
– Боязно ведь, барин, - садясь на крыльцо, прошамкала Вера Ильинична. Прапорщик Соколов с солдатами направился в сторону особняка по соседству, где жил скупердяй Бутусов.
- Поехали в крепость, - велел генерал и, взяв под руку Эльвиру, отвел в сторону: если ты меня будешь ждать, то я приеду, Эльвира.

– Буду, - коротко ответила она. - Приятный мужчина, высокий, красавец прямо-таки, а что он тебе сказал Эльвира, когда отвел тебя в сторонку, а? – сгорая от любопытства, спросила Вера Ильинична. Эльвира не ответила, - че мол, заранее торопить события, приедет, тогда и посмотрим, кажись, я сама влюбилась в него с первого взгляда, что-то обожгло, пройдя по жилам, может, это и есть первая девичья любовь, а? Вооруженные солдаты выводили скупердяя Бутусова из его особняка: так велел Его превосходительство, комендант города генерал Орлов, пристав разберется в твоих деяниях, если невиновен, то бояться-то нечего, - толкая его в экипаж, говорил прапорщик Соколов.

– Если его отпустят Эльвира, тогда он нам житья не даст, а за донос может и убить, - перекрестившись, причитала Вера Ильинична. – Это не донос, мама, а воздаяние за то, что он у людей их дом отнял, зло должно быть наказано, - удовлетворенно произнесла Эльвира.
 
 Форт-крепость российских войск, где в данном случае дислоцировался корпус генерала Орлова, после изгнания персов с азербайджанской, грузинской земли, стоял на полуострове, куда вела единственная дорога с суши, хорошо охранялся, тяжелые ворота постоянно были опушены и управлялись в ручную - поднимались и опускались цепями, на башне постоянно находился пост наблюдателей с сигнальной пушкой. Заместитель командира корпуса, полковник Воронов, доложил генералу о распорядке дня, который включал в себя муштровку на плаце и упражнения штыками – трехгранным боднем, посаженный на солдатское ружье с командой: «коли противника». Выслушав доклад, генерал Орлов в сопровождении полковника Воронова поднялся в свой кабинет. Он  рассеянно слушал основной доклад своего заместителя, пока он отсутствовал, не оставлял его в покое случайная встреча с Эльвирой, ее глаза небесного цвета навсегда завоевали его сердце.

– Смотри, князь, ты не имеешь право обмануть ожидания этой девчонки, разрушить ее мечты о счастье, ладно, там была сожительница, которую ты пустил в свою жизнь, чуть не сделав княгиней, тут братец, зов сердца, не шутка, стоп! а тогда, это что было, просто влечение, похотливое желание, а? наверное, просто обман неопытной души, как говорил классик, - слушая доклад, кивая головой, размышлял генерал.

– Иван Иванович, – обратился к своему заместителю генерал Орлов, когда тот закончил доклад, - меня некоторое время не будет, понимаешь, личные дела не терпят отлагательства, и я вынужден буду их решить, да,  вот еще что, прапорщик Соколов привезет одного отставного офицера, который бесчинствует в селе Павловка, если уедет, отпусти, а так, пусть им займется пристав, теперь прикажи, пусть подготовят экипаж.    Эльвира не могла избавиться от ее охватившего волнения, сердце ныло в истоме, и она бесцельно бродила по берегу, даже купание в бурных потоках Гянджачая не помогло, не облегчило ее страдание, она томительно ждала возвращения Сергея Сергеевича.

- Если ты, девонька, влюбилась в этого красавца-исполина, то не испытывай свою судьбу, ты потомок обедневших дворян и, надеюсь, помнишь древнегреческую притчу: бойся данайцев, дары приносящих, видать, он неравнодушен к тебе, боюсь, обрюхатит и выгонит, - тихо шамкала Вера Ильинична сидя на крыльце.
– Прекрати  причитать, мама, итак тошно, ты что, никогда не влюблялась? влюбилась я, а сердцу не прикажешь, оно ноет в истоме, - уныло произнесла Эльвира, - он приедет, а ужин приготовить не из чего, проклятая бедность, нищета, они унижают человека. У дома остановился экипаж генерала, Эльвира, измученная сладкой истомой, бегом покинула дом, уже на крыльце встречая Сергея Сергеевича.

– Вот и я, Эльвира, – радостно произнес генерал, Вера Ильинична, ах эта капризная дама, еще не передумала поехать в мой замок, а? – заходя в дом вместе с Эльвирой, - спросил он. Вера Ильинична сидела у окна, смотрела на пустующий хлев, она боялась генерала и не верила в его благородный порыв, боялась, как бы тот не втянул ее и Эльвиру в кабалу.

– Ну-с, Вера Ильинична, как вы смотрите на то, что мы все вместе поедем в Елизаветполь, а? – начал было Сергей Сергеевич, - я не скрываю свои намерения и вынужден признать, что я влюблен в вашу дочь и намерен на ней жениться, обвенчаться в церкви, поэтому прошу вашего материнского благословления, - опускаясь перед ней на колени, пафосно произнес генерал. Рядом с ним опустилась на колени и Эльвира, и Вере Ильиничне ничего не оставалось, как снять со стены икону Богоматери, преподнести для поцелуя, долго держа над их головами. Сергей Сергеевич после благословления обхватил своими губами пухлые губы Эльвиры и застыл в долгом поцелуе, не обращая внимания на тихое всхлипывание Веры Ильиничны…

Конец. 06-11.12.2011г.    м.м.Б. доработан ноябрь 2022г.